Нарушения мышления

Нарушения мышления являются одним из наиболее часто  встречающихся симптомов при психическихзаболеваниях.  
Однако единой квалификации или единого принципа анализа этих расстройств нет; происходит это потому, что при описании и анализе нарушений мышления исследователи базировались на различных психологических теориях мышления, на различных философско-методологических положениях.  
В связи с техническим прогрессом психология испытывает на себе влияние кибернетических исследований. Наметился новый подход к деятельности мышления как деятельности управления поиском решения задач. Несмотря на то, что такой подход к деятельности мышления обогатил во многом психологическую науку, создались неправильные взгляды на природу самого человеческого мышления. Ряд зарубежных ученых выдвинули положения, согласно которым мышление может быть сведено к элементарным информационным процессам, к манипуляциям символами.  
Исследование творческого мышления человека, проведенное О. К. Тихомировым на большом экспериментальном материале, показало невозможность описать действительную природу человеческого мышления в системе кибернетических понятий.  
Анализ различных форм патологии мыслительной деятельности показывает правомерность признания специфичности человеческого мышления; данные экспериментально-психологических исследований убедительно показывают, что к мышлению следует подходить, как к одной из форм деятельности (Л. С. Выготский, П. Я. Гальперин, А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн).  
Проблема мышления возникла как предмет психологии в начале 20-х гг. нашего века в вюрцбургской психологической школе. Господствовавшая до этого ассоциативная психология не ставила перед собой проблемы анализа мыслительной деятельности. Мышление сводилось к "сцеплению" ассоциаций.  
Репродукция идей стала краеугольным камнем ассоциативной теории мышления. Мышление рассматривалось как производная функция от других психических функций: памяти, внимания.  
Эти положения ассоциативной психологии определили во многом исследования в области патологии мышления. Нарушения мышления выводились из нарушений других функций.  
Представители вюрцбургской школы (О. Кюльпе, Н. Ах, О. Зельц и др.) выдвинули положение, что мышление несводимо к процессу ассоциаций, что оно имеет свою специфику, не сводимую к наглядно-образному содержанию ощущений и восприятия. Механизмом мышления является, по их мнению, детерминирующая тенденция, идущая от представления цели, не осознаваемая самим человеком.  
Выдвинув впервые понятие "цель", "задача", эта школа противопоставила механизм мышления чувственному познанию. Мышление было объявлено актом "чистой" мысли, не связанной ни с прошлым опытом, ни со знанием.  
Трактовка мышления как особого вида "духовной активности" особенно выражена у К. Ясперса, который противопоставил интеллект мышлению.  
Концепция противопоставления интеллекта мышлению, сведение последнего к некоей особой сущности получили особое распространение при характеристике психической деятельности больных шизофренией.  
Большое распространение получила точка зрения, согласно которой "основным нарушением" больного шизофренией является его аутичность, обусловливающая распад его мышления. Проблема аутистического мышления была поставлена немецким психиатром Е. Блейлером. Концепция Е. Блейлера имеет известную историческую ценность: в противовес современной ему формальной интеллектуалистической психологии и психопатологии он подчеркнул аффективную обусловленность мыслительного процесса, точнее, зависимость направленности мышления от потребностей человека.  
Основное возражение, которое является важным для критики концепции аутистического мышления Е. Блейлера, заключается в том, что он расчленяет так называемое реальное и аффективно обусловленное мышление.  
Большое влияние на исследования мышления оказали работы школы гештальтпсихологии. В работах В. Кёлера, М. Вертхаймера, К. Дункера мышление рассматривается как внезапное, неподготовленное прежним опытом и знаниями "понимание" ситуации.  
Принципы гештальтпсихологии в области мышления не оказали значительного влияния на патопсихологические исследования. Были использованы лишь некоторые частные вопросы методического порядка.  
Одно из основных положений советских психологов о мышлении (Л. С. Выготский, П. Я. Гальперин, А. Н. Леонтьев, С. Л. Рубинштейн) состоит в том, что мышление является процессом овладения системой общественно-исторически выработанных операций и знаний.  
Мышление определяется в советской психологии как обобщенное и опосредованное отражение действительности, тесно связанное с чувственным познанием мира и практической деятельности людей.  
Поскольку психические свойства формируются в процессе онтогенетического развития, то для понимания природы мыслительной деятельности большое значение имеет исследование ее генезиса.  
Л. С. Выготский неоднократно высказывал мысль, что психические процессы возникают в совместной деятельности людей и в их общении друг с другом, что действие, сначала разделенное между двумя людьми, становится способом собственного поведения человека. Положение о том, что психическая деятельность формируется из внешней, наиболее последовательно развито А. Н. Леонтьевым и П. Я. Гальпериным.  
Следует отметить, что понимание психических процессов как развивающихся из внешней деятельности, имеет место также у ряда прогрессивных психологов за рубежом (Ж. Пиаже, А. Валлон).  
Развиваемые в советской психологии положения о том, что теоретическая деятельность развивается из внешней, что психические свойства, как общие, так и специальные, являются продуктом онтогенетического развития, опираются на учение И. М. Сеченова и И. П. Павлова о рефлекторной природе психики.  
Выдвигая положение о рефлекторной природе мышления, советские психологи тем самым отрицают положения идеалистической эмпирической психологии, которая подходит к мышлению как к врожденной способности, как к функции, лишь количественно увеличивающейся в ходе созревания мозга.  
Делая вывод, можно сказать, что мышление является деятельностью, опирающейся на систему понятий, направленной на решение задач, подчиненной цели, учитывающей условия, в которых задача осуществляется.  
Для успешного выполнения задачи необходимо постоянно удерживать эту цель, осуществлять программу операций, сличать ход выполнения с ожидаемым результатом. На основе этого сличения происходит коррекция неправильных ходов.  
Эти положения советской психологии о структуре мышления являются основой анализа различных форм патологии мышления.  
Нарушения мышления, встречающиеся в психиатрической практике, носят разнообразный характер. Их трудно уложить в какую-нибудь жесткую схему, классификацию. Речь может идти о параметрах, вокруг которых группируются различные варианты изменений мышления, встречающиеся у психически больных.  
Выделяют следующие три вида патологии мышления: 1) нарушение операционной стороны мышления, 2) нарушение динамики мышления, 3) нарушение личностного компонента мышления.  
Особенности мышления каждого отдельного больного далеко не всегда могут быть квалифицированы в пределах одного вида нарушений мышления. Нередко в структуре патологически измененного мышления больных наблюдаются более или менее сложные сочетания разных видов нарушений.

1. Нарушение операционной  стороны мышления.  
Мышление как обобщенное и опосредованное отражение действительности выступает практически как усвоение и использование знаний. Это усвоение происходит не в виде простого накопления фактов, а в виде процесса синтезирования, обобщения и отвлечения, в виде применения новых интеллектуальных операций. Мышление опирается на известную систему понятий, которые дают возможность отразить действие в обобщенных и отвлеченных формах.  
При некоторых формах патологии психической деятельности у больных теряется возможность использовать систему операций обобщения и отвлечения.  
Исследования мышления больных, страдающих различными заболеваниями мозга, обнаружили, что нарушения операциональной стороны мышления принимают различные формы. При всем их разнообразии они могут быть сведены к двум крайним вариантам: а) снижение уровня обобщения, б) искажение процесса обобщения.  
А. Снижение уровня обобщения.  
Снижение уровня обобщения состоит в том, что в суждениях больных доминируют непосредственные представления о предметах и явлениях; оперирование общими признаками заменяется установлением сугубо конкретных связей между предметами. При выполнении экспериментального задания подобные больные не в состоянии из всевозможных признаков отобрать те, которые наиболее полно раскрывают понятие.  
Для выявления этого вида нарушения мышления применяют следующие методики:  
1. Классификация предметов. При ярко выраженном снижении уровня обобщения больным вообще недоступна задача на классификацию: для испытуемых предметы оказываются по своим конкретным свойствам настолько различными, что не могут быть объединены. В некоторых случаях больные создают большое количество мелких групп на основании чрезвычайно конкретной предметной связи между ними, например ключ и замок, перо и ручка, нитка и иголка, тетрадь и карандаш.  
Иногда испытуемые объединяют предметы как элементы какого-нибудь сюжета (например, больной может придумать рассказ), но классификация не производится. Такого рода ошибочные решения мы обозначаем как конкретно-ситуационные сочетания. В основном они встречаются у олигофренов.  
У подобных больных, как правило, не отмечается психотической симптоматики, они могут правильно выполнять какую-нибудь несложную работу, если её условия ограничены и жестко предопределены. Изменение условий вызывает затруднения и неправильные действия больных.  
2. Исключение предметов. При выполнении этого задания больные оперируют такими свойствами вещей и устанавливают такие взаимосвязи, которые являются несущественными для выполнения задания.  
Больные нередко подходят к изображенным предметам с точки зрения их жизненной пригодности и не понимают теоретического действия, той условности, которые скрыты в задаче.  
3. Понимание пословиц и метафор. Необходимо отметить, что истинный смысл пословицы только тогда становится понятным, когда человек отвлекается от тех конкретных фактов, о которых говорится в пословице, когда конкретные единичные явления приобретают характер обобщения.  
3.1. Объяснение пословиц и метафор. Эксперимент протекает в форме беседы. Наиболее грубым нарушением мышления в данном случае является полное непонимание переносного смысла, буквальное толкование пословицы или метафоры.  
Важно отметить, что не всегда правильное или ложное толкование пословиц свидетельствует об определенном уровне обобщения испытуемого. Некоторые пословицы могут оказаться настолько привычными для испытуемого, что правильное объяснение означает лишь наличие знания смысла этих пословиц и не свидетельствует о том, что в данном случае происходит процесс обобщения нового материала. Поэтому более показательной является вторая методика:  
3.2. Отнесение фраз к пословицам. Понимание переносного смысла пословицы здесь облегчается тем, что даже если испытуемый только смутно понимает смысл, то фраза, которая ему предъявляется, должна действовать как подсказка. Зато здесь имеется трудность другого рода: создается либо широкая возможность актуализации приблизительного смысла, либо некоторые одинаковые слова в фразах и пословицах легко «провоцируют» некритическое сближение неадекватных объяснений. Таким образом, появляется необходимость оттормозить то, что не соответствует смыслу пословицы. Следовательно, с помощью этой методики выявляется не только уровень абстрагирования, но и устойчивость этой операции.  
4. Метод пиктограмм. Эта методика была предложена А.Р.Лурия для исследования опосредованного запоминания.  
Г.В.Биренбаум было установлено, что рисунки больных шизофренией отличаются большой схематичностью, пустой символикой, в то время как образы, созданные больными эпилепсией, носят ситуационно-конкретный характер.  
Итак, сопоставление данных, полученных с помощью различных методов, обнаружило у ряда больных снижение процесса обобщения: конкретно-ситуационный характер их суждений, непонимание переносного смысла, условностей. Больные не смогли выделить существенные свойства предметов, не смогли раскрыть смысловые связи между ними.  
Б. Искажение процесса обобщения.  
Суждения этих больных отражают лишь случайную сторону явлений, а не существенные отношения между предметами. При решении экспериментальных заданий актуализируются случайные ассоциации, оторванные от конкретного опыта больного. Связи, которыми оперирует больной, не отражают ни содержания явлений, ни смысловых отношений между ними.  
Подобные нарушения мыслительной деятельности встречаются чаще всего у больных шизофренией простой, вялотекущей и при галлюцинаторно-параноидальной форме течения болезни.  
Подобные больные живут в мире своих бредовых переживаний, мало интересуются реальной обстановкой, пытаются к незначительным, обыденным явлениям подходить с «теоретических позиций». В беседе они способны затронуть вопросы общего характера, но часто не в состоянии ответить на конкретный вопрос.  
Классификацию больные проводят либо на основании столь общих признаков и свойств, что выходят за пределы содержательной стороны явлений, либо на основании чисто внешних, несущественных признаков.  
Эти больные с легкость составляют пиктограммы, т.к. они могут образовать любую связь безотносительно к содержанию поставленной перед ними задачи. Условность рисунка становится столь широкой и беспредметной, что он не отражает реального содержания слова, запоминание которого он должен опосредовать; больные могут, не задумываясь, предложить любую схему в качестве условного обозначения слова.  
Таким образом, реальные различия и сходства между предметами не принимаются больными во внимание, не служат контролем и проверкой их суждений и действий. Важно отметить, что у подобных больных речь не облегчает выполнение задачи, а затрудняет его: произносимые больным слова вызывают новые, часто случайные ассоциации, которые больными не оттормаживаются. Выполнив в реальном действии задание правильно, больные нелепо рассуждают по поводу него.

2. Нарушение динамики  мыслительной деятельности.  
Признание рефлекторной природы мышления означает признание его как процесса. Мы можем проанализировать внутренние закономерности мышления, исследовать структуру мыслительных операций, с помощью которых происходит отражение объективных свойств предмета, если проанализируем процессуальную сторону мыслительной деятельности. Использование обобщенных способов решения задач, актуализация адекватных знаний о предметах требуют не только сохранности интеллектуальных операций, но и динамики мышления.  
Определение мышления как процесса применимо не только к общей теоретической характеристике мышления, но и к каждому отдельному мыслительному акту. Для успешного выполнения интеллектуального акта необходимо выделять адекватные системы связей, отбрасывать побочные, оценивать каждую мыслительную операцию по ходу ее выполнения.  
Непоследовательность суждений.  
Характерная особенность – неустойчивость способа выполнения задания. Уровень обобщения больных в основном не был снижен, больные правильно обобщали материал, операции сравнения и переноса не были нарушены. Однако адекватный характер суждений больных не был устойчивым.  
Выполняя классификацию предметов, больные достигают высоких уровней обобщения в отдельных случаях, но эпизодически сбиваются на путь неправильных, случайных сочетаний; логические связи заменяют случайными сочетаниями; выделяя предметы по правильному общему признаку, тут же начинают выделять аналогичную по смыслу группу.  
Лабильность мышления.  
Нарушение динамики мышления, выражавшееся в чередовании адекватных и неадекватных решений, либо не приводило к грубым нарушениям строения мышления (искажение правильного хода суждений на каком-то отрезке времени), либо изменяло само строение мышления (носило более стойкий характер). Постоянная лабильность мышления наблюдается у больных маниакально-депрессивным психозом в маниакальной фазе болезни. Подобные больные чрезвычайно отвлекаемы, поэтому экспериментирование с ними не представляется возможным.  
«Откликаемость».  
Неустойчивость способов выполнения работы достигает у некоторых больных чрезвычайно утрированной формы: они не только не в состоянии удерживать ход своих суждений в установленном ранее направлении, но и начинают реагировать на любой раздражитель, к ним не адресованный.  
С особой отчетливостью феномен "откликаемости" обнаружился в ассоциативном эксперименте, когда в качестве ответных реакций больных часто выступали названия предметов, находившихся перед их глазами.  
Инертность мышления.  
В его основе лежит инертность связей прошлого опыта. В этих случаях больные не могут менять избранного способа своей работы, изменять ход своих суждений, переключаться с одного вида деятельности на другой.  
Подобные нарушения часто встречаются у больных эпилепсией, иногда у больных с отдаленными последствиями тяжелых травм головного мозга, при некоторых формах умственной отсталости.  
Экспериментально-психологическое исследование обнаруживает замедленность, тугоподвижность интеллектуальных процессов таких больных, которая приводила в конечном счете к тому, что больные не справлялись даже с элементарными заданиями, если последние требовали переключения.  
Классификацию предметов они не могут выполнить даже на конкретном уровне.  
При выполнении методики исключение предметов у больных доминируют конкретные связи прежнего опыта, они определяют весь дальнейший ход их суждений.  
Из-за подобной инертности связей прежнего опыта больные часто не упускают при выполнении задания ни одной детали, ни одного свойства предметов и в результате не приходят даже к элементарному обобщению. Из этого стремления к уточнению, из желания исчерпать при решении какого-нибудь вопроса все многообразие фактических отношений и возникает то своеобразное эпилептическое "резонерство", проявляющееся в обстоятельности, излишней детализации, которое метафорически обозначается в клинике как "вязкость" мышления.  
"Запаздывающие" ответы больных являются существенным отклонением от нормального протекания ассоциативного процесса. Они свидетельствуют о том, что следовой раздражитель имеет большее сигнальное значение, нежели актуальный.  
Таким образом, в ситуации эксперимента, так же как и в любой жизненной ситуации, выступают все новые стороны предметов и явлений, меняются условия деятельности. Для того чтобы правильно познать эти различные отношения, чтобы правильно действовать согласно изменившимся условиям, человеку нужно уметь переходить от одного способа действия к другому, он не должен автоматически оперировать прежними застывшими операциями или способами.

3. Нарушения мотивационного  компонента мышления.  
Мышление является сложной саморегулирующейся формой деятельности. Оно определяется целью, поставленной задачей. Существенным этапом мыслительной деятельности является сличение получаемых результатов с условиями задачи и предполагаемыми итогами. Для того чтобы акт сличения выполнился, человеческая мысль должна быть активной. Направленной на объективную реальность. Утеря целенаправленности мышления приводит не только к поверхностности и незавершенности суждений, но и к тому, что мышление перестает быть регулятором действий человека.  
Связь нарушения мышления с изменением мотивационной сферы наблюдается при разных формах душевных болезней. Уже при анализе «искажения уровня обобщения», можно говорить о нарушении мотивационного компонента мышления.  
Значимым, существенным является для человека то, что приобрело смысл в его жизнедеятельности. Не частота появления того или иного признака или свойства предмета делает его значительным или существенным, а та осмысленность, та роль, которую этот признак сыграл в жизни человека. Существенность признака и свойства, значимость самого предмета или явления зависят от того, какой смысл они приобрели для него. Явление, предмет, событие могут в разных жизненных условиях приобретать разный смысл, хотя знания о них остаются те же. А. Н. Леонтьев прямо указывает, что явление меняется со стороны "смысла для личности".  
Вместе с тем значение вещей, совокупность наших знаний о них остаются устойчивыми. Несмотря на то что личностная направленность и содержание мотивов могут оказаться различными, основная практическая деятельность формирует устойчивость предметного значения вещей.  
Наше восприятие мира всегда включает в себя и смысловое отношение к нему, и его предметно-объективное значение. При известных обстоятельствах превалирует то одна, то другая сторона, но обе они слиты в гармоническом единстве.  
Разноплановость мышления.  
При таком нарушении мышления суждения больных о каком-то явлении протекают в разных плоскостях. Больные могут правильно усвоить инструкцию. Они могут обобщить предлагаемый им материал. Вместе с тем больные не выполняют задания в требуемом направлении, т.к. их суждения протекают в разных руслах.  
Так например, основа классификации не носит единого характера. Больные объединяют объекты в течение выполнения одного задания то на основании свойств самих предметов, то на основании личных вкусов и установок.  
В результате одновременного сосуществования, переплетения различных подходов к заданию суждения, определения и выводы больных не представляют собой планомерного, целенаправленного выполнения задания. В мыслительной деятельности больных переплетаются логические суждения, обрывки представлений, элементы воспоминаний и желаний.  
Резонерство.  
Этот вид нарушения мышления представляет собой "склонность к бесплодному мудрствованию", как тенденция к непродуктивным многоречивым рассуждениям. Резонерские суждения больных определяются не столько нарушением его интеллектуальных операций, сколько повышенной аффективностью, неадекватным отношением, стремлением подвести любое явление под какую-то «концепцию».  
Иногда неадекватные суждения отмечаются у больных, у которых вообще эксперимент не выявляет нарушений познавательных процессов.  
Психологическая характеристика симптома резонерства была предметом специального исследования Т. И. Тепеницыной. Как показали результаты ее исследования, неадекватность, резонерство больных, их многоречивость выступали в тех случаях, когда имела место аффективная захваченность, чрезмерное сужение круга смыслообразующих мотивов, повышенная тенденция к "оценочным суждениям".