Вербальная и невербальная коммуникация

В свете  высказанной гипотезы результаты работы свидетельствуют о принципиально  важной роли для реализации механизма вербального кодирования знака временной перспективы акустической реализации речевого сигнала, нарушение которой при инверсии приводит к изменению на противоположный знак всех направлений движения формантных максимумов по частотной шкале динамических спектров указанных сигналов. Это и приводит к разрушению усвоенного человеком в процессе его жизненного опыта языкового кода и, соответственно, к непониманию речи, точнее — к отсутствию сознательного восприятия смысла речи.[4]

Нечувствительность  психологического механизма невербального  кодирования к указанным нарушениям временной микроструктуры речевого сигнала можно объяснить тем, что в основе данного механизма (реализуемого в работе правого полушария  головного мозга) лежат иные принципы, в частности, — принцип оценки интегральной среднестатистической картины (акустической макроструктуры) речевого сигнала, поскольку данные интегральные макроструктуры — спектральные, звуковысотные и темпо-ритмические (полученные за период в сотни и тысячи миллисекунд) — не изменяются при инвертировании. В оценке этих интегральных макроструктур речевого канала мозг использует принцип накопления, интегрирования, вероятностного прогнозирования и сравнения с эталонными паттернами аналогичных интегральных макроструктур[5].

2.8. Модель двухканальной  структуры речевой  коммуникации

Согласно  получившей широкое распространение  схемы К. Шеннона (1983) (см. рис. 7, позиция  А), любая система коммуникации, в  том числе и рассматриваемая  нами невербальная экстралингвистическая, представляет собой взаимодействие трех основных частей: 1) источника информации, в данном случае — говорящего человека, генерирующего и передающего  эту информацию, 2) сигнала, несущего информацию в закодированной определенным образом форме (в данном случае в  форме акустических особенностей речи и голоса) и 3) приемника, обладающего свойством декодировать указанную информацию, в данном случае — слуховой системы, мозга и психики субъекта восприятия (слушателя). В свете системного подхода ни одна из этих трех составных частей, взятая в изолированном виде, не может быть понята и объяснена даже при самом тщательном изучении. Более того, каждая из трех составных частей в изолированном виде теряет всякий смысл, как бессмыслен, например, ключ без замка, или замок без ключа. Каждое звено цепи коммуникации (источник — сигнал — приемник) в силу той же системности характеризуется не только своими собственными свойствами, но и отражает свойства других частей и системы в целом. Поэтому необходимо рассмотрение специфических и общих свойств не только каждой из указанных трех частей невербальной экстралингвистической коммуникационной системы, но и их взаимодействия.

В целом  определение этих взаимосвязей дает возможность понять, как тот или  иной вид невербальной информации, отражающий то или иное психофизическое состояние человека, через акустику его речи и голоса передается субъекту восприятия и у последнего создается достаточно адекватный образ психофизического состояния говорящего, его отношения к предмету разговора, слушателю, самому себе и, в конечном итоге, существенно скорректированное и уточненное представление о сущности его высказывания.

Система обратных связей

Рис. 7. Традиционная схема коммуникации (А), представляемая одним каналом (по Шеннону, 1983), и  схема речевого общения (Б), подчеркивающая его двухканальную природу (по Морозову, 1989).

Приведенная схема Шеннона представляет систему  коммуникации как одноканальную (рис. 7 А). Однако, имея в виду сложную вербально-невербальную природу системы речевой коммуникации и целый ряд вышеприведенных принципиальных отличий невербальной коммуникации от

собственно  речевой — вербальной, общую структуру  системы речевой коммуникации следует  представить как двухканальную (разумеется, не в технологическом, а в психологическом  смысле), т.е. как состоящую из вербального, собственно речевого лингвистического, и невербального экстралингвистического каналов (рис. 7 Б) (Восприятие речи, 1988; Морозов, 1989).

Рассмотренная выше (см. § 2.3) роль функциональной асимметрии мозга человека в переработке  вербальной и невербальной информации, проявляется как в процессах  восприятия речи и других звуков (у  слушателей), так и в механизмах ее формирования (порождения) у говорящего (поющего, музицирующего). Это обстоятельство находит отражение в теоретической модели (см. рис. 7 позиция Б) в виде разделения вербального и невербального каналов не только в среднем звене системы коммуникации (акустический сигнал), но и в начальном (говорящий) и конечном (слушатель) звеньях. Таким образом, вербальный (собственно лингвистический) и невербальный (экстралингвистический) каналы оказываются обособленными во всех звеньях цепи речевой коммуникации.

Вместе с  тем между вербальным и невербальными  каналами имеет место теснейшее  взаимодействие и взаимовлияние, что  на схеме отмечено вертикальными  стрелками. Например, радушные слова, произнесенные язвительным тоном, теряют радушный смысл. Две категории обратных связей (ОС) на схеме обозначают: ОС-1 — систему собственно сенсорного самоконтроля говорящим процессов образования его речи, и ОС-2 — контроля говорящим результатов воздействия его речи на слушателя.

В рамках невербального  канала, функционирующего в системе  речевого общения, слушателю передается акустическим путем до десяти основных категорий информации о говорящем вне зависимости от того, что говорит человек (индивидуально-личностная, эстетическая, эмоциональная, психологическая, социально-иерархическая; возрастная, полевая, медицинская, пространственная и др.), включая сотни разновидностей этих категорий. Краткие характеристики указанных видов невербальной информации и связанные с ними аспекты исследований НК представлены в следующем разделе.

Язык  и речь.

Языком называют определённый код, систему знаков и  правил их употребления. Эта система включает единицы разных уровней: фонетического (звуки, интонация), морфологического (части слова: корень, суффикс и др.), лексического (слова и их значения) и синтаксического (предложения). Описывается данная система в грамматиках и словарях.

Под речью  понимают деятельность людей по использованию  языкового кода, употреблению знаковой системы, речь – это язык в действии. В речи единицы языка вступают в различные отношения, образуя  бесчисленные множества комбинаций. Речь всегда развёртывается во времени, она отражает особенности говорящего, зависит от контекста и ситуации общения.

Продуктом речевой деятельности становятся конкретные тексты, создаваемые говорящими в  устной или письменной форме. Если язык существует независимо от того, кто  на нём говорит (на латинском языке  или санскрите, например, уже давно  никто не говорит), то речь всегда привязана  к говорящему. Только речь отдельного человека может быть правильной или неправильной, испорченной или улучшенной. Язык является объективной данностью, он вне наших стараний его сгубить или изувечить; наоборот, стиль поведения в языке мы выбираем сами. Для успешного общения недостаточно существования развитого языка. Важную роль играет качество его использования или качество речи каждого говорящего, уровень коммуникативной языковой компетенции собеседников.

Под коммуникативной  языковой компетенцией понимается совокупность лингвистических (знания языковой системы), социолингвистических (владение социальными  нормами: речевым этикетом, нормами  общения между представителями  разных возрастов, полов и социальных групп) и прагматических (навыки использования  языковых средств в определённых функциональных целях, распознавания  разных типов текстов, умение выбирать языковые средства в зависимости  от особенностей ситуации общения и  т.п.) знаний и умений, позволяющих  осуществлять ту или иную деятельность с помощью речевых средств.

Язык, мышление и сознание

Язык, мышление и сознание. Проблема языка и мыслительной деятельности в истории науки  рассматривалась прежде всего как проблема языка и мышления. Накопленное знание о харак-iepe соотношения языка и мышления включает в себя положения, объединяющие всех исследователей, и положения, разделяющие исследователей на школы, направления и т. п.

Все исследователи  признают несомненной связь между  языком и мышлением, однако по-разному  понимают природу и качество этой связи. Учёные традиционно разделяются  на тех, кто защищает тезис о непредставимости мышления без языка, и тех, кто отстаивает противоположную точку зрения. К числу первых (их Б. А. Серебренников называл вербалистами) относятся И. Кант («Каждый язык есть обозначение мыслей, и, наоборот, самый лучший способ обозначения мыслей есть обозначение с помощью языка»), В. фон Гумбольдт («Хотя мы и разграничиваем интеллектуальную деятельность и язык, в действительности такого разделения не существует»), М. Мюллер («Мысль фактически так же неотделима от языка, как язык от мысли»), ранний Ф. Э. Шлейермахер («Мышление и слово так вполне едины, что мы можем различать их только как внутреннее и внешнее, да и то всякая внутренняя мысль есть уже слово»), Ф. де Соссюр («В языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни  звук  от  мысли»),   А. Ф. Лосев («Мысль  и

язык фактически совершенно нерасторжимы и вливаются  в общее безбрежное море объективной  действительности»), А. А. Реформатский («Без языка не может быть и мышления»), а также Г. В. Колшанский, В. 3. Панфилов и многие другие. У сторонников этой точки зрения отсутствует необходимая ясность относительно того, как именно обеспечивается неразрывность разных по природе (идеальной и идеально-материальной) сущностей, а также нет достаточно убедительных доводов, направленных на устранение противоречия между тезисом о невозможности мышления без языка и реальным наличием разных типов мышления.

Другая точка  зрения состоит в утверждении  возможности осуществления определённой мыслительной деятельности без участия  языка. Её разделяет ряд психологов, философов, языковедов - Н. И. Жинкин («Никому ещё не удалось показать на фактах, что мышление осуществляется только средствами натурального языка. Это лишь декларировалось, но опыт обнаруживал другое»), А. Н. Леонтьев («Современные генетические исследования открыли бесспорный факт существования процессов мышления, протекающих также и в форме внешней деятельности с материальными предметами»), Ж. Пиаже («Если внимательнее исследовать изменения, которые претерпевает интеллект в момент усвоения языка, то можно заметить, что этот последний не является единственной причиной таких преобразований»), Серебренников («Мышление без слов так же возможно, как и мышление на базе слов»), а также Л. С. Выготский, А. В. Запорожец, Р. А. Павилёнис и нек-рые др. По мнению этих учёных, вербалистская концепция не учитывает существования т. н. несловесных типов мышления, напр. наглядно-действенного и наглядно-образного. «Успешное решение пространственных проблем ещё не говорящими детьми и вовсе лишёнными языка животными является прямым указанием на то, что мысль может существовать без языка» (П. Т. Смит). Однако наличие несловесных типов мышления, как кажется, не опровергает вербалистскую концепцию. Если согласиться с тем, что типы мышления вычленяются в зависимости от единиц, с помощью к-рых не-расчленённый мыслительный процесс разделяется на отрезки, способные к перестановкам и комбинированию, то становится ясным: такого рода единицами могут быть лишь сущности, изоморфные по своей природе самому мышлению. Поскольку мышление имеет информационную природу, постольку образы, действия, формы, краски, звуки и т. п. в том только случае могут рассматриваться как единицы мышления, если они выступают в преобразованном виде, совместимом с природой мыслительной деятельности. А т. к. принципиально основным информационным источником, питающим мышление и сознание, является язык, все остальные источники информации соединяются с мыслительной сферой только через его посредство, т. е. с обязательным преобразованием сигналов в информационные сгущения, соответствующие традиционным языковым и речевым единицам. «Образы, которыми оперирует человек, это "означенные", как бы речевые образы. Поэтому образы могут функционировать в мышлении наряду с речью, со словами и выполнять в нём функцию, аналогичную той, которую выполняют эти последние» (С. Л. Рубинштейн). Результаты классических опытов А. Н. Соколова, к-рый экспериментально показал, что речедвига-тельная импульсация сопровождает не только вср-бально-понятийное, но и наглядное мышление, свидетельствуют о том, что наличие наглядно-образного и наглядно-действенного мышления не может служить опровержением мысли о тотальной языковой обусловленности духовной (мыслительной) деятельности.

Т. о., первая точка зрения, верная по существу, нуждается  в обобщении и уточнении. Вторая — недостаточно обоснованна. При  этом обе представленные точки зрения игнорируют категорию сознания, теснейшим  образом связанного с мышлением  и языком, и не имеют чётко сформулированной философско-мировоззренческой позиции.

Одно из возможных общефилософских решений  проблемы, лишённое указанных несовершенств, основывается на восходящей к неоплатоникам (Плотин, Порфирий и др.) и развитой Никопскими отцами (Афанасий Александрийский) и особенно отцами-каппадокийцами (Василий Великий, Григорий Назианзин, Григорий Нисский) ипостасной концепции соотнесения общего и единичного (см. Флоренский П. А., «Столп и утверждение истины»; Соловьёв B.C., «Шестое чтение о Богочеловсчестве»; Раушен-бах Б. В., «О логике триединости»). В соответствии с этой концепцией мышление, сознание и язык могут рассматриваться как ипостаси единого менталыю-лингвального комплекса. Будучи ипостасями единого, названные объекты единосущны, неслияины и в то же время нераздельны.

Единосущность мышления, сознания и языка исчерпывающим образом объясняет, на основе чего и как они соединяются в одно. Неслиянность свидетельствует о наличии у каждого из них своих особенных свойств. Нераздельность предполагает невозможность рассматривать каждую из обсуждаемых сущностей как нечто вполне самостоятельное.

В рамках МЛК  мышление - прежде всего динамическая ипостась, сознание — накопительно-оценочная ипостась, а язык - ипостась инструментальная и коммуникативная. Динамическая природа мышления проявляется в том, что оно представляет собой постоянно протекающий в мозгу процесс мыслепорождения, основанный на обработке и преобразовании поступающей по разным каналам информации. Мышление, как и МЛК в целом, включается с рождением человека и выключается только в момент смерти его мозга. Но для того чтобы мышление состоялось, оно должно располагать определённым инструментом, к-рый обеспечивал бы целесообразное расчленение потока импульсов, идущих в мозг от органов чувств. В качестве такого инструмента как раз и выступает язык. Главная функция языка по отношению к мышлению заключается в дискретизации информационного континуума, т. е. в представлении его в виде совокупности информационных сгущений разного объёма и содержания. Сознание как третья ипостась МЛК ответственно за интериоризацию (присвоение сознанием) в форме тех же информационных сгущений окружающего мира, в т. ч. самого человека как элемента этого мира, с установлением необходи мых оценочных иерархий и ценностных ориентиров.