Формирование личности в семье

Министерство образования  и науки Российской Федерации

Омский государственный  институт сервиса

Кафедра философии и социально-гуманитарных дисциплин

 

 

 

 

 

 

 

Реферат по дисциплине «Социология»

на тему формирование личности в семье.

 

 

 

 

 

 

Выполнил: студент группы

Проверил: доцент, кандидат

 

 

содержание

 

Введение 3

1.Семья в зеркале науки 4

2. Влияние семьи на развитие личности 10

3.Условия оптимального семейного воспитания 13

Заключение 15

Литература 16

 

Введение

 

Семья – ячейка общества и его простейшая форма. С возникновения  семья начиналось формирования родовых  общин, племен, государства. С семьи  начинается формирования индивида, индивидуальности, личности.

Семья выполняет множество  функций. Репродуктивная обеспечивает существование Homo Sapiens, хозяйственно-бытовая и экономическая человечества, воспитательная – общества.

Однако, в современном мире наиболее остро стоит именно проблема семьи. Это обусловлено и возросшей способностью женщин растить и воспитывать детей самостоятельно, и скоростью и ритмом современной жизни не позволяющей уделять достаточно времени для «строительства» и поддержания данной «ячейки», и неэффективной социальной политикой государства.

Не раз философы и социологи  ставили вопрос о кризисе института  семьи, предсказывали даже ее исчезновение в будущем. Изменилась структура  семьи как малой социальной группы: семьи уменьшились, появилось немало семей, сформировавшихся после повторного брака, матерей-одиночек. Но брак по-прежнему имеет высокий престиж, люди не хотят  жить в одиночестве. Важной остается воспитательная функция семьи, однако большая роль отводится государству  и обществу: дети воспитываются в  яслях, детских садах, школе, немалое  воздействие оказывают и средства массовой информации.

Поэтому является важным освещение  проблемы влияния семьи на развитие личности ребенка.

 

1.Семья в зеркале  науки

 

Предыстоки современной отечественной социологии семьи — в позитивистской школе, строящей социологию по образцу естествознания, и в субъективистской школе, требующей особого метода изучения при исследовании особого объекта — человеческой истории, где действуют люди, стремящиеся к достижению своих целей.

Мало кто из социологов прошлого не упоминал семью, пытаясь  объяснить, как устроена общественная система. Но мало и тех, кто посвятил семье, браку, родству и связанным  с ними отношениям специальные работы. Очень известно имя Н. К. Михайловского и его учение о семье и о возврате к простой кооперации, на новом витке истории, возврате к такому типу семьи, какой гарантирует благополучие и самостоятельность личности.

Важно, что Н. К. Михайловский не идеализирует семью, она может  с другими элементами среды накладывать  оковы на личность, в эмбриональном состоянии содержит все антагонизмы «сложной кооперации». Однако это не дает основания отвергнуть семью вообще как «патриархальщину», «борьба за индивидуальность» не исключает, а напротив, предполагает семью, которая, если и не порождает альтруизм, то и не противоречит ему.

Максим Максимович Ковалевский (1851—1916), выдающийся отечественный социолог, был в глазах Запада «символом русской науки в области социальных знаний». Профессор А. Мелле (Франция) назвал его «великим социологом», и, безусловно, М. М. Ковалевский являлся ключевой фигурой в русской и зарубежной социологии. Он был лично знаком со многими научными светилами. Два его секретаря и ученика стали украшением русской науки - П. Сорокин и Н. Кондратьев, получили известность его последователи К. Тахтарев, Г. Гурвич, Н. Тимашев.

М. М. Ковалевский внес большой  вклад в разработку генетической социологии, отказывающейся искать единый, универсальный фактор истории и анализирующей взаимодействие и взаимовлияние социальных феноменов. Генетическая социология рассматривает все многообразие данных сквозь призму исходных элементов общества. В этом русле анализа генезиса институтов и общностей находится исследование происхождения и развития семьи, рода, племени. В 1895 г. вышла в свет классическая работа М. М. Ковалевского «Очерк происхождения и развития семьи и собственности», где показано, что нельзя смотреть на любое историческое явление как на уравнение с одним неизвестным, что семью нельзя понять через один какой-либо фактор. Следует учитывать физиологическую, психологическую, экономическую, социальную и пр. стороны, в частности, важно изучить солидарность и способность к самопожертвованию малых семей, появляющихся после распада больших домохозяйств, «семья — великая школа альтруизма, которая спасет мир...»[10, с.18].

Владимир Михайлович Бехтерев (1857—1927) — выдающийся ученый, психиатр, психотерапевт, своеобразный «русский Фрейд». Много внимания он уделял социальным аспектам психических явлений, основал Институт познания человека (Психоневрологический). Он считал, что внушение, благодаря применению которого к нему пришла широчайшая известность, как «фактор заслуживает самого внимательного изучения для историка и социолога. Иначе целый ряд исторических и социальных явлений получает неполное, недостаточное и, быть может, даже несоответствующее объяснение»[7, с.87]. В. М. Бехтерев как психотерапевт много сделал для становления отечественной семейной психотерапии. Особенно значительны результаты работ по детской психологии, причем интересно, что ученый использовал наблюдения и над своими детьми в исследовательских целях.

Среди российских ученых немало тех, кто так или иначе касался проблем брачно-семейных отношений. Можно назвать, например, работы М. Туган-Барановского в области мотивов репродуктивного поведения и, конечно же, многочисленные труды Александры Коллонтай, самой знаменитой из отечественных феминисток. Ее вклад в социологию семьи противоречив. С одной стороны, обоснование необходимости развала семьи и ликвидации воспитания детей в семье на основе «принципа коммунизма», признающего, «что забота о подрастающем поколении должна быть делом не родителей, а государства». Интересно при этом, что обоснование отказа от семейной социализации производится с явно антиэкзистенциальной точки зрения и в интересах государства, государственного производства: «...Вынужденное совместительство - воспитание младенца и профессиональная работа — понижает трудовую энергию женщины ...мать, обязанная тратить все свои свободные от профессиональной работы часы на ребенка, никогда не даст максимума производительности на профессиональной работе»[11, с.11].

С другой стороны, она дает четкий анализ социальной организации семьи, различии в организации семьи докапиталистической и семьи на стадии наемного труда при капитализме. «Базой дошедшей до нас формы семьи (это написано было в 1914г.) служили определенные хозяйственные начала. В основе семьи лежали производственные отношения, сковывающие членов семьи прочнее, чем могли сковать их самые близкие узы крови... В те времена, когда семья представляла собой хозяйственную единицу... и при том не потребительскую лишь, а и производительную, творческую, семья ...могла производить все необходимое для своих членов — забота о потомстве, содержание, воспитание, обучение его входили в естественный круг ее неотъемлемых обязанностей. Семья для своего процветания — экономического и социального — нуждалась в новых членах, в постоянном притоке свежих рабочих рук. Нет ничего удивительного, что в то время ответственность за потомство ложилась на семью...»[11, с. 29].

Вопрос об охране материнства  и детства не возникал и не мог  возникнуть, пока семья оставалась не затронутой капиталистической индустриализацией. А. Коллонтай уловила главное — при капиталистическом разделении труда с индивидуальной оплатой на долю семьи не выпадает никаких производственных функций, хотя остаются функции материнства, содержания и воспитания подрастающих поколений, т. е. функции, не подкрепленные новыми формами организации, коли старые оказались изжитыми. Другими словами, рождение и воспитание детей осуществлялись в семье благодаря ее роли хозяйственно-производственной единицы. Исчезает эта роль, и в обществе пропадают стимулы к материнству и социализации детей. Поэтому эти функции должно взять на себя государство нового типа, т.к. буржуазное государство на это не способно. А. Коллонтай не видит возможности реанимации семьи, поскольку семья обречена на распад. Даже если повернуть историю вспять и конфликт между профессиональной и материнской ролью решить путем возврата женщины из всех областей хозяйственной жизни снова в дом, в семью, то все равно «меры эти были бы бессильны задержать процесс дальнейшего разложения семьи». Освобождение женщины и развитие ее личности несовместимы с функционированием семьи вообще, отсюда остается лишь один социалистический путь «государственного страхования материнства» и общественной социализации новых поколений. В начале двадцатого столетия парадигма социализма была очень популярна среди российской интеллигенции, среди ученых. На этом пути искали разрешения многих проблем, в том числе и проблем семьи. Не был исключением в этом отношении даже Питирим Александрович Сорокин (1889-1968), выдающийся социолог XX столетия, который в интересах «современной семьи» также видел «тормоз для проявления более высоких альтруистических порывов и поступков». Однако распад семьи, тщательно описанный на материале тогдашних данных, мыслился как «болезнь роста» всего уклада жизни, того роста, который несет с собой и новую форму семьи «на смену отживающей». П. А. Сорокин как бы спорит с Г. Спенсером, «около 30 лет назад» отметившим «дезинтеграцию» семьи, зашедшую «слишком далеко», и поэтому следует «ожидать теперь движения по обратному направлению», и, вероятно, по мнению Спенсера, семья, состоящая из родителей и детей, восстановится снова и даже подвергнется дальнейшей интеграции» (Спенсер. Основания социологии. СПб., 1898. Т. 2. С. 73-75). П. Сорокин, ссылаясь на осуществленный им анализ материалов, пишет: «Как видно из вышесказанного, действительность пока не оправдывает предположений Спенсера, разложение не остановилось, а чем дальше, тем идет быстрее и, по-видимому, в таком же направлении пойдет и в будущем, конечно, оно не ведет к гибели семьи вообще. Семья как союз супругов и как союз родителей и детей, вероятно, останется, но формы ее будут иными»35. Признается лишь распад хозяйственного союза, и прогнозируется радикальное изменение внутрисемейных отношений, соответствующее по идее новому укладу жизни. Возможность исчезновения семьи вообще как социального института отрицается, т.к. на смену «современной» семье идет новая ее форма, построенная на новых ценностных основаниях:

а) на основе «свободного  соглашения», а не принуждения;

б) на основе общественной педагогики, а не семейного опекунства, которое  прежде «смягчало чисто полицейскую, унтер-офицерскую систему государственной педагогики», - в новых условиях, когда «государство и общество забудут о своей роли полицейского, а будут педагогами», когда воспитание и обучение «будет поручено специалистам», при «правильной постановке дела» в принципе «нельзя не приветствовать вмешательства общества и государства в это дело»;

в) на основе общего блага, альтруистического  поведения, направленного на пользу общечеловечности, а не только на семейную пользу.

«И нет сомнения, —  завершает свой анализ П. Сорокин, —  что в этом начавшемся единоборстве семьи и общества (вспомним «борьбу  за индивидуальность» Н. К. Михайловского) организация современной семьи  будет разрушена: общественные интересы - с одной стороны, интересы личности (обратная сторона общечеловечности) — с другой, победят и фактически уже побеждают. Расширившийся — и вглубь, и вширь — альтруизм (любовь к ближнему) и теперь уж требует большего простора, чем узкие границы семейного альтруизма» [21, с. 66].

Большое значение для социологии семьи имеют взгляды П. Сорокина на семью как на механизм социальной циркуляции и мобильности. Семья как «лифт», осуществляющий перемещения вверх и вниз по социальной лестнице, семейный статус как фундамент социального положения личности, «селекции и распределения индивидов» внутри различных социальных страт — вот предмет изучения семьи в терминах социальной структуры и социальной динамики. П. Сорокин говорит даже о «семейном тесте», о семье как средстве тестирования способностей и отмечает, что современная семья выполняет эту роль лишь частично, т.к. в обществе вертикальной мобильности «семейный тест» теряет свое исключительное значение и складывается норма оценки личности не по семейному положению и происхождению, а по личным качествам, тестируемым детсадами, школами и прочими новыми институтами селекции[20, с. 404-407].

В теории кризиса чувственной  культуры отмечена всевозрастающая неспособность «эмпирицизма» управлять человечеством и ходом социокультурных процессов. Это следует рассматривать как реакцию на прежнее увлечение идеей революции, на прежние социалистические иллюзии по переделке мира. Вместе с тем, с точки зрения теории и практики социальной работы с семьями стоит задуматься над предостережением этого великого русского социолога: «Чем больше экономистов вмешивается в экономику, тем хуже она становится; чем больше политологов участвует в реформировании, тем больше правительство нуждается в реформе; чем больше социологов, психологов, антропологов и юристов вмешивается в дела семьи, тем больше семей разрушается...»[20, с. 218]. Вмешательство, преследующее цель улучшения взаимоотношений в семье, имеет свои пределы, устанавливающиеся типом культуры, типами институтов, в т.ч. типом семьи. Терапевтическая работа может приносить эффект по очищению атмосферы отдельных семей, но она не в состоянии изменить самый тип семьи, соответствующий "чувственной культуре", постепенно уходящей с исторической сцены.

2. Влияние семьи на развитие личности

 

За тысячелетнюю историю  человечества сложились две ветви  воспитания подрастающего поколения: семейное и общественное. Каждая из этих ветвей, представляя собой социальный институт воспитания, обладает своими специфическими возможностями в формировании личности ребенка.

Издавна ведется спор, что  важнее в становлении личности: семья или общественное воспитание (детский сад, школа, другие образовательные учреждения). Одни великие педагоги склонялись в пользу семьи, другие отдавали пальму первенства общественным учреждениям. Так, Я.А.Комен-ский назвал материнской школой ту последовательность и сумму знаний, которые получает ребенок из рук и уст матери. Уроки матери - без перемен в расписании, без выходных и каникул. Чем многообразнее и осмысленнее становится жизнь ребенка, тем шире круг материнских забот. Я.А.Коменскому вторит другой педагог-гуманист И. Г. Песталоцци: семья - подлинный орган воспитания, она учит делом, а живое слово только дополняет и, падая на распаханную жизнью почву, оно производит совершенно иное впечатление.

А вот социалист-утопист  Роберт Оуэн считал семью одним из зол на пути формирования нового человека. Его идея о необходимости исключительно общественного воспитания ребенка с ранних лет активно воплощалась в нашей стране с одновременным низведением семьи до положения «ячейки» с «отсталыми» традициями и обычаями. В течение многих лет словом и делом подчеркивалась ведущая роль общественного воспитания в формировании личности ребенка.

Между тем современная  наука располагает многочисленными данными, свидетельствующими о том, что без ущерба для развития личности ребенка невозможно отказаться от семейного воспитания, поскольку его сила и действенность несравнимы ни с каким, даже очень квалифицированным воспитанием в детском саду или школе.

Известный отечественный  психолог А.Н.Леонтьев из всего многообразия окружающего мира, который так или иначе влияет на маленького ребенка, выделил круг интимно-близких малышу людей, к воспитательным воздействиям которых он особенно чувствителен. Оказывается, что ребенок в первые годы жизни не восприимчив к замечаниям, уговорам, советам «чужой тети» (попутчицы в транспорте, воспитательницы другой группы). Это позже, в начале подросткового возраста, ему важно мнение друга, приятеля, его задевает реплика прохожего, а в первые 7-8 лет самое авторитетное - «Так мама сказала!»; «Так велел папа».

Выражение «дети - зеркало  семьи» при всей своей кажущейся банальности удивительно точно передает смысл ориентации ребенка на те духовные и моральные ценности, которые исповедует его семья. В каждой семье свои представления о добре и зле, свои приоритеты и нравственные ценности: в одной во главу угла ставят доброту, милосердие, гуманность, в других, напротив, царит культ жестокости. Родители всячески стимулируют и поощряют такие поступки, действия, способы поведения, которые отвечают их представлениям о том, что хорошо и что плохо. Так, молодой папа учит своего 3-летнего сына «давать сдачу» при любых размолвках со сверстниками, не учитывая, что причиной ссор, конфликтов у детей бывает не столько злой умысел, сколько неумение высказать просьбу, неуклюжесть движений, импульсивность поведения.