Политические элиты в современной России с точки зрения социального представительства

В литературе распространено мнение, согласно которому интеллигенция, как социальная группа — "продукт  модернизации традиционных обществ", возникший по инициативе государства, но не получивший достаточного рынка  труда и в силу этого не столько  выполняющий конкретные специализированные профессиональные функции, сколько  занимающийся распространением в обществе "европейского", "западного", современного образования и образа жизни.  В какомто смысле интеллигенция замещает отсутствие на политической сцене других классов. Стоит тем самим заняться политикой, и влияние интеллигенции резко падает.

Описанные выше типы мировоззрения  можно выстроить в своеобразную иерархию — по степени социальности их носителей. Люмпены и люмпеноиды — по причине своей асоциальности — займут в этой иерархии нижнюю ступень; интеллигенция, способная на самопожертвование ради общественного блага, — высшую; бюрократия и буржуазия — соответственно, вторую и третью. Установление такой иерархии позволяет определить степень зрелости любой политической элиты и меру участия общества в ее формировании.

Преобладание в политической элите люмпенов свидетельствует  о высокой раздробленности общества и крайне напряженных, а то и враждебных отношениях между различными его  составляющими. Обычно подобная ситуация — следствие глубочайшего кризиса, разрушающего систему социальных связей и ставящего общество на грань  выживания. В условиях "войны всех против всех" старая элита, опиравшаяся  на прежние социальные связи, лишается этой опоры, а на первый план выходят  авантюристы, действующие по принципу "или пан, или пропал".

Доминирование чиновничества  говорит о высокой степени  организованности элиты, но слабости обратной связи между нею и остальным  обществом, соединенным в одно целое  во многом принудительномеханически, т.е. по сути самою же элитой. Бюрократия выступает в качестве активной стороны, народ — в качестве пассивной. Та легкость, с которой общество признает над собой господство элиты, объясняется не только его атомизированностью, но и тем, что внутриобщественные связи также строятся по принципу "господство — подчинение", т.е. носят патронклиентельный характер. Политическая элита в условиях господства чиновничества хотя и пополняет свои ряды за счет выходцев из прочих социальных классов, но делает это исключительно по инициативе вышестоящих инстанций и ими же установленным порядком.

Доминирование в элите  буржуазии говорит о том, что  ее формирование происходит с помощью  механизмов саморегуляции: выборность власти, партийная система, прочие институты гражданского общества. Наличие таких механизмов позволяет бескровно корректировать баланс интересов различных групп политической элиты и, кроме того, закладывает основы для обратного воздействия общества на расстановку политических сил. Договорные гражданские связи между представителями элиты в той или иной степени отражают гражданские связи внутри социума в целом

Наконец, существенный удельный вес в политической элите интеллигенции (о ее доминировании мы не говорим) означает, что последняя либо выполняет  политические функции других классов (прежде всего буржуазии это вполне реальная ситуация), либо значительная часть политиков ориентируется  непосредственно на общественные интересы, что, в свою очередь, объясняется  высоким уровнем консолидированности общества, решенностью существенной части социальных проблем, готовностью сильного прийти на помощь слабому исключительно из альтруистических побуждений (ситуация скорее гипотетическая). В последнем случае социальная база элиты наиболее широка, а структура элиты наиболее соответствует структуре общества в целом.

Сосуществование в любом  развитом обществе всех четырех элитных  групп, а также неравномерная  индивидуальная эволюция разных их представителей, накладываясь на соответствующие тенденции  в развитии общественных отношений, приводят в итоге к тому, что  каждая из этих групп подразделяется на несколько подгрупп, воспроизводя стратификацию, свойственную всей политической элите. Например, буржуазная политическая элита включает в себя не только "чистых" предпринимателей, но и  предпринимателейлюмпенов, предпринимателейчиновников и предпринимателейинтеллигентов, причем пропорции между данными подгруппами более или менее точно повторяют существующие между всеми, этими классами в политической элите.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ  ЭЛИТА РОССИИ В XX веке: 
РЕВОЛЮЦИЯ И ЭВОЛЮЦИЯ

Элита и контрэлита дореволюционной России. Официальная политическая элита России той поры целиком состояла из чиновников. Причем в формировании ее структуры важнейшую роль играл сословный принцип. Высшие ступени бюрократической иерархии традиционно занимали представители самых видных дворянских родов. Выходцы из других сословий также имели шансы добиться высокого положения, причем по мере восхождения по иерархической лестнице они получали сначала личное, а затем и потомственное дворянство, однако на этом пути им приходилось преодолевать множество препятствий, в то время как военнофеодальная верхушка пользовалась режимом наибольшего благоприятствования, монополизировав не только власть, но и право на официальную политическую деятельность.

Между тем к началу XX в. российское общество уже нельзя было назвать феодальным. Сословный строй  во многом подточило появление новых  классов, не вписывающихся в структуру  феодального общества, — рабочих, буржуазии, интеллигенции. В стране активно развивались рыночные отношения, распространившиеся не только на промышленность, но и на аграрный сектор. Миллионы людей  жили в крупных городах, не слишком  отличавшихся от европейских. Значительную часть общества (особенно из "образованных" классов) охватывали не столько патронклиентельные, сколько гражданские связи. В стране существовали даже некоторые институты гражданского общества — суды присяжных, независимая (хотя и не во всем свободная) пресса и пр. Тем самым создавались предпосылки для изменения социального облика политической элиты, ликвидации в ней монополии бюрократии. Однако из-за того, что режим не только не способствовал этому, но, напротив, делал все, чтобы закрепить status quo, вместо расширения социальной базы официальной политической элиты Россия получила политическую контрэлиту.

Контрэлита формировалась путем создания нелегальных партий. Процесс этот начался в 1870х годах (или даже на полстолетия раньше — с появлением декабристских обществ), однако необратимый характер он приобрел к 1900м годам. Социальную базу таких партий составили различные слои интеллигенции. Российскую буржуазию — как начала века, так и его конца отличала политическая апатия, обусловленная во многом крайней неоднородностью данного класса. Те слои общества, которые можно было с натяжкой отнести к буржуазии, оставались, по сути, сословиями феодального общества. Малообразованное (а иногда и вовсе необразованное) купечество, мещанство, не говоря уж о зажиточном крестьянстве, жили в мире патронклиентельных связей и даже не помышляли об участии в политической жизни. Горстка же европеизированной буржуазии, которая могла претендовать на вхождение в состав политической элиты, предпочитала устраивать свои дела, не конфликтуя со всемогущей бюрократией, а, напротив, вступая с нею в тесные неформальные связи.

Интеллигенция, конечно, тоже была довольно неоднородна — хотя в силу различии в происхождении. Например, представители благополучных слоев общества, тем более привилегированных классов, зачастую с трудов находили взаимопонимание с выходцами из низов, однако эти трудности носили содержательный, а не "лингвистический" характер, т.е. те и другие говорили на одном языке. Самое же главное — интеллигенция как класс возникла относительно недавно. Мировоззрение любого ее слоя несовместимо с феодальными порядками и, что особенно важно, подразумевает ее активное участие в общественной, а следовательно, и в политической жизни.

Внутри российской контрэлиты начала века доминирующее место занимало, безусловно, левое крыло — социалистические партии и возникли раньше, и численностью были поболее. Причин тому несколько и в первую очередь следующая: постоянный приток выходцев из низших классов усиливал позиции в основном люмпенинтеллигентов и интеллигентовпротобюрократов — им присущ более низкий социальный статус, чем, допустим, интеллигентам буржуазным. Кроме того, действия официальной бюрократической элиты, встречавшей репрессиями любую попытку нарушить ее монополию на власть, ставило контрэлиту перед выбором: или же отвечать насилием на насилие, или вовсе отказаться от претензий на участие в политической жизни. Наконец, многочисленные примеры классового антагонизма, который пронизывал всю общественную жизнь, — между землевладельцам, помещиками и крестьянами, между рабочими и работодателями и т.п. — делали аргументы революционеров более убедительными, нежели их оппонентов-реформистов. Каждый всплеск крестьянских или рабочих волнений усиливал контрэлиту в целом, но прежде всего укреплял позиции ее революционной части.

Связь между элитой и контрэлитой в дореволюционной России носила обратно пропорциональный характер: если первая теряла влияние, то вторая его расширяла, и наоборот. Это объяснялось тем, что они сосуществовали в едином социокультурном пространстве, рекрутируя своих "солдат" из числа так наз. образованных классов. И если монополию на власть элите до поры удавалось удерживать за собой, то идейную гегемонию она уступила контрэлите гораздо раньше — причем в условиях, когда чиновничество уже не было отгорожено от общества ощущением собственной сословной исключительности, а следовательно, не имело иммунитета против "чуждых идейных влияний".

Час контрэлиты пробил в феврале 1917 г., когда верховная власть сумела дискредитировать себя настолько, что потеряла поддержку не только Думы, но и собственного аппарата. В один "прекрасный" день, после отречения Николая II от престола, элита и контрэлита просто поменялись местами. Точнее, традиционная бюрократическая элита перестала быть таковой, a ее место заняла контрэлита.

Революция 1917 — 1920 гг.: судьбы элиты и контрэлиты. Трансформация контрэлиты в элиту с самого начала пошла по не совсем традиционному пути. Классическая схема предусматривала созыв Учредительного собрания и принятие на нем Конституции с последующими выборами парламента и формированием органов исполнительной власти. В 1917 г. против этого никто не возражал. Задача подготовки выборов в УС была возложена на Временное правительство, сформированное участниками Прогрессивного блока в IV Госдуме. Во ВП входили в основном представители умеренной, кадетской части контрэлиты, а также несколько октябристов, которых при всем желании нельзя отнести к контрэлите. Тем временем радикальная, социалистическая, часть контрэлиты начала (еще до формирования Временного правительства) создавать своеобразные параллельные органы власти — Совета рабочих и солдатских (а затем и крестьянских) депутатов. На первых порах во главе Советов стояли умеренные социалисты — меньшевики и правые эсеры: еще до февраля 1917 г. проявлявшие готовность к сотрудничеству не только с кадетами, но и с властью. Руководство ЦИК съезда Советов не претендовало на передачу ему властных полномочий, признавая приоритет Временною правительства, которое к тому же стремительно "розовело". Однако непримиримая часть социалистов — большевики, левые эсеры, анархисты — выступала категорически против любой поддержки этого правительства, требуя перехода от двоевластия к всевластию Советов. Причем в стремлении к своей цели она всячески потакала люмпенским настроениям солдатской массы, составлявшей на тот момент основную социальную базу революции.

Первая попытка "непримиримых" добиться передачи власти Советам закончилась  провалом. Временное правительство, заручившись поддержкой ЦИК съезда Советов, даже объявило о привлечении  к суду ряда лидеров РСДРП(б). Однако к этому времени его собственные позиции были уже не так прочны. Из-за промедления с решением самых насущных проблем (война, земля, хлеб) авторитет Временного правительства быстро падал. В августе этим воспользовалась часть старой элиты, а именно генералитет, поддержанный умеренной частью былой контрэлиты в лице кадетов (которых подтолкнула к данному союзу серия сокрушительных неудач на местных выборах).

Но поднятый ею "корниловский мятеж" потерпел неудачу, приведя лишь к реабилитации большевиков и их союзников. В результате к осени 1917 г. последние сумели получить большинство в Петроградском и Московском Советах и взяли курс на вооруженный захват власти. В конце октября, за несколько недель до выборов в Учредительное собрание, они свергли Временное правительство и объявили съезд Советов рабочих и солдатских депутатов высшим органом власти в стране.

Партийный характер Советского государства был очевидным с  самого начала. Несмотря на то, что формально  в Совет народных комиссаров входили  левые эсеры, реальные рычаги управления были у большевистского руководства. То, что в понимании новых властителей лозунг "Вся власть — Советам!" означает "Вся власть — большевикам!", стало ясно после таких шагов, как запрет несоциалистической прессы, разгон Учредительного собрания (поскольку большинство в нем получили эсеры), создание чрезвычайных репрессивных органов, непризнание результатов выборов в тех Советах, над которыми большевикам не удалось установить или сохранить свой контроль, и т.п. Расправившись с противниками, большевики принялись за союзников — сначала анархистов (с ними вынуждена была бы бороться любая власть, поскольку большинство их организаций превратились в обычные банды), а затем и левых эсеров — тем более, что те дали неплохой повод, попытавшись совершить государственный переворот.

Основными действующими силами гражданской войны являлись:

1) "красные" — наследники  радикальносоциалистической части дореволюционной контрэлиты, мобилизовавшие в свои ряды выходцев из "низших" классов ("сознательных рабочих и крестьян"), которым в обмен на беспрекословное подчинение "революционной дисциплине" гарантировалось стремительное повышение социального статуса;

2) "белые" — осколки  старой элиты вкупе с умеренной,  буржуазнолиберальной, частью контрэлиты, опиравшиеся в основном на более или менее благополучные слои общества;