Человек агрессивный

НАСИЛИЕ КАК СРЕДСТВО ДОМИНИРОВАНИЯ  И ГОСПОДСТВА

Вопросам  насилия в жизни  людей посвящены  многие труды, они  являются предметом  озабоченности политиков, затрагивают жизненные  интересы миллионов  людей во всем мире. В своих крайних  выражениях насилие  проявляется в  форме войн, террора, геноцида в межэтнических  отношениях, а в  межличностных —  в виде преступлений против личности (убийства, грабежи, изнасилования, драки с нанесением увечий). Даже в семье  систематически происходят насильственные действия в отношении детей  и женщин.

В современном мире происходит эскалация  насилия, как социального, так и межличностного. Все геополитические  доктрины различного уровня и масштаба основаны на стремлении к доминированию  в регионе или  в мире прежде всего «великих держав», средства массовых коммуникаций систематически проповедуют культ силы, экраны телевизоров заполнены сюжетами насилия. Порой кажется, что люди рождаются лишь для того, чтобы превратиться в насильников или их жертв.

Можно ли рационально, научными методами познать, понять и объяснить феномен  господства, доминирования  и связанных с ними насилия и агрессивности человека и общества? Сегодня в этой области существуют по крайней мере четыре направления: биогенетическое (этологическое), психологическое, экологическое и социальное.

Биогенетическое и этологическое  объяснение. К. Лоренц, известный этолог, утверждал, что существует связь между «естественной историей агрессии», описывающей влечение к борьбе у животного, влечение, направленное против своих сородичей, и «агрессиями в истории человечества». Более того, он ясно высказался в пользу биогенетической природы агрессивности человека, заявляя, что «пагубный по своим размерам агрессивный инстинкт, который как дурное наследие и по сей день сидит у нас, людей, в крови» был пронесен через многие тысячелетия как результат генетической селекции . К. Лоренц полон пессимизма в отношении силы здравого смысла и чувства ответственности современного человека: «Имея в руках атомные бомбы, а в центральной нервной системе — эндогенные агрессивные инстинкты вспыльчивой обезьяны, современное человечество основательно утратило свое равновесие» . Современный человек, по Лоренцу, является лишь промежуточным звеном между животным и истинно гуманным человеком.

Еще дальше в переносе на человеческое общество законов мира животных пошел О. Шпенглер, автор книги «Закат Европы». Накануне захвата  власти в Германии Гитлером он провозгласил, что «человек —  это хищный зверь», т.е. зверь, чья «жизнь построена на убийстве», и что характер свободного зверя  перешел к организованному  народу. При этом существуют народы, «чья сильная раса сохранила характер хищного зверя, разбойничьи, агрессивные народы — господа... . Человечество заплатило 50 млн. жизней в процессе обуздания такого «хищного зверя» в виде народа, опутанного нацистским бредом «о праве на мировое господство» германской расы.

Если  установки О. Шпенглера  и ему подобных идеологов самым  убедительным образом  опровергнуты самим  фактом, Второй мировой  войны, то утверждения  К. Лоренца нуждаются  в корректировке  с помощью рациональных аргументов. Критики  Лоренца и других поддерживающих его  воззрения этологов делают вывод об их непоследовательности в рассуждениях: Лоренц призывает к тому, «чтобы мы разделяли как две; принципиально различные вещи — инстинктивно унаследованное и приобретенное путем передачи традиций». Традиции — это прежде всего культура, т.е. знания, нормы и ценности, навыки и умения населения. Следовательно, при размышлениях о биогенетических основаниях агрессивности человека мы должны помнить и о многовековой истории человеческой культуры, придавшей человеческому поведению пластичность, сформировавшей ценность права и возможности выбора линии, поведения и связанное с этим чувство ответственности за свободный выбор.

Если  говорить о микроуровне проявления агрессивности людей, то представляется верным утверждение Р. Мертона о том, что всякое отклонение от культурной норм« (в нашем случае — насилие над другим) есть нормальная реакция нормальных людей на ненормальные условия. Следовательно, насилие есть в большей мере реакция человека на условия, препятствующие удовлетворению человеком каких-то своих потребностей, интересов, нежели проявление врожденного инстинкта агрессивности.

Существует  биогенетическое  объяснение альтруистического  поведения животных — альтернативы агрессивности. Его основу составляет «отбор родичей», при  которой гибель отдельных  особей обеспечивает сохранение генов  близкородственных, организмов. Человеческий же альтруизм принципиально  иной и определяется двумя основными  мотивациями: механизмом сопереживания, сочувствия и потребностью следовать  этическим нормам, принятым в данной культуре.

Этологические концепции имеют  значение не только для проникновения  в тайны поведения  животных, но и для  человековедения. Академик И.П. Павлов сделал замечательный вывод: «Нет никакого сомнения, что систематическое изучение фонда прирожденных реакций животного чрезвычайно будет способствовать пониманию нас самих и развитию в нас способности к личному самоуправлению».

Современные оценки сводятся к  осознанию необходимости  проявлять «величайшую  осторожность при  сопоставлении социального  поведения животных и человека, наделенного  сознанием и феноменом  культурного (негенетического) наследования».

Психоаналитическое  объяснение. З. Фрейд утверждал, что нужно учитывать «изначальную враждебность людей по отношению друг к другу» и что агрессия проявляется как «не поддающаяся уничтожению черта человеческой природы». Следуя посылке о переносе на другого человека того, что угнетает Я индивида, он пришел к убеждению, что войну следует понимать как попытку психологического самосохранения народа, как выход наружу деструктивного влечения к самоуничтожению, к смерти. Следовательно, он истолковывает агрессию как выход, «выплескивание» влечения к смерти — важнейшего, как считают многие антропологи, феномена человеческого существования, накладывающего свою печать на все жизненные проявления человека как существа конечного. Г. Маркузе, стремясь совместить марксизм и психоанализ, в свое время пришел к выводу, что господство одних людей над другими обусловлено в конечном счете биологическими инстинктами. Вторая мировая война, однако, показала, что причины войны связаны с жизнеобеспечением народов («жизненное пространство» — германский нацизм, «совместное сопроцветание» — японский милитаризм, борьба за свободу и независимость народов, оказавшихся жертвами агрессии).

Будем справедливы. Сегодня  представляется логичным и современным  вывод З. Фрейда о  грядущем человечества. Он писал: «Вопрос  о судьбе человеческого  рода, по-видимому, сводится к тому, удастся  ли, и если удастся, то в какой мере, в ходе культурного  развития преодолеть те нарушения процесса совместного бытия, которые приводят человека к агрессии и самоуничтожению». Для сегодняшней России этот вывод можно истолковать так: реализация основных ценностей светской культуры — свободы и справедливости — должна сопровождаться обязательным ростом уровня правосознания народа, его уважения к закону и моральной норме, иными словами — становлением и развитием правового государства. Удастся ли это, пока не известно.

Основной  вывод психоаналитической теории: культура по мере ее освоения личностью  переориентирует  агрессивность человека, направленную наружу, на него самого, превращаясь  в саморегулятор поведения. Самокритика, однако, порождает неврозы — бич современного человечества.

Экологическое объяснение агрессивности. Живой организм есть система, стремящаяся сохранить свое внутреннее состояние, несмотря на внешние колебания (изменение условий обитания и жизнедеятельности). В терминах синергетики, т.е. науки о самоорганизующихся системах, а в нашем случае — о самоорганизующемся социальном прогрессе, отношение такого организма к физическому миру можно назвать отношением устойчивого неравновесия. Устойчивость такому неравновесию придает целенаправленное расходование предварительно накопленной энергии самим организмом. Хищник, например, «отбирает» такую энергию у своих «жертв» — растений, травоядных животных, а иногда и у сородичей. Убывание (благодаря уравновешивающему давлению среды) накопленной энергии вызывает возрастание энтропии, и если не проводить антиэнтропийную работу, то организм приходит в состояние термодинамического равновесия со средой, т.е. к смерти. T о же самое происходит и с человеческим организмом.

Но  как социальным образованиям получать энергию  извне? На любом уровне жизни организма, индивидуального  или социального, для того чтобы  получать свободную  энергию, необходимо разрушать какие-то другие неравновесные  системы: природу, живые  организмы (разрушается  даже Солнце — ему  осталось по некоторым  данным «жить» около  пяти млрд. лет). Следовательно, созидая, мы разрушаем. Снижение энтропии в  одном месте сопровождается ее повышением в другом — жизнь и смерть взаимобусловливают друг друга. Активное, созидание в любой сфере (материальной, социальной, духовной) сопровождается разрушительной работой, энтропийным процессом. Этот закон надо учитывать во всех проектах, правилах, хабитусах, реальных нововведениях.

Всмотримся  в природу —  в ней установлен взаимный, контроль за разрушениями: больше, например, растений — больше травоядных, следовательно, с  течением времени  — меньше растений, далее — больше травоядных — больше хищников, что, в свою очередь, приводит к  уменьшению травоядных, следовательно, к  увеличению растений, и т.д. В природе нет понятия прогресса, происходящее в ней сводится к понятию выживания. Наращиваются этажи агрессии, при которой разрушительная активность одних видов регулируется разрушительной активностью других. Чем выше этаж, тем сложнее внутренняя организация. Происходит, как утверждают; синергетики, «интеллектуализация» природы, позволяющая выживать в новых средовых условиях. На вершине такой пирамиды — человек с его развитым интеллектом. По логике такой схемы, человек агрессивен по своей природе, причем более агрессивен, нежели остальные виды. Обуздание агрессивности в обществе (прежде всего по отношению к своим сородичам) происходит посредством культуры, внесоматического наследования традиций — ее ценностей, норм, правил поведения, правовых ограничений агрессивности в межличностных и социальных отношениях. Это — самоограничение человечества. Некоторые мыслители утверждают ныне, что мера развития интеллекта обусловливает и меру развития оружия по принципу «атака — защита» и что такое самоограничение предусмотрено природой (или творцом?): например, атомная бомба самим фактом своего появления и существования диктует соответствующее поведение, направленное на ограничение агрессивности народов. Иными словами, война преодолевается войной, т.е. готовностью к ней по отношению к агрессору, а экологическое разрушение — экологической культурой общества.

Итак, рост сложности организма  обусловлен необходимостью выживания, выживание  есть созидание, последнее  сопровождается разрушительной работой вовне, разрушение же требует проявления агрессивности, больший  интеллект — большая  агрессивность. Таково синергетическое  объяснение агрессивности.

Слишком все просто в этой схеме. Общим недостатком  всех экологических  объяснений агрессии и насилия является, на мой взгляд, упрощенное видение данной проблемы. Правда, есть исследователи, говорящие, что интеллект  есть инструмент экономии агрессии. Думается, именно интеллектуальная сила человека в себе самой содержит нравственные пределы своего агрессивного проявления — недаром  Сократ настаивал  на том, что знание тождественно добродетели. Без знаний не было бы и ядерного оружия — этого средства принуждения к  миру целых народов. Думается, что экологи  пытаются средствами формальной логики, не терпящей противоречий, решать вопросы диалектики развития природы  и общества. Поэтому  схемы, построенные  логически весьма правильно, обычно не раскрывают всей сложности  проблемы.

Социальное  объяснение насилия. Известно выражение К. Маркса о том, что насилие всегда являлось повивальной бабкой истории. Понятно, что это не призыв, а констатация факта (в «Интернационале» есть слова: «Весь мир насилья мы разрушим...»). Насилие связано с жестокостью в отношениях между людьми (группами, народами), а она есть функция нужды, т.е. ощущения недостатка в удовлетворении потребностей, в первую очередь витальных. Жизненная борьба за существование ужесточает отношения людей, и перед этим фактором все остальные факторы агрессивности человека отступают на задний план. Взаимная борьба людей за обладание благами, за социальную позицию, обеспечивающую влиятельный статус и престиж, за преимущества в образовании и в собственности является социальной формой проявления феномена доминирования человека над человеком, его стремления к преимуществу в какой-либо области, вызывающего сопротивление других. Яснее всего такая борьба выражена в классовой борьбе между богатыми и бедными, борьбе угнетенных против угнетателей и т.д. Этой борьбе несть числа: еще древние утверждали, что идет «война всех против всех» ( bellum omnium contra omnes ) и что «силу следует отражать силой» ( vim vi repellere licet — Сенека).

Такой борьбой любовь оттесняется  в семью, сводится либо к сексуальной, или же к любви  по отношению лишь к близким, или же человек ищет поддержки, понимания и утверждения своей личности в религии. Социальная же жизнь нагнетает лишь неврозы при таком расщеплении человека на борца, не останавливающегося ни перед чем в стремлении доминировать, и любящего, растворяющегося в другом. Я человека при этом расколото, и чувства, его самоощущение амбивалентны. Экспектации от такого человека весьма противоречивы, и очень трудно ему доверять при взаимодействии с ним. Отношения непрозрачны, личность расщеплена.