|
полная
автобиография Зигмута Фрейда
Зигмунд
Фрейд родился 6 мая 1856 года в городке Фрейберге,
находящемся недалеко от границы Пруссии
и Польши. Пять улиц, два цирюльника, с
десяток бакалейных лавок и одно похоронное
бюро. Городок находился в 240 км от Вены
и никакие ароматы бурной столичной жизни
туда не доходили. Отец Фрейда Якоб был
бедным торговцем шерстью. Недавно он
в третий раз женился - на девушке, годящейся
ему в дочери, которая год за годом рожала
ему детей. Первенцем и был Зигмунд. Новая
семья Якоба располагалась в одной, правда,
достаточно просторной комнате, снимаемой
в доме вечно пьяного слесаря-жестянщика.
В октябре 1859 года вконец обнищавшие Фрейды
пустились на поиски счастья в другие
города. Обосновались сначала в Лейпциге,
затем в Вене. Но и Вена материального
достатка не дала. "Бедность и нищета,
нищета и крайнее убожество",- так вспоминал
Фрейд своей детство. А еще прилежную учебу
в лицее, успехи в языках, литературе, особенно
античной, философии, похвалы учителей
и ненависть сверстников, доводящих черноволосого
отличника с тяжелыми кудрями до слез.
Из школьных лет он, очевидно, вынес неудобный
для последующей жизни комплекс: нелюбовь
смотреть собеседнику в глаза.
Впоследствии, как и положено бедному
еврейскому юноше, он увлекся политикой
и марксизмом. Его лицейский друг Генрих
Браун, основавший в 1883 году вместе с Каутским
и Либкхнехтом Die Neue Zeit (орган немецкой
социал-демократической партии), приглашал
его сотрудничать. Но Фрейд сам не знал,
чего хотел. Сначала он думал о занятиях
правом, потом - философией. В результате,
морщась от отвращения, отправился в медицинский
- типичное поприще для юноши его национальности
в то время. Преподаватели относились
к нему так себе. Им не нравилась его непоследовательность
в увлечениях, поверхностность и ориентированность
на быстрое и легкое достижение успеха.
После окончания медицинского факультета
Фрейд ринулся в институт физиологии,
где и проработал с 1876-го по 1882 годы. Он
получал различные стипендии и с упоением
изучал половые органы угря и других подобных
тварей. "Никто никогда,- кипятился Фрейд,-
еще не видел яичек угря". "Это были
не половые органы угря, а зачатки психоанализа",-
хором говорили годы спустя его последователи-психоаналитики.
В 1884 году Фрейду надоедают угри, рыбки
и ракообразные, и он уходит в лабораторию
профессора клинической психиатрии Мейнерта,
чтобы заняться изучением мозга человеческих
зародышей, детей, котят и щенков. Это было
увлекательно, но не прибыльно. Фрейд пописывал
статейки, написал даже книгу по модной
тогда теме - афазии, расстройстве речи
у больных, перенесших инсульт, но - тишина.
За 9 лет последующих лет было продано
всего 257 экземпляров книги. Ни денег, ни
славы.
А тут еще любовь. Однажды на отдыхе он
увидел 21-летнюю, хрупкую, бледную, невысокую
девушку очень изысканных манер - Марту
Верней. Ухаживания Фрейда были своеобразными.
2 августа 1882 года, спустя несколько месяцев
после знакомства, он ей пишет: "Я знаю,
что ты некрасива в том смысле, как это
понимают художники и скульпторы". Они
ссорятся и мирятся, Фрейд устраивает
яростные сцены ревности, периоды кошмара
сменяются счастливыми редкими месяцами
согласия, но жениться без денег он не
может. В 1882 году Фрейд поступает учеником
в главный госпиталь Вены и получает там
через год пост ассистента. Затем ведет
там же платные занятия для стажеров, но
все это - сущие гроши. Полученное звание
приват-доцента по невропатологии тоже
кардинально не меняет его положения.
В 1884 году появляется наконец надежда
разбогатеть. Фрейд привозит в Вену из
Мерка малоизвестный тогда алкалоид -
кокаин - и надеется первым открыть его
свойства. Однако открытие совершают его
друзья Кенигстен и Коллер: Фрейд уехал
отдохнуть с невестой, доверив начать
исследование им, а они к его приезду успевают
не только начать, но и закончить его. Мир
узнает сенсацию: кокаин обладает локальным
обезболивающим действием. Фрейд повторяет
на каждом углу: "Я не в обиде на мою
невесту за упущенный счастливый случай".
Однако в своей автобиографии много позже
пишет: "Из-за моей помолвки я не стал
знаменитым в те молодые годы". И все
время сетует на бедность, медленно приходящий
успех, трудности в завоевании расположения
людей, сверхчувствительность, нервы,
заботы.
В следующий раз Фрейд упустил свой шанс
в Париже, когда ездил стажироваться к
доктору Шарко - тому самому, который изобрел
контрастный душ. Шарко лечил истеричек,
а таких на рубеже веков было больше, чем
грибов после дождя. Женщины в едином порыве
падали в обмороки, не видели, не слышали
и не обоняли, хрипли, рыдали и накладывали
на себя руки. Тут-то Фрейд и надеялся показать,
на что он способен. Перед отъездом он
пишет своей невесте: "Моя маленькая
принцесса. Я приеду с деньгами. Я стану
великим ученым и вернусь в Вену с большим,
огромным ореолом над головой, и мы тотчас
же поженимся". Но приехать с деньгами
не получилось. В Париже Фрейд понюхивал
кокаин, шатался по улицам, попивал абсент,
возмущался внешним видом парижанок (безобразны,
кривоноги, длинноносы), по ночам сочиняя
глобальный труд. О своей работе в одном
из писем он говорил: "Каждую ночь я
занимаюсь тем, что фантазирую, обдумываю,
строю догадки, останавливаясь лишь тогда,
когда дохожу до полного абсурда и изнеможения".
В общем, у Фрейда с Шарко не сложилось.
Темные глаза Шарко, источавшие необычайно
мягкий взгляд, смотрели больше поверх
головы молодого Фрейда, без стеснения
делящегося со своими друзьями ставшей
навязчивой к тому времени идеей: "Чем
я хуже Шарко ? Почему я не могу быть таким
же знаменитым ? " По вторникам Шарко
устраивал публичные сеансы, которые Фрейда
завораживали (картина с изображением
такого сеанса всегда висела впоследствии
в его кабинете). В зал, набитый до отказа
зрителями, вводили бьющуюся в припадке
истеричку, и Шарко излечивал ее гипнозом.
Лечение - это театр, понял тогда Фрейд.
Так и должна выглядеть клиническая практика
нового образца.
Единственное, что Фрейду удалось получить
у Шарко,- его произведения для перевода
на немецкий. Он перевел несколько толстенных
книг по гипнозу, овладеть которым так
и не сумел.
Возвращение в Вену было тягостным. Рухнули
все надежды. Он все же женился, влез в
долги, переехал в большую квартиру на
Берггассе, 19. Его доклад про истеричек,
сделанный по итогам стажировки, вызвал
у ученой братии глубочайшую скуку. Продолжать
исследования он не мог, врачи не подпускали
Фрейда к своим больным. Ему, правда, предложили
было управлять невропатологической службой
при больничном институте, но он отказался:
должность хотя и хорошая, но почти бесплатная.
А Фрейд хотел денег. Выход один - частная
практика. Он дает объявления в газеты:
"Лечу нервные расстройства разного
типа". Оборудует одну из комнат в своей
квартире под кабинет. Клиентов пока нет.
Но Фрейд уверен, что будут. Он ждет. И вот
появились первые. Присланные друзьями-врачами.
Как же это утомительно - часами выслушивать
их жалобы! Приходят, торчат в кабинете
по полдня. И непонятно, что с ними делать.
- Чего мне с ними делать, Марта, а? - недоумевает
Фрейд.- У меня и практики нет. Может, учебник
почитать?
Учебник - по электротерапии - принес университетский
друг. Фрейд тут же втыкает электроды в
несчастных пациентов. Результатов - ноль.
Пробует по образу и подобию Шарко гипноз.
Тоже ничего не получается. Не любит он
смотреть людям в глаза - еще с тех самых
лицейских пор. Потом изобретает метод
концентрации, накладывает руки или палец
на лоб больному и начинает давить и спрашивать:
что вас беспокоит, что, что? Потом от отчаянья
пробует массажи, ванны, отдых, диеты, усиленное
питание. Все напрасно. Трогать пациентов
руками и мучить вопросами он перестал
после 1896 года, когда больная Эмма фон
Н. пожаловалась, что Фрейд ей только мешает.
После этих неудач Фрейд одумался и попытался
сделать процесс неудачного лечения комфортным
хотя бы для себя. "Я не могу, когда меня
рассматривают по 8 часов в день,- говорил
он вечерами Марте.- И в глаза пациентам
тоже смотреть не могу". Решение было
найдено: пациента уложить на кушетку
и сесть за его головой. Обоснование: чтобы
он расслабился и ничто его не стесняло.
Другое обоснование: чтобы не видел идиотских
гримас доктора в ответ на бред, который
он несет. Третье обоснование: чтобы тот
чувствовал давящее присутствие врача.
И никаких вопросов: пусть говорит, что
хочет. Это и есть метод свободных ассоциаций,
обнажающий подсознание. Так рождались
основные нормы и догмы новой профессии.
Фрейд старался подстроить практику и
законы психоанализа под себя самого.
О многом из этого он рассказывает 15 марта
в немецком медицинском журнале, впервые
употребив термин "психоанализ".
Денег пока мало, но Фрейд чувствует - дело
пошло. Он много работает, пишет книги
и статьи, избегает праздности, курит по
20 сигар в день (это помогает ему сосредоточиться).
Его кабинет уже иной: диван с креслом
у изголовья, журнальные столики с античными
статуэтками, картина, изображающая сеанс
Шарко, приглушенное освещение. Постепенно
Фрейд додумывает и прочие детали, обеспечивающие
психоаналитику комфорт. Такую, например:
сеанс должен стоить дорого. "Плата
за терапию,- говорит Фрейд,- должна существенно
сказываться на кармане пациента, иначе
терапия идет худо". В доказательство
этого он еженедельно принимает одного
бесплатного пациента и разводит потом
руками: больной совершенно не прогрессирует
(почему не прогрессируют - тема отдельная
и достойная особых теорий, которые Фрейд
излагал в безупречно яркой литературной
форме и за которые в 1930 году получил премию
Гете по литературе). В общем, за работу
Фрейд брал много. Один сеанс стоил 40 крон
или 1 фунт 13 шиллингов (столько тогда стоил
дорогой костюм).
Постепенно Фрейд открыл и остальные основы
ремесла. Например, ограничил время сеанса
45 - 50 минутами. Многие пациенты были готовы
болтать часами, стремились задержаться
подольше, но он выгонял их, объясняя, что
временной прессинг - именно то, что поможет
им поскорее избавиться от недуга. И, наконец,
последнее и самое важное, основа основ
- принцип невмешательства, несочувствие,
равнодушие к пациенту. Тоже чтобы стимулировать
различные благотворные процессы. Понятно
и другое: испытывать сочувствие - утомительно
и неразумно, вредно для психического
здоровья доктора. Практическая инструкция
выглядит так: "Психоаналитик должен
подолгу слушать, не выказывать реакции
и только время от времени вставлять отдельные
реплики. Психоаналитик не должен удовлетворять
пациента своими оценками и советами".
К началу нынешнего века Фрейд уже понимал,
что нащупал золотую жилу. Распространявшийся
атеизм вербовал для него армии клиентов.
В воображении он ясно видел мраморные
доски, которыми будут отмечены все вехи
его великого пути, но слава запаздывала.
"Мне уже 44 года,- пишет он в очередном
письме своему другу Флиессу,- и кто я?
Старый неимущий еврей. Каждую субботу
я погружаюсь в оргию карточных гаданий,
а каждый второй вторник провожу с моими
братьями-евреями".
Поворот к настоящей славе и большим деньгам
произошел 5 марта 1902 года, когда император
Франсуа-Жозеф I подписал официальный
указ о присвоении Зигмунду Фрейду звания
профессора-ассистента. Экзальтированная
публика начала века -дамочки, попыхивающие
папиросками и грезящие самоубийством
- хлынула к нему рекой. Фрейд работал по
12- 14 часов в день и был вынужден призвать
на помощь двух молодых сподвижников Макса
Кахане и Рудольфа Райтлера. К ним вскоре
присоединились и другие. Через некоторое
время Фрейд уже регулярно по средам устраивал
у себя дома занятия, получившие название
Психологического общества среды, а с
1908 года - Венского психоаналитического
общества. Здесь собирался декадентский
бомонд, заседания вели не только врачи,
но и писатели, музыканты, поэты, издатели.
Все разговоры о книгах Фрейда, несмотря
на то что расходились они плохо (тысяча
экземпляров "Трех очерков по теории
сексуальности" с трудом разошлись
за 4 года), только увеличивали его славу.
Чем больше критики говорили о непристойности,
порнографии, покушении на мораль, тем
дружнее декадентствующее поколение шло
к нему на прием.
Показателем настоящей славы было чествование
в 1922 году Лондонским университетом пяти
великих гениев человечества - Филона,
Мемонида, Спинозы, Фрейда и Эйнштейна.
Венский дом на Берггассе, 19 наполнялся
знаменитостями, запись на приемы Фрейда
шла из разных стран, и он был расписан
уже, кажется, на много лет вперед. Его
приглашают на чтение лекций в США. Сулят
$10 тысяч: по утрам- пациенты, днем - лекции.
Фрейд подсчитывает свои расходы и отвечает:
мало, вернусь уставшим и еще более бедным.
Контракт пересматривают в его пользу.
Однако полученные такой ценой деньги
и слава омрачаются тяжелой болезнью:
в апреле 1923 года его оперируют по поводу
рака ротовой полости. Ужасный протез
и мучительные боли делают жизнь отца
психоаналитиков невыносимой. Он с трудом
ест и говорит. К болезни Фрейд относится
стоически, много шутит, пишет статьи о
Танатосе - боге смерти, выстраивает теорию
о влечении человека к смерти. На этом
фоне бешеная слава лишь досаждает ему.
К примеру, знаменитый голливудский магнат
Самюэль Голдвин предлагал Зигмунду Фрейду
$100 тыс. только за то, чтобы поставить его
имя в титрах фильма о знаменитых любовных
историях человечества. Фрейд пишет ему
гневное письмо с отказом. Та же участь
постигла и немецкую компанию UFA, пожелавшую
поставить фильм собственно о психоанализе.
В 1928 году на европейские экраны выходит
кино "Тайны души", в рекламе которого
широко используется имя Фрейда. Фрейд
устраивает скандал и требует компенсации.
Приход фашизма еще более омрачает его
жизнь. В Берлине публично сжигаются его
книги, любимая дочь Анна, пошедшая по
его стопам и возглавившая Всемирное психоаналитическое
общество, схвачена гестаповцами. Семья
Фрейда бежит в Лондон. К тому времени
состояние здоровья Фрейда стало безнадежным.
И свой конец он определил сам: 23 сентября
1939 года лечащий врач Фрейда по его просьбе
ввел ему смертельную дозу морфия |