Развитие психики человека и животного по А.Н. Леонтьеву

            Развитие психики человека и животного по А.Н. Леонтьеву 

  Первое отличие всякой деятельности животных от деятельности человека состоит в том, что она является деятельностью инстинктивно-биологической. Иначе говоря, деятельность животного может осуществляться лишь по отношению к предмету жизненной, биологической потребности или по отношению к воздействующим свойствам, вещам и их соотношениям (ситуациям), которые для животного приобретают смысл того, с чем связано удовлетворение определенной биологической потребности.

Общий закон деятельности животных- животных всегда остается в пределах их инстинктивных, биологических отношений к природе. В противоположность человеку у животных не существует устойчивого объективно-предметного отражения действительности.

С другой стороны, если для животного всякий предмет окружающей действительности всегда выступает неотделимо от его  инстинктивной. потребности, то понятно, что и само отношение к нему животного никогда не существует для него как таковое, само по себе, в отделенности от предмета. Это также составляет противоположность тому, что характеризует сознание человека. Когда человек вступает в то или иное отношение к вещи, то он отличает, с одной стороны, объективный предмет своего отношения, а с другой - само свое отношение к нему. Такого именно разделения и не существует у животных. "...Животное, - говорит Маркс, - не "относится" ни к чему и вообще не "относится".

Наконец, мы должны отметить и еще одну существенную черту психики животных, качественно  отличающую ее от человеческого сознания. Эта черта состоит в том, что  отношения животных к себе подобным принципиально таковы же, как и  их отношения к другим внешним  объектам, т. е. тоже принадлежат исключительно  к кругу их инстинктивных биологических  отношений. Это стоит в связи  с тем фактом, что у животных не существует общества. Мы можем наблюдать  деятельность нескольких, иногда многих животных вместе, но мы никогда не наблюдаем  у них деятельности совместной, совместной в том значении этого слова, в  каком мы употребляем его, говоря о деятельности людей. Например, специальные наблюдения над муравьями, перетаскивающими вместе относительно крупный предмет - какую-нибудь веточку или большое насекомое, показывают, что общий конечный путь, который проделывает их ноша, является не результатом совместных организованных действий этих животных, но представляет собой результат механического сложения усилий отдельных муравьев, из которых каждый действует так, как если бы он нес данный предмет самостоятельно. Столь же ясно это видно и у наиболее высокоорганизованных животных, а именно у человекообразных обезьян. Если сразу перед несколькими обезьянами поставить задачу, требующую положить ящик на ящик, для того чтобы влезть на них и этим способом достать высоко подвешенный банан, то, как показывает наблюдение, каждое из животных действует, не считаясь с другими. Поэтому при таком "совместном" действии нередко возникает борьба за ящики, столкновения и драки между животными, так что в результате "постройка" так и остается невозведенной, несмотря на то что каждая обезьяна в отдельности умеет, хотя и не очень ловко, нагромождать один ящик на другой и взбираться по ним вверх.

Имеем ли мы, однако, в этом случае процесс, похожий на речевое общение человека? Некоторое внешнее сходство между  ними, несомненно, существует. Внутренне  же эти процессы в корне различны. Человек выражает в своей речи некоторое объективное содержание и отвечает на обращенную к нему речь не просто как на звук, устойчиво  связанный с определенным явлением, но именно на отраженную в речи реальность. Совсем другое мы имеем в случае голосового общения животных. Легко показать, что животное, реагирующее на голос другого животного, отвечает не на то, что объективно отражает данный голосовой сигнал, но отвечает на самый этот сигнал, который приобрел для него определенный биологический смысл.

Из того факта, что голосовое поведение  животных является инстинктивным, однако, не следует, что оно вовсе не связано  с психическим отражением ими  внешней объективной действительности. Однако, как мы уже говорили, для  животных предметы окружающей их действительности неотделимы от самого отношения их к этим предметам. Поэтому и выразительное  поведение животного никогда  не относится к самому объективному предмету. Это ясно видно из того, что та же самая голосовая реакция  животного повторяется им не при  одинаковом характере воздействующих предметов, но при одинаковом биологическом  смысле данных воздействий для животного, хотя бы воздействующие объективные  предметы были при этом совершенно различны. Так, например, у птиц, живущих стаями, существуют специфические крики, предупреждающие стаю об опасности. Эти крики воспроизводятся птицей всякий раз, когда она чем-нибудь напугана. При этом, однако, совершенно безразлично, что именно воздействует в данном случае на птицу: один и тот же крик сигнализирует и о появлении человека, и о появлении хищного животного, и просто о каком-нибудь необычном шуме. Следовательно, эти крики связаны с теми или иными явлениями действительности не по их объективно сходным признакам, но лишь по сходству инстинктивного отношения к ним животного. Они относятся не к самим предметам действительности, но связаны с теми субъективными состояниями животного, которые возникают в связи с этими предметами. Иначе говоря, упомянутые нами крики животных лишены устойчивого объективного предметного значения.

Итак, общение  животных и по своему содержанию, и  по характеру осуществляющих его  конкретных процессов также полностью  остается в пределах их инстинктивной  деятельности.

Совсем  иную форму психики, характеризующуюся  совершенно другими чертами, представляет собой психика человека - человеческое сознание.

Переход к человеческому сознанию, в основе которого лежит переход к человеческим формам жизни, к человеческой общественной по своей природе трудовой деятельности, связан не только с изменением принципиального  строения деятельности и возникновением новой формы отражения действительности; психика человека не только освобождается  от тех черт, которые общи всем рассмотренным  нами стадиям психического развития животных, и не только приобретает  качественно новые черты. Главное состоит в том, что с переходом к человеку меняются и сами законы, управляющие развитием психики. Если на всем протяжении животного мира теми общими законами, которым подчинялись законы развития психики, были законы биологической эволюции, то с переходом к человеку развитие психики начинает подчиняться законам общественно-исторического развития.