Ошибочные действия

Ошибочные действия

      Ошибочные действия  – это психопатология  в   обыденной  жизни,  краткий

сбой в  психической  функции,  когда  вытесненное  актуализируется  в  обход

сознанию, или совершение другого  действия вместо задуманного.

Мы начнем не с предположений, а с исследования. Его объектом будут ошибочные действия (Fehlleistungen) человека: оговорки (Versprechen) - когда, желая что-либо сказать, кто-то вместо одного слова употребляет другое; описки - когда то же самое происходит при письме, что может быть замечено или остаться незамеченным; очитки (Verlesen) - когда читают не то, что напечатано или написано; ослышки (Verhцren) - когда человек слышит не то, что ему говорят, нарушения слуха по органическим причинам сюда, конечно, не относятся. В основе другой группы таких явлений лежит забывание (Vergessen), но не длительное, а временное, когда человек не может вспомнить, например, имени (Name), которое он наверняка знает и обычно затем вспоминает, или забывает выполнить намерение (Vorsatz), о котором позднее вспоминает, а забывает лишь на определенный момент. В третьей группе явлений этот временной аспект отсутствует, как, например, при запрятывании (Verlegen), когда какой-либо предмет куда-то убираешь, так что не можешь его больше найти, или при совершенно аналогичном затеривании (Verlieren). Здесь перед нами забывание, к которому относишься иначе, чем к забыванию другого рода; оно вызывает удивление или досаду, вместо того чтобы мы считали его естественным. Сюда же относятся определенные ошибки-заблуждения (Irrtьmer), которые также имеют временной аспект, когда на какое-то время веришь чему-то, о чем до и после знаешь, что это не соответствует действительности, и целый ряд подобных явлений, имеющих различные названия.

Внутреннее сходство всех этих случаев выражается приставкой "о-" или "за-" (Ver-) в их названиях. Почти все они весьма несущественны, в большинстве своем скоропреходящи и не играют важной роли в жизни человека. Только изредка какой-нибудь из них, например затеривание предметов, приобретает известную практическую значимость. Именно поэтому на них не обращают особого внимания, вызывают они лишь слабые эмоции и т. д.

 

      По содержанию  ошибочные действия весьма разнообразны.  По-Фрейду   они

могут  проявляться  через:  1)  оговорки,  описки,   очитки,   ослышки.   2)

забывание, запрятывание, затеривание, ошибки-заблуждения.  Главное  различие

двух групп в том, что в  первом случае  нечто  намеренно  актуализируется,  а

во втором нечто намеренно не актуализируется.

      Оговорки  –   один  из  распространённых  видов   ошибочных   действий,

разделяются по принципу на: замену слов противоположными  и  искажение  слов

смысл которых остаётся вполне ясным.

      Границы ошибочных  действий задаются тремя следующими  условиями.

           1) Ошибочное  действие не  выходит  за  определённые  рамки,  оно

              должно оставаться “в пределах  нормальных явлений”.

           2) Ошибочное  действие  имеет  характер  преходящего,  временного

              нарушения.

           3) Заметив  ошибочное действие, мы обычно ничего не знаем о его

              мотивах,  нам  кажется,  что   оно   совершенно   случайно   и

              непреднамеренно.

      Чтобы сразу отсечь  большее число претензий к  теории,  например,  таких

как  утверждение  Вундта,   что   у  утомлённого   человека   ассоциативные

наклонности начинают преобладать  над интенцией к верному произношению  слов.

 Опыт показывает, что  ошибочные   действия  проявляются  у

лиц, которые не устали, не рассеяны и не  взволнованны.  И  почему  подобные

теории не могут дать исчерпывающего объяснения тому, что человек  оговорился

так а не иначе?

      Начиная исследования  при такой постановке вопроса,  Фрейд  и  сам  себе

задаёт вопрос “существует ли что-то, что заставляет меня оговориться  так,  а

не иначе?”. Ещё Мэрингер  и Майер отмечали  такие виды  оговорок,  как:

перемещения, предвосхищения, отзвуки, смешения, замещения и субституции.  Ф.

пишет о том, что наибольший  интерес  представляют  случаи  таких  оговорок,

когда говорят совершенно противоположное тому  что  собирались.  Он  говорит

это потому, что  такие  примеры  в  наибольшей  степени  подтверждают  такой

немаловажный  постулат  его  теории  ошибочных  действий,   как   то,   что:

“ошибочные действия возникают  в  результате  интерференции  двух  различных

намерений, из которых одно можно  назвать нарушенным, а  другое  нарушающим”.

Следуя этому пути, ошибочные  действия сами по себе  в  таком  их  понимании,

имеют смысл, они  являются  совершенно  правильными,  только  они  возникают

вместо другого ожидаемого или предполагаемого действия,  но  как  показывает

жизнь это намерение и является первично верным. Очевиден ли их смысл  или  он

требует некоторых размышлений  – вопрос второй важности. Фрейд  говорил что  в

первом случае смысл заменяется, а во втором искажается.

      Однако подавление  имеющегося  намерения  что-либо  сказать,  является

непременным условием возникновения  оговорки во всех случаях,  когда  за  ней

не стоит чисто физиологическая  причина, а  психический  акт.  О  таком  роде

ошибочных действий, как забывание, Фрейд писал, что не может поверить  ни  в

какую причину этого, кроме как  неподконтрольная  актуализация  вытесненного

намерения вместо замещающего его.

      Подчёркиваю, что  Фрейд не объясняет  сущность  процесса,  говоря, что

природу тенденции нарушающей  речевое  намерение  нельзя  определить  по  её

проявлениям.

      Фрейд придавал  анализу ошибочных действий огромное  значение и  написал

о них одну из  самых  знаменитых  своих  книг  —  «Психопатологию  обыденной

жизни»  (1901.  За  ошибкой,   по   Фрейду,   кроется   вытеснение   чего-то

неприятного, что не может быть высказано напрямик  (примерно  так  же  Фрейд

интерпретировал и остроумие —  см.  анекдот)  Демонстрируя  смысл  ошибочных

действий, он приводит такие примеры: «Если одна дама с кажущимся  одобрением

говорит другой: «Эту прелестную новую шляпку вы, вероятно,  сами  обделали?»

(вместо  — отделали) — то никакая ученость  в мире не помешает нам услышать  в

этом разговоре  фразу: «Эта шляпка безнадежна испорчена». Или если  известная

своей энергичностью  дама  рассказывает:  «Мой  муж  спросил  доктора,  какой

диеты ему  придерживаться, на это доктор ему  ответил — ему не  нужна  никакая

диета, он может  есть и пить, все, что я хочу», то  ведь  за  этой  оговоркой

стоит ясно выраженная последовательная программа поведения».

 

А теперь поговорим  с кем-нибудь, кто совсем не знаком с психоанализом, и спросим, как  он объясняет происхождение этих явлений.

Прежде  всего он, видимо, ответит: "О, это  не заслуживает каких-либо объяснений; это просто маленькие случайности". Что же он хочет этим сказать? Выходит, существуют настолько ничтожные события, выпадающие из цепи мировых событий, которые с таким же успехом могут как произойти, так и не произойти? Если кто-то нарушит, таким образом, естественный детерминизм в одном-единственном месте, то рухнет все научное мировоззрение. Тогда можно  
поставить ему в упрек, что религиозное мировоззрение куда последовательнее, когда настойчиво заверяет, что ни один волос не упадет с головы без божьей воли [букв.: ни один воробей не упадет с крыши без божьей воли]. Думаю, что наш друг не будет делать выводы из своего первого ответа, он внесет поправку и скажет, что если эти явления изучать, то, естественно, найдутся и для них объяснения. Они могут быть вызваны небольшими отклонениями функций, неточностями в психической деятельности при определенных условиях. Человек, который обычно говорит правильно, может оговориться: 1) если ему нездоровится и он устал; 2) если он взволнован; 3) если он слишком занят другими вещами. Эти предположения легко подтвердить. Действительно, оговорки встречаются особенно часто, когда человек устал, если у него болит голова или начинается мигрень. В этих же условиях легко происходит забывание имен собственных. Для некоторых лиц такое забывание имен собственных является признаком приближающейся мигрени. В волнении также часто путаешь слова; захватываешь "по ошибке" не те предметы, забываешь о намерениях, да и производишь массу других непредвиденных действий по рассеянности, т. е. если внимание сконцентрировано на чем-то другом. Известным примером такой рассеянности может служить профессор из Fliegende Blдtter, который забывает зонт и надевает чужую шляпу, потому что думает о проблемах своей будущей книги. По собственному опыту все мы знаем о намерениях и обещаниях, забытых из-за того, что нас слишком захватило какое-то другое переживание.

Это так  понятно, что, по-видимому, не может  вызвать возражений. Правда, может быть, и не так интересно, как мы ожидали. Посмотрим же на эти ошибочные действия повнимательнее. Условия, которые, по предположению, необходимы для возникновения этих феноменов, различны. Недомогание и нарушение кровообращения являются физиологическими причинами нарушений нормальной деятельности; волнение, усталость, рассеянность - причины другого характера, которые можно назвать психофизиологическими. Теоретически их легко можно объяснить. При усталости, как и при рассеянности и даже при общем волнении, внимание распределяется таким образом, что для соответствующего действия его остается слишком мало. Тогда это действие выполняется неправильно или неточно. Легкое недомогание и изменения притока крови к головному мозгу могут вызвать такой же эффект, т. е. повлиять на распределение внимания. Таким образом, во всех случаях дело сводится к результатам расстройства внимания органической или психической этиологии.

Из всего  этого для психоанализа как будто  немного можно извлечь. У нас  может опять возникнуть искушение оставить эту тему. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что не все ошибочные действия можно объяснить данной теорией внимания или, во всяком случае, они объясняются не только ею. Опыт показывает, что ошибочные действия и забывание проявляются и у лиц, которые не устали, не рассеяны и не взволнованы, разве что им припишут это волнение после сделанного ошибочного действия, но сами они его не испытывали. Да и вряд ли можно свести все к простому объяснению, что усиление внимания обеспечивает правильность действия, ослабление же нарушает его выполнение. Существует большое количество действий, чисто автоматических и требующих минимального внимания, которые выполняются при этом абсолютно уверенно. На прогулке часто не думаешь, куда идешь, однако не сбиваешься с пути и приходишь, куда хотел. Во всяком случае, обычно бывает так. Хороший пианист не думает о том, какие клавиши ему нажимать. Он, конечно, может ошибиться, но если бы автоматическая игра способствовала увеличению числа ошибок, то именно виртуозы, игра которых совершенно автоматизирована благодаря упражнениям, ошибались бы чаще всех. Мы видим как раз обратное: многие действия совершаются особенно уверенно, если на них не обращать внимания, а ошибочное действие возникает именно тогда, когда правильности его выполнения придается особое значение и отвлечение внимания никак не предполагается. Можно отнести это на счет "волнения", но непонятно, почему оно не усиливает внимания к тому, что так хочется выполнить. Когда в важной речи или в разговоре из-за оговорки высказываешь противоположное тому, что хотел сказать, вряд ли это можно объяснить психофизиологической теорией или теорией внимания.

В ошибочных  действиях есть также много незначительных побочных явлений, которые не поняты и не объяснены до сих пор существующими теориями. Например, когда на время забудется слово, то чувствуешь досаду, хочешь во что бы то ни стало вспомнить его и никак не можешь отделаться от этого желания. Почему же рассердившемуся не удается, как он ни старается, направить внимание на слово, которое, как он утверждает, "вертится на языке", но это слово тут же вспоминается, если его скажет кто-то другой? Или бывают случаи, когда ошибочные действия множатся, переплетаются друг с другом, заменяют друг друга. В первый раз забываешь о свидании, другой раз с твердым намерением не забыть о нем оказывается, что перепутал час. Хочешь окольным путем вспомнить забытое слово, в результате забываешь второе, которое должно было помочь вспомнить первое. Стараешься припомнить теперь второе, ускользает третье и т. д. То же самое происходит и с опечатками, которые следует понимать как ошибочные действия наборщика. Говорят, такая устойчивая опечатка пробралась как-то в одну социал-демократическую газету. В сообщении об одном известном торжестве можно было прочесть: "Среди присутствующих был его величество корнпринц". На следующий день появилось опровержение: "Конечно, следует читать кнорпринц". В таких случаях любят говорить о нечистой силе, злом духе наборного ящика и тому подобных вещах, выходящих за рамки психофизиологической теории опечатки.

Оговорку можно спровоцировать, так сказать, вызвать внушением. По этому поводу рассказывают анекдот: как-то новичку поручили важную роль на сцене; в Орлеанской деве он должен был доложить королю, что коннетабль отсылает свой меч (der Connetable schickt sein Schwert zurьck). Игравший главную роль подшутил над робким новичком и во время репетиции несколько раз подсказал ему вместо нужных слов: комфортабль отсылает свою лошадь (der Komfortabel schickt sein Pferd zurьck) и добился своего. На представлении несчастный дебютант оговорился, хотя его предупреждали об этом, а может быть, именно потому так и случилось.

Все эти  маленькие особенности ошибочных  действий нельзя объяснить только теорией  отвлечения внимания. Но это еще не значит, что эта теория неправильна. Ей, пожалуй, чего-то не хватает, какого-то дополнительного утверждения для того, чтобы она полностью нас удовлетворяла. Но некоторые ошибочные действия можно рассмотреть также и с другой стороны.

Начнем  с оговорки, она больше всего подходит нам из ошибочных действий. Хотя с таким же успехом мы могли бы выбрать описку или очитку. Сразу же следует сказать, что до сих пор мы спрашивали только о том, когда, при каких условиях происходит оговорка, и только на этот вопрос мы и получали ответ. Но можно также заинтересоваться другим и попытаться узнать: почему человек оговорился именно так, а не иначе; следует обратить внимание на то, что происходит при оговорке. Вы понимаете, что пока мы не ответим на этот вопрос, пока мы не объясним результат оговорки с психологической точки зрения, это явление останется случайностью, хотя физиологическое объяснение ему и можно будет найти. Если мне случится оговориться, я могу это сделать в бесконечно многих вариантах, вместо нужного слова можно сказать тысячу других, нужное слово может получить бесчисленное множество искажений. Существует ли что-то, что заставляет меня из всех возможных оговорок сделать именно такую, или это случайность, произвол и тогда, может быть, на этот вопрос нельзя ответить ничего разумного?