Мифы в первобытной культуре и сегодня

13

Оглавление

Введение……………………………………………………………...3

I.      Что такое миф………..………………………………………....4

II.   Понятие  «миф» по Барту. Что такое миф сегодня…….........9

III. Миф в первобытной культуре………………………...…....12

Заключение………………………………………….……………....13

Список использованной литературы…………….……………..…14

ВВЕДЕНИЕ

Каждое общество с самых ранних времен сформировало свою собственную неписьменную литературу. Эта древняя литература, которую передают от одного поколения к другому изустно, состояло из поэм, прозаических рассказов и повестей, мифов и легенд, драм, пословиц, загадок и других форм.

Много времени нужно было для того, чтобы некогда единый, синкретичный жанр, сочетающий мифологические, героические, исторические и волшебные элементы, распался на множество видов и жанров.

Мифологические интерпретации прошлых событий, истории теперь относят к историческим преданиям.

Другие генеалогии продолжают описание прошлого, изложенное в мифах и преданиях. Исходной точкой генеалогии часто служат эпические или мифические герои, которые первые высадились на острове, основали династию царей, спасли народ от грозящей опасности, привели народ на новую землю и т.д. далее генеалогии героев восходят к богам и, наконец, к олицетворенным явлениям природы.

В древних генеалогиях и исторических преданиях, в том числа и в мифах, ученые видят зачатки обществоведческих знаний в первобытном обществе. [№ 3, стр. 235-237]

I. Что такое миф

С растущим числом работ по мифическим исследованиям становится все труднее ответить на вопрос, что такое миф. Расплывчатость и множественность определений мифа, которые формулируют антропология, история, филология, религия, философия и т.д., тот факт, что «словесный знак «миф» коррелируется сегодня как нечто многозначное, но и как весьма неопределенное», отражает конечно же сущность самого этого феномена.

Ответы на вопрос, что такое миф, располагаются в широком диапазоне: от определений, близких к тем, которые в 20-х годах ХХ века давали энциклопедические словари («фантастическое повествование народного происхождения»), или его развернутых модернизированных вариантов («синкретическое отражение действительности в виде чувственно-конкретных персонификаций и одушевленных существ, которые мыслят вполне реально») до философских определений («первобытный миф – это простая (упрощенная), образная, объясняющая и предписывающая определенный способ действий схема мира»).

Ничто не мешает рассматривать миф как фундаментальное свойство человеческого сознания, обеспечивающее его целостность – целостность индивидуума, коллектива – через целостность мировосприятия. Эта структура, своеобычная для каждой культуры, определяет многие важные параметры функционирования социума (хотя бы потому, что нарушение меры мифологического всегда чревато, с одной стороны, стагнацией, с другой – распадом). Каждая эпоха, цивилизация, личность живет в пространстве своего мифа; идеология, религия, которые трактуются как специализированные сферы, как изолированные области локализации мифа,- это только институты объективации, выполняющие стабилизирующую и, в незначительной мере, генерирующую функцию. Теоретически индивидуальное сознание в них не нуждается, оно создает эти структуры и при их отсутствии. Готовые формы необходимы для закрепления и поддержания коллективных стереотипов. Индивидуальное духовное пространство, индивидуальное представление, мифологическое сознание отдельного человека находятся под сильнейшим воздействием коллективного, но полностью, по-видимому, никогда не адекватны последнему.

То, что является подосновой мифа,- самое устойчивое – «неизменное» - в структуре личности и общества. Оно абсолютно неразличимо – как, впрочем, неразличимо и само мифологическое в момент его полнокровного существования и воспринимается только «посмертно». Поскольку живой миф – это, прежде всего, сам принцип истинности, способ верификации, соответствующий данной конфигурации знания. Эта конфигурация, которая ощущается обыденным сознанием как самое постоянное, самое бесспорное, находится в состоянии непрерывной трансформации. Постоянное обновление необходимо еще и для того, чтобы – учитывая меняющуюся конфигурацию знания – миф выполнял свою извечную основную функцию: соединял несоединимое, объяснял принципиально необъяснимое.

Миф скрепляет воедино островки умения-знания, интересов-потребностей, догадок интуиций на грани опыта материального и духовного. Он дает ключ к «пониманию» вещей, формирует топографию внутреннего мира, задает стереотип социального поведения. В той мере, в какой мифологическое заступает место инстинктов, оно приобретает свойства «категорического императива». Можно было бы сказать, что миф – это сама непосредственно созерцаемая Истина. В действительности миф нечто большее; это «спасение».  Преодоление конечности бытия – фундаментальная функция мифа.

Чтобы увидеть, чем обусловлено появление самой канвы, материальной основы мифа, необходимо заглянуть в более глубокие слои, туда, где возникают палеолитические первообразы. [№ 4 стр. 8-9]

В современной философской литературе понятие «миф» обладает определенной полисемией. В традиционном понимании миф – возникающее на ранних этапах повествование, в котором явления природы или культуры предстает в одухотворенной и олицетворенной форме. В более поздней трактовке миф – исторически обусловленная разновидность общественного сознания. В новейших истолкованиях под мифом подразумевают некритически воспринятое воззрение. Миф оценивают, наконец, как универсальный  способ человеческого мирочувствования.

Философы и ученые давно стремились раскрыть природу мифа, его социальную роль, присущие ему экзистенциальные и общественные функции.

Многие античные материалисты (милетская школа, Гераклит, Эмпедокл) отрицали познавательные качества мифа. Они полагали, что подлинное толкование природы возникает на почве рассудочного познания. В этой системе рассуждения миф был равнозначен вымыслу (это воззрение воскресло и приобрело фронтальную аранжировку в духе возвеличивания разума в эпоху Просвещения).

Другие древние философы относились к мифу с большим доверием. Платон, например, использовал мифы как художественные иллюстрации своего собственного философствования. Также в XVII веке относился к мифам и Ф. Бекон, который, инвентаризируя «идолы сознания», в то же время видел в мифе историческую форму миропостижения.

Позже философы обратили внимание на то, что миф может заключать в себе прозрение или заблуждение. Они стали говорить о социальной роли мифа, раскрывая его значение как средство консолидации традиционного общества. Миф, по их мнению, обеспечивает единомыслие в общине, проясняет протяженность истории. В XVIII веке попытку историко-социологической интерпретации мифа предпринимает итальянский философ Дж. Вико. Он связывает развитие общества с особенностями эволюции мифа. Согласно Вико, человечество проходит три эпохи: божественную, героическую, человеческую, что соответствует детству, юности и зрелости; миф имманентен первобытной языческой культуре и ранним формам мышления и является ее чувственной и фантастической метафизикой. Для Дж. Вико мифы выступают и как фантастические универсалии, которые позже сменились универсалиями рациональными.

Появление культурно-антропологических школ и направлений содействовало, с одной стороны, сравнительному анализу мифа, обнаружению присущих им типологических черт. Выяснилось, что нет такого природного явления или феномена человеческой жизни, которые не допускали бы мифологического истолкования. Все попытки различных школ сравнительной мифологии как-то объединить мифические идеи, свести их к одному типу были обречены на провал. С другой стороны, было установлено, что несмотря на разнообразие и разнородность мифов, мифотворческая функция по сути своей однородна. Антропологи и этнологи постоянно выявляют сходство элементарных сюжетов, из которых построены мифы, при полном несовпадении социальных и культурных условий их рождения и функционирования.

Огромное разнообразие точек зрения на природу мифа, на определения мифологии, ее специфики в связи с познанием истины определяется первоосновами или базовыми смыслами соответствующих философских систем, с позиции которых рассматривается миф. Миф затрагивает самые глубокие, интимные стороны жизни и мироощущения человека, приобщающегося к его смыслам. В то же время именно в этом личностном подходе следует искать опору для понимания природы мифа – что он затрагивает в человеке, какие стороны человеческой личности, человеческого сознания соприкасаются с мифическим.

Философское осмысление природы мифа и роли мифического сознания в человеческом бытии, взаимосвязи самого модуса человеческого существования и мифа предполагает нахождение некоторого смыслового инварианта в многообразных  и разнородных представлениях о мифе, сложившихся, а истории философии. Миф, мифическое сознание интересуют философию с точки зрения их влияния на становлении горизонта жизненного мира, с точки зрения переживаемости этого мира, его бытийственной значимости, укорененности в бытии. Философский дискурс базируется на исходных положениях, онтологических убеждениях, выступающих в качестве аксиом для самого автора исследования. Эти исходные положения изначально определяют тот путь, которым пойдет исследование, задает топос, в котором оно будет разворачиваться и в котором будут оформляться результаты этого изучения. [№ 2 стр. 15-17]

Миф – не научное или донаучное построение, но «живое субъект-объектное взаимоотношение», содержащее свою собственную, ненаучную истинность. Наука не рождается из мифа, ибо взята в чистом виде как теория, логическая система, она абсолютно немифична: она замкнута и оперирует элементами из своей сферы, это система отвлеченно-абстрактных, всеобщих числовых и логических закономерностей, индифферентных к личностным, жизненным смыслам. Однако же всякая реально существующая научная концепция или школа не возникает в безвоздушном пространстве, а опирается и питается в своем росте из некоторого мифа, имеет в фундаменте свою мифологию.

Чистой, отвлеченной науке не обязательна убежденность в реальности существования ее объектов, научное содержание совершенно не зависит, утверждает Лосев, от философской теории объекта. Миф же – антипод науки, так как всецело реален, в нем даже не может возникнуть вопрос о реальности мифического явления… Науке не нужен субъект исследования, она абстрагирует от личности, стремясь к наиболее полной безразличности, приравниваемой к объективности научного знания. Миф же – сам некий субъект. Миф всегда есть живая и действующая личность. А чистое научное положение и внеобъективно, и внесубъективно. Оно есть просто то или иное логическое оформление, некая смысловая форма. Миф имеет свою вненаучную истинность, свою структуру и свои закономерности.

Философия мифа А.Ф. Лосева, на наш взгляд цельна и целостна настолько, что подвергать ее критическому разбору весьма трудно. Понимание мифа мифически же, как говорит Лосев, делает ненужным любое отстраненное суждение, ибо оно поверхностно по определению. Пробираясь к источнику дискурса, следует помнить, что любое видение – один лишь только взгляд, единственный и неповторимый. Все, что мы можем сделать, - это тоже попытаться увидеть ту истину, что облекается в одежды мифологемы автора. [№ 2 стр. 32-33]

II.                Понятие «миф» по Барту, что такое миф сегодня

Что же такое миф сегодня? На этот вопрос можно дать простой ответ, точно согласующийся с этимологией: миф – это слово.

Разумеется, это не какое угодно слово: чтобы язык стал мифом, он должен обладать некоторыми особыми качествами. Однако с самого начала необходимо твердо заявить, что миф представляет собой коммуникативную систему, некоторое сообщение. Отсюда явствует, что это не может быть ни вещь, ни понятие или идея; это форма, способ обозначения.

Ясно, что было бы чистой иллюзией пытаться выделять мифические предметы по признаку их субстанций: поскольку миф – это слово, то мифом может стать все, что покрывается дискурсом. Определяющим для мифа является не предмет его сообщения, а способ, которым оно высказывается; у мифа имеются формальные границы, но нет субстальных. Значит мифом может быть все, ибо наш мир бесконечно суггестивен. Любой предмет нашего мира может из замкнуто-немого существования перейти в состояние слова, открыться для усвоения обществом – ведь никакой закон, ни природный, ни иной, не запрещает нам говорить о чем угодно. Дерево – это дерево. Да, конечно. Но дерево в устах Мину Друэ – это уже не просто дерево, это дерево приукрашенное, приспособленное к определенному способу восприятия, нагруженное положительными и отрицательными литературными реакциями, образами, одним словом, к его чистой материальности прибавляется определенное социальное применение.

Разумеется, не обо всем говорится одновременно: бывают предметы, которые на миг попадают во владение мифического слова, а затем исчезают, и их место занимают, становясь мифом, другие. Бывают ли предметы фатально суггестивные? Определенно нет: можно допустить, что бывают мифы очень древние, но никак не вечные, ибо только человеческая история превращает действительность в слово, она и только она властна над жизнью и смертью мифического языка. Уходя или не уходя корнями в далекое прошлое, мифология обязательно зиждется на историческом основании, ибо миф есть слово, избранное историей, и он не может возникнуть из «природы» вещей.

Это слово является сообщением. Следовательно, оно может быть не обязательно устным высказыванием, но и оформляться в виде письма или изображения; носителем мифического слова способно служить все – не только письменный дискурс, но и фотография, кино, репортаж, спорт, спектакли, реклама. Миф не определяется ни своим предметом, ни своим материалом, так как любой материал можно произвольно наделить значением: если для вызова на поединок противнику вручают стрелу, то эта стрела тоже оказывается словом. Конечно, на уровне восприятия зрительный образ и, например, письмо обращаются к различным типам мышления; да и зрительный образ можно читать по-разному – схема становиться носителем значения гораздо легче, чем рисунок, подражание – легче, чем оригинал, карикатура – легче, чем портрет. Но здесь важно, что перед нами уже не теоретический способ представления, а именно этот образ, наделенный именно этим значением: мифическое слово создается из материала, уже обработанного с целью определенной коммуникации; поскольку в любых материалах мифа, образных или графических, уже предполагается их понимание как знаков, то о них можно рассуждать независимо от их вещественной основы. Эта основа не совсем безразлична: зрительный образ, конечно, императивнее письма, свое значение он внушает нам сразу целиком, без разложения на дробные элементы. Но подобное различие уже не является конструктивным. Как только зрительный образ начинает нечто значить, он сам становиться письмом, а в качестве письма он предполагает и некое словесное оформление.