Интерактивная сторона общения

Интерактивная сторона общения

 

Интерактивная сторона общения- это условный термин, обозначающий

характеристику тех компонентов  общения, которые связаны со взаимодействием

людей, с непосредственной организацией их совместной деятельности.

Важность интерактивной  стороны общения привела к  тому, что в истории

социальной психологии сложилось  специальное  направление, которое

рассматривает взаимодействие исходным пунктом всякого социально-

психологического анализа. Это направление связано с  именем Г. Мида, который

дал направлению и имя—«символический интеракционизм». Концепцию Мида иногда

называют «социальным  бихевиоризмом», и это значительно  запутывает дело. Мид

действительно употреблял термин «бихевиоризм» для характеристики своей

позиции, но у него термин приобретал совершенно особое значение. Для Мида

бихевиоризм лишь синоним  такого метода анализа сознания и  самосознания,

который не имеет ничего общего с интроспекцией и построен целиком на

фиксировании наблюдаемого и контролируемого поведения. В остальном же весь

арсенал бихевиористской аргументации у Мида отсутствует. Выясняя социальную

природу человеческого «Я», Мид вслед за Джемсом пришел к выводу, что в

становлении этого «Я» решающую роль играет общение. Мид использовал также

идею Ч. Кули о так называемом «зеркальном Я», где личность понимается как

сумма психических реакций  человека на мнения окружающих. Однако у Мида

вопрос решается значительно  сложнее. Становление «Я» происходит действительно

в ситуациях общения, но не потому, что люди есть простые реакции  на мнения

других, а потому, что эти  ситуации есть вместе с тем ситуации совместной

деятельности. В них формируется  личность, в них она осознает себя, не

просто смотрясь в других, но действуя совместно с ними. Для  Мида ситуация

общения раскрывается как  ситуация прежде всего взаимодействия. Мо­делью

таких ситуаций является игра, которая у Мида выступает в двух формах: play и

game. В игре человек выбирает для себя так называемого «значимого другого» и

ориентируется на то, как  он воспринимается этим «значимым другим». В

соответствии с этим у  человека формируется и представление  о себе самом, о

своем «Я». Вслед за У. Джемсом Мид разделяет это «Я» на два начала (здесь за

неимением адекватных русских  терминов мы сохраняем их английское

наименование): «I» и «me». «I»—это импульсивная, творческая сторона «Я»,

непосредственный ответ  на требования ситуации; «me»—это рефлексия «I», своего

рода норма, контролирующая деятельность «I» от имени социального

взаимодействия, это усвоение личностью отношений, которые складываются в

ситуации взаимодействия и которые требуют сообразовываться с ними.

Постоянная рефлексия  «I» при помощи «те» необходима для  зрелой личности, ибо

именно она способствует адекватному восприятию личностью  себя самой и своих

собственных действий. (Внешне эти идеи Мида имеют некоторое сходство со

схемой Фрейда относительно взаимоотношений «ид» и «эго». Но содержание,

которое придавал Фрейд этому отношению, сводилось к сексуальному контролю,

у Мида же при посредстве этого отношения контролируется вся система

взаимодействий личности с другими.)

Таким образом, центральная  мысль интеракционистской концепции состоит в том,

что личность формируется  во взаимодействии с другими личностями, и

механизмом этого процесса является установление контроля действий личности

тем представлением о ней, которое складывается у окружающих. Несмотря на

важность постановки такой  проблемы, в теории Мида содержатся существенные

методологические просчеты. Главными из них являются два.

Во-первых, непропорционально  большое значение уделяется в  этой концепции роли

символов. Вся обрисованная выше канва взаимодействия детерминирует­ся

системой символов, т. е. деятельность и поведение человека в ситуациях

взаимодействия в конечном счете обусловлены символической интерпретацией этих

ситуаций. Человек предстает  как существо, обитающее в мире символов,

включенное в знаковые ситуации. И хотя в известной степени с этим утверждением

можно согласиться, поскольку  в определенной мере общество, дей­ствительно,

регулирует действия личностей  при помощи символов, излишняя категоричность Мида

приводит к тому, что  вся совокупность социальных отношений, культуры — все

сводится только к символам.

Отсюда вытекает и второй важный просчет концепции символического

интеракционизма: интерактивный аспект общения здесь вновь отрывается от

содержания предметной деятельности, вследствие чего все богатство

макросоциальных отношений  личности по существу игнорируется. Единственным

«представителем» социальных отношений остаются лишь отношения

непосредственного взаимодействия. Поскольку символ остается «последней»

социальной детерминантной взаимодействия, для анализа оказывается достаточным

лишь описание данного  поля взаимодействий без привлечения  широких

социальных связей, в рамках которых данный акт взаимодействия имеет место.

Происходит известное  «замыкание» взаимодействия на заданную группу. Конечно, и

такой аспект анализа возможен и для социальной психологии даже заманчив, но он

явно недостаточен.