Тоталитарный режим

Однако ресурсы  страха и принуждения недостаточно долговечны и требуют постоянного  внешнего стимулирования. Для этого  правящая элита формирует «образы  врага» (внутреннего и внешнего) для концентрации социальной энергии  масс при решении конкретных задач. Не случайно несущей конструкцией тоталитарных режимов оказываются массовые партии, обладающие монополией на власть. Они  становятся элементами государства, сращиваясь с ним.

Конечно, нельзя ограничивать ресурсы тоталитарных режимов только принуждением и страхом  в чистом виде. Кроме того, тоталитарный тип власти апеллирует и к ценностям (либо классовым, либо национальным), проводит тотальное промывание мозгов. Однако мобилизационные системы должны формировать и собственную социальную базу, на которую могли бы опереться. Поэтому можно выделить и третий ресурс, который используют тоталитарные режимы - вознаграждение индивидов, групп  или целых социальных классов  символическими или статусными знаками  отличия (повышение статуса, предоставление экономических или материальных преимуществ определенным категориям или населению в целом).

 

 

 

 

 

 

 

2.2. Социальные источники тоталитаризма.

 

Однако объяснить  установление тоталитаризма только способностью правящей элиты подчинить  все общественные процессы реализации коллективной цели недостаточно. Оказывается, что эта способность подпитывается  ментальностью и культурой населения, историческими традициями, социальной и экономической структурой общества.

 

До XX в. установление тоталитаризма осложнялось отсутствием  условий, которые могли бы обеспечить тотальный контроль государства  за обществом и личностью. Только с вступлением человеческого  общества в индустриальную фазу развития, ознаменовавшуюся появлением системы  массовых коммуникаций, предоставившей возможности для идеологического  контроля за обществом и тиражирования определенных ценностей, государство оказалось в состоянии целиком подчинить себе общество.

 

Растущее  разделение и специализация индустриального  труда разрушали патриархальные, традиционные коллективистские связи  и ценности, прежние формы социально-культурной идентификации. Усиливалась отчужденность  личности, ее беззащитность перед  безжалостным миром рыночной стихии и конкуренции. Рынок создал иную систему ценностей и предпочтений - индивидуально-достижительную, к которой доиндустриальный или зависящий от государства работник не сразу адаптировался.

 

В этих условиях у работника, выбитого из прежней  системы социальных связей (коллективистско-корпоративных), но пока не вошедшего в индустриально-рыночную систему, возрастает желание найти защиту в лице сильного государства. Более обостренно данную потребность ощущают маргиналы, т. е. промежуточные слои, потерявшие социальные связи со своей прежней средой и группой. Им свойственны повышенная чувствительность, агрессивность, озлобленная завистливость, честолюбие, эгоцентричность. Именно маргиналы и крайняя форма их проявления - люмпены становятся социальной базой тоталитарных режимов. Следовательно, тоталитаризм явился реакцией социального и этнического маргинала на индивидуализм, на возрастающую сложность социальной жизни, жесткую конкуренцию, глобальное отчуждение индивида, бессилие перед окружающим враждебным миром. Маргинальные слои прельщали лозунги массовых партий (социалистических или национал-социалистических), которые обещали гарантировать социальную защищенность, стабильность, повышение жизненного уровня, уравниловку (под видом равенства).

 

Громадный управленческий аппарат государства, бюрократия, чиновничество, служит своеобразным «приводным ремнем»  политики правящих кругов. Свою роль в  распространении подобных социальных стандартов и предрассудков сыграли  и определенные слои интеллектуалов (интеллигенции), которые систематизировали  эти народные чаяния, превратив их в морально-этическую систему, оправдывающую  эти ментальные традиции и придавшую  им дополнительный общественный резонанс и значение.

 

Дифференциация  социальных ролей и функций, обусловленная  разделением труда в индустриальных обществах, усиливала взаимозависимость  индивидов и групп в рамках социума. Потребность в преодолении  этого многообразия и обеспечении  целостности социально-дифференцированного общества заметно повышала интегративную роль государства и сокращала объемы индивидуальной свободы.

Объективно  благоприятные предпосылки для  формирования тоталитарных режимов  вовсе не означают фатальной неизбежности их установления - все зависит от зрелости гражданского общества, наличия  демократической политической культуры, развитых демократических традиций. Названные факторы позволили  большинству индустриально развитых стран преодолеть кризис 1929 - 1933 гг. и сохранить институты демократии.

Исторический  опыт показывает, что тоталитарные режимы чаще всего возникают при  чрезвычайных обстоятельствах: в условиях нарастающей нестабильности в обществе; системного кризиса, охватывающего  все сферы жизни; необходимости  решения какой-либо стратегической задачи, чрезвычайно важной для страны. Так, возникновение фашизма в странах Западной Европы было реакцией на кризис либеральных ценностей и институтов парламентаризма, оказавшихся не в состоянии обеспечить стабильность и интеграцию системы в условиях глубокого кризиса 1929 - 1933 гг. Формирование коммунистического тоталитаризма в советском обществе было обусловлено, при всех прочих причинах, необходимостью проведения индустриализации в исторически сжатые сроки, что было возможно при условии концентрации власти в руках лидера и узкого круга его сторонников.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2.3. Институциональные и нормативные  свойства тоталитаризма

 

Необходимость сохранения идейной чистоты и  целеустремленности в построении «нового» общества предполагала и совершенно особое построение институциональной  и нормативной сферы тоталитарной системы.

 

Потребность в жесткой идейной ориентации государственной политики, поддержании  постоянного идеологического контроля за деятельностью всех органов власти предопределила срастание государства и правящей партии и образование того «центра» власти, который невозможно было идентифицировать ни с государством, ни с партией. Такой симбиоз государственных и партийных органов не давал возможности «развести» их функции, определить самостоятельные функции и ответственность за их исполнение. СССР дал значительно более богатый исторический опыт тоталитарного правления, чем другие страны, показав образцы тех социальных и политических отношений, к которым вела логика развития тоталитаризма.

 

Именно на его примере хорошо видно, как  партийные комитеты направляли деятельность практически всех государственных  структур и органов власти. Закрепленная в конституции страны руководящая  роль коммунистической партии означала полный приоритет идеологических подходов при решении любых общезначимых (государственных) экономических, хозяйственных, региональных, международных и прочих проблем.

Полное политическое господство этого государства-партии проявилось в безусловном и неоспоримом  господстве централизованного контроля и планирования в экономической  сфере. Полное господство крупных предприятий, недопущение частной собственности  ставило государство в положение  единственного работодателя, самостоятельно определявшего и условия труда, и критерии оценки его результатов, и потребности населения. Хозяйственная  инициатива отдельных работников признавалась лишь в рамках укрепления этих отношений, а все виды индивидуального предпринимательства («спекуляции») причислялись к криминально наказуемым.

Монолитность  политической власти предполагала не разделение, а практическое срастание  всех ветвей власти — исполнительной, законодательной и судебной. Политическая оппозиция как публичный институт полностью отсутствовала. Механизмы  самоуправления и самоорганизации  утратили присущие им автономность и  самостоятельность. Власть делала акцент только на коллективные формы и способы  социальной и политической активности. Выборы целиком и полностью подвергались беззастенчивому режиссированию, выполняя, таким образом, сугубо декоративную функцию.

Для контроля за этим монопольным политическим порядком власти создавалась мощная секретная политическая полиция (в Германии - отряды СС, в СССР - ВЧК, НКВД, КГБ). Это был механизм жесткого всепроникающего контроля и управления, не имевшего исключений и зачастую использовавшийся для решения конфликтов внутри правящего слоя. Одновременно это была и наиболее привилегированная область госслужбы, работники которой наиболее высоко оплачивались, а инфраструктура интенсивно развивалась, усваивая и воплощая самые передовые мировые технологии. В сочетании с усилением механизмов административного контроля потребность в постоянном контролировании общества обусловила тенденцию к возрастанию и усилению массовости аппарата власти. Таким образом, в обществе все время присутствовала потребность в увеличении численности служащих. На этой основе в СССР сложился мощный слой номенклатуры, служебно-профессиональной касты, обладавшей колоссальными социальными привилегиями и возможностями.

В силу этих базисных свойств тоталитаризм функционировал как система, наиболее ярко противостоявшая  плюрализму, множественности агентов  и структур политической жизни, разнообразию их мнений и позиций. Самый страшный враг тоталитаризма — конкуренция, ориентированная на свободный выбор  людьми своих идейных и политических позиций. Боязнь не только политического  протеста, но и социального разнообразия, стремление к унификации всех социальных форм поведения не ограничивали только формы выражения поддержки властей, где, напротив, поощряли разнообразие и инициативу. Универсальная и  по сути единственная политико-идеологическая форма регулирования всех социальных процессов стерла при тоталитаризме  границу и между государством и обществом. Власть получила неограниченный доступ во все сферы общественных отношений, вплоть до личной жизни человека, активно используя для этого  методы террора, агрессии, геноцида против собственного народа.

Несмотря  на постоянно провозглашаемый «народный» характер власти, система принятия решений в тоталитарных системах оказалась абсолютно закрытой для  общественного мнения. Формально  провозглашенные законы, нормы, конституционные  положения не имели никакого значения по сравнению с целями и намерениями  властей. Конституция 1936 г. была одной  из самых демократических в мире. Но именно она прикрывала массовые репрессии коммунистов против собственного народа. Наиболее же типичным и распространенным основанием реального регулирования  общественных отношений служила  ориентация институтов власти на мнение вождей и сакрализация их позиций.

Безусловным приоритетом в регулировании  общественных отношений обладали силовые  и принудительные методы и технологии. Но на достаточно высоком уровне зрелости это всепроникающее силовое регулирование  социальных связей предопределило утрату тоталитарными системами их собственно политического характера, вырождение в систему власти, построенную  на принципах административного  принуждения и диктата.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Исторические формы тоталитаризма

3.1. Разновидности тоталитарного режима.

 

Мировая практика позволяет выявить две разновидности  тоталитарного режима: правую и левую.

Правая разновидность  тоталитаризма представлена двумя  формами - итальянским фашизмом и  германским национал-социализмом. Правыми  они считаются потому, что обычно сохраняли рыночную экономику, институт собственности, опирались на механизмы  экономического саморегулирования.

С 1922 г. интеграция итальянского общества происходила  на основе идеи возрождения былого могущества Римской империи. Установление фашизма в Италии явилось отрицательной  реакцией мелкой и средней буржуазии  на отставание в процессе складывания  национальной и экономической целостности. В фашизме воплотился антагонизм мелкобуржуазных слоев по отношению  к старой аристократии. Итальянский  фашизм во многом обозначил признаки тоталитаризма, хотя и не развил их в полной мере.

Классической  формой правого тоталитаризма служит национал-социализм в Германии, возникший  в 1933 г. Его установление было ответом  на кризис либерализма и утрату социально-экономической  и национальной идентичности. Возрождение  былого могущества и величия Германии пытались преодолеть путем объединения  общества на основе идей превосходства  арийской расы и покорения других народов. Массовой социальной базой  фашистского движения являлась мелкая и средняя буржуазия, которая  по своему происхождению, ментальности, целям и уровню жизни была антагонистична как рабочему классу, так и аристократии, крупной буржуазии. Вследствие этого  участие в фашистском движении для  мелкой и средней буржуазии представлялось возможностью создать новый социальный порядок и приобрести в нем  новый статус и преимущества - в  зависимости от личных заслуг перед  фашистским режимом. Следует отметить, что на рост национального и социального  самосознания немцев оказывало существенное влияние поражение в Первой мировой  войне (1914 - 1918) и глубокий экономический  кризис 1929 - 1933 гг.

Левой разновидностью тоталитаризма был советский  коммунистический режим и подобные режимы в странах Центральной  и Восточной Европы, Юго-Восточной  Азии, на Кубе. Он опирался (а в ряде стран до сих пор опирается) на распределительную плановую экономику, уничтожает рынок, если тот существует. В СССР предполагалось достигнуть социальной однородности и нивелировки социального  многообразия интересов. Прогрессивным  признавалось только то, что соответствовало  интересам рабочего класса. Правда, в действительности рабочий класс в СССР был маргинализирован, поскольку его основу составляли вчерашние крестьяне. Разрушение прежнего уклада жизни, привычной упрощенной картины мира, которая делила мир на белое и черное, хорошее и плохое, сформировало у них дискомфорт, страх перед будущим, показало их неспособность существования в условиях многообразных социальных взаимодействий.

Формирование  коллективной цели общества в виде идеала «светлого будущего», который  воплощал вековую мечту о справедливом и совершенном обществе, совпадало  с ожиданиями широких слоев тогдашнего советского общества. Предполагалось, что осуществить этот идеал можно  только с помощью сильного государства. Таким образом, тоталитаризм был  своеобразной реакцией отторжения патриархальным сознанием социальных маргиналов таких  общечеловеческих ценностей, как рынок, конкуренция, частная собственность, свобода личности.

 

 

3.2. Тоталитаризм и современность.

 

Фридрихом и  Бжезинским была высказана мысль  о том, что с течением времени  тоталитаризм будет эволюционировать в сторону большей рациональности, сохранив свои основополагающие конструкции  для воспроизводства власти и  общественных порядков. Иными словами, источник опасности для тоталитаризма  они видели во вне системы. Жизнь в основном подтвердила эту мысль, хотя продемонстрировала и внутренние факторы дестабилизации этого порядка.

Как показала история, система власти, построенная  на главенстве моноидеологии и соответствующей ей структуре политических институтов и норм, не способна гибко приспосабливаться к интенсивной динамике сложносоставных обществ, с выявлением гаммы их разнообразных интересов. Это — внутренне закрытая система, построенная на принципах гомеостаза, борющаяся с внутренним вакуумом, которая движется по законам самоизоляции. Поэтому в современном мире тоталитаризм не может обеспечить политические предпосылки ни развития рыночных отношений, ни органичного сочетания форм собственности, ни поддержку предпринимательства и экономической инициативы граждан. Это политически неконкурентная система власти.

В условиях современного мира ее внутренние источники разложения связаны прежде всего с распадом экономических и социальных основ самовыживания. Социальная база тоталитарных режимов узка и не связана с повышением общественного положения наиболее инициативных и перспективных слоев общества. Действуя только мобилизационными методами, тоталитаризм не способен черпать необходимые для общественного прогресса человеческие ресурсы. Складывающаяся в этих обществах крайняя напряженность статусного соперничества, ненадежность повседневного существования личности, отсутствие безопасности перед лицом репрессивного аппарата ослабляют поддержку данного режима. У последнего же, как правило, отсутствует способность к критической саморефлексии, способной дать шанс для поиска более оптимальных ответов на вызовы времени.