Понятие элиты и ее идентификация (на примере политической элиты)

Неразличимость неясность границ между политической элитой и бюрократией составляло специфику политической системы России.

Обосновывая неосуществимость народовластия, элитисты ссылаются на то, что, во-первых, народ некомпетентен в политике и народовластие, если бы оно и было возможным, оказалось бы губительным по своим последствиям, вело бы к неминуемым катаклизмам. Во-вторых, правление народа технически не осуществимо: непосредственная демократия не возможна, по крайней мере в странах с большим населением, а представительная демократия неизбежно ведет к утрате народом части своего суверенитета, который отчуждается в пользу избранных представителей, а они в силу "железного закона олигархических тенденции", превращается в элиту.

Заманчиво выглядит позиция радикального антиэлитизма. Радикальный элитизм – это опасная иллюзия: попытки ее воплощения в жизнь не раз приводили к авторитаризму и тоталитаризму, что заставляет подозревать, что многие варианты радикальных антиэлитизм представляют собой на деле скрытый элитаризм. Достаточно проанализировать грандиозный эксперимент с "построением социализма" в СССР.

Советский правящий класс проявил свою элитарность не сразу после октября 1917 г., так как первоначально он был не сплоченным социальным слоем, сформированным по определенной системе, а социально разнородным, идеологически многозначным, психологически не однотипным, противоречивым образованием. Однако по мере стабилизации советского строя в формировании правящего слоя начинают прослеживаться определенные тенденции. Элитарность в СССР, как это часто бывало и в дореволюционной России, определялась принадлежностью к власти, связанной с занятием соответствующей должности в высшей иерархии. В.Б. Пастухов справедливо отмечает, что “советская элита рождается как номенклатура».

Собственно говоря, для ленинской эпохи характерна не элитарность, а начало бюрократизации правящего слоя, идущего в ногу с бюрократизацией всей общественной жизни. Поэтому советская элита произрастала уже в рамках формирующихся бюрократических институтов, и это отличает ее от западных элитарных структур буржуазного происхождения, имевших более широкую номенклатурную основу. Так, если в 1917 г. на 15 рабочих приходился один чиновник, назначенный как профессионал-управленец, то уже в 1920 г. один чиновник приходился на 7 рабочих, т.е. за семь лет число чиновников увеличилось вдвое (Сиротки В.И).

Установление диктатуры партийной организации, ориентирующейся на идеологическую монополию, поддерживаемую монополией на все экономические ресурсы страны, сделало невозможным появление автономных оппозиционных элит (контрэлит). Эта диктатура требовала расширения партийных рядов и партийной бюрократии. Как известно, в начале 1917 г. большевистская партия насчитывала 23 600, а в 1922 г. 350 000 членов, что составляло 0, 26% от всего населения страны. Ускоренное увеличение рядов правящей партии сопровождалось ухудшением социальных характеристик ее состава. В 1924 г. на 472 000 членов партии приходилось 280 000 так называемых “политнеграмотных”, а в 1930 г. их было 900 000 из 1 675 000 членов партии (Сироткин; Джилас). Такое большое количество “политнеграмотных” обусловило то, что высший правящий слой строил свою идеологию, ориентируясь на патриархальную культуру. Эта идеология создавала культ физического труда, требовала абсолютной монополии на влать и усиливала ее, воздействуя на культуру, поскольку по-своему трактовала моральные ценности, право и другие понятия.

Таким образом, в СССР происходило становление нового правящего слоя, названного “новым классом” (М. Джилас), или “номенклатурой” (М. Восленский), представленного верхними структурами партийного и государственного аппарата, чинами силовых органов, хозяйственными руководителями (включая председателей колхозов и директоров совхозов). Этот слой опирался на иерархию партийных и административных групп разных уровней – районных, областных, краевых, республиканских, центральных.

Приобретший в 50-е годы “завершенную” форму советский тип политической системы в некоторых своих субстанциональных чертах напоминал прежнюю бюрократическую империю: государственная и партийная бюрократия превратились, по существу, в единственное привилегированное сословие, поскольку несмотря на различия образа жизни и уровня доходов социальных групп ни одна из них не была автономной и не могла противопоставить себя другим (Арон).

Диапазон отношений масс к элите весьма широк – от фанатичной веры в элиту как носитель харизмы до полного отрицания ее права на управление обществом, делегитимизация ее власти. Недоверие к элите может дезорганизировать политический процесс. Политическая система функционирует эффективно, если элита легитимизирована признанием масс, если ее ценности рассматриваются как образцовые. Вместе с тем, здоровое недоверие масс к элите оправдано и в значительной мере конструктивно: оно мешает элите сосредотачивать в своих руках тираническую деспотическую власть.

Нужна ли элита? И так, если народ - субъект власти, то ведь сам этот субъект не бесструктурен, в нем можно вычленить более активных в политическом отношении людей и более пассивных. Тогда первых можно квалифицировать как политическую элиту.

В рамках политической философии, можно говорить об обществе без элиты, в котором высокая политическая культура населения, позволяет добиться максимальной вовлеченности всех членов общества в управлении общественными делами (поднятие масс до уровня элиты). В условиях информационного общества возможна эффективная система прямой и, главное, обратной связи между органами управления и всеми членами общества, позволяющей немедленно выявлять и учитывать мнение всех граждан по вопросам политического управления.

В рамках же политической социологии, элита необходима для политического управления.

Политическая элита.

В своем первоначальном, этимологическом значении понятие элиты не содержит в себе ничего антигуманного или антидемократического и широко распространено в повседневном языке. Так, например, нередко говорят об элитном зерне, элитных животных и растениях, о спортивной элите и т.п. Очевидно, что в человеческом обществе существуют естественные и социальные различия между людьми, которые обусловливают их неодинаковые способности к управлению и влияние на политические и общественные процессы, и это дает основания ставить вопрос о политической элите как носителе наиболее ярко выраженных политико-управленческих качеств.

Элиты присущи всем обществам и государствам, ее существование обусловлено действием следующими факторами:

       психологическим и социальным неравенством людей, их неодинаковыми способностями, возможностями и желанием участвовать в политике;

       законом разделения труда, который требует профессионального занятия управленческим трудом как условия его эффективности;

       высокой общественной значимостью управленческого труда и его соответствующим стимулированием;

       широкими возможностями использования управленческой деятельности для получения различного рода социальных привилегий. Известно, что политико-управленческий труд прямо связан с распределением ценностей и ресурсов;

       практической невозможностью осуществления всеобъемлющего контроля, за политическими руководителями;

       политической пассивностью широких масс населения, главные жизненные интересы которых обычно лежат вне сферы политики.

Все эти и другие факторы обуславливают элитарность общества. Сама политическая элита внутренне дифференцирована. Она делиться на правящую, которая непосредственно обладает государственной властью, т.е. – это политическая элита власти, оппозиционную (т.е. контрэлиту), на высшую, которая принимает значимые для всего государства решения, среднюю, которая выступает барометром общественного мнения (включающая около 5% населения), административную – это служащие-управленцы (бюрократия), а также различают политические элиты в партиях, классах и т.д. Но разграничение политических элит не значит, что они не взаимно влияют и не взаимодействуют друг с другом.

Таким образом, элитарность современного общества – это реальность. Устранить же политическую элитарность можно лишь за счет общественного самоуправления. Однако на нынешнем этапе развития человеческой цивилизации самоуправление народа – это скорее привлекательный идеал, утопия, чем реальность.

Для демократического государства первостепенную значимость имеет не борьба с элитарностью, а решение проблемы формирования наиболее квалифицированной, результативной и полезной для общества политической элиты, своевременного ее качественного обновления, предотвращения тенденции отчуждения от народа и превращения в замкнутую господствующую привилегированную касту. Иными словами, речь идет о необходимости создания соответствующих институтов, которые обеспечивали бы эффективность политической элиты и ее подконтрольность обществу.

Уровень решения этой задачи во многом характеризует социальная представительность элиты, т.е. представление различных слоев общества, выражение их интересов и мнений в политической элите. Такое представительство зависит от многих причин. Одна из них – социальное происхождение и социальная принадлежность. Строго говоря, социальная принадлежность во многом определяется принадлежностью к элите, поскольку вхождение в элиту обычно означает приобретение нового социального и профессионального статуса и утрату старого.

Непропорциональность в социальных характеристиках элиты и населения в современных государствах достаточно велика. Так, например, сегодня в странах Запада выпускники университетов представлены элите значительно шире, чем другие группы. Это связано с достаточно высоким социальным статусом родителей. В целом же непропорциональность представительства различных слоев в политической элите обычно растет по мере повышения статуса занимаемой должности. на нижних этапах политико-управленческой пирамиды низшие слои населения представлены значительно шире, чем в верхних эшелонах власти.

Политическая элита – это большая социальная группа, обладающая определенным уровнем политического влияния и являющаяся основным источников руководящих кадров для институтов власти того или иного государства или общества.

Из выше сказанного следует, что элита охватывает наиболее влиятельные круги и группировки экономически и политически господствующего класса. Это люди, которые сосредоточили в своих руках большие материальные ресурсы, технико-организационные средства, средства массовой информации. Это профессиональные служащие, политики и идеологи и т.д. Но политическая элита – это не просто арифметическая сумма правителей и властителей. Это образование более сложное. Суть не только в том, что ее члены концентрируют в своих руках власть путем монополизации права на принятие решения, на определение целей, но это прежде всего особая социальная группа, которая основана на глубоких внутренних связях входящих в нее политиков, идеологов и т.д. Их объединяют общие интересы, которые связаны с обладанием рычагами реальной власти, стремлением сохранить на них свою монополию, не допустить к ним другие группы, стабилизировать и укрепить позиции элиты как таковой, а следовательно, и позиции каждого ее члена. Причем количество членов элиты постоянно увеличивается, как утверждает  Паутов А.А. (см. таблицу 2).

Исследование политических элит.

Элита – это те люди, которые в силу своего стратегического положения, занимая руководящие должности в государственных и частных организациях, достаточно влиятельны для того, чтобы от них зависело принятие решений и национальная политика.

Определив понятие "элита", нужно найти способ идентификации этой социальной группы. В современной науке используется одно из трех методов выявления элиты:

       Позиционный анализ;

       Репутационный анализ;

       Анализ принятия решений.

Широкое распространение получил позиционный анализ, основанный на предположении, что "формальные государственные институты предоставляют вполне адекватную карту отношений в иерархии власти". Главным преимуществом подобного метода, в его простоте: достаточно найти списки депутатов, схему организационной структуры правительства, - и элита может быть выявлена и даже ранжирована по степени влияния. Но в то же время этот метод имеет серьезные недостатки. Ведущие роли в политических играх могут исполнять люди, не занимающие никаких официальных постов, но оказывающие косвенное воздействие на тех, кому по статусу принадлежит право принятия решений. Кроме того, крайне трудно определить критерии могущественности институтов власти. По этому, используя позиционный анализ, мы рискуем включить в элиту тех, кто обладает властью лишь номинально, тогда как реальные носители власти окажутся за ее пределами.

Вторым по широте употребления является метод репутационного анализа, впервые примененный Ф. Хантером в его новаторской работе, посвященной исследованию структуре власти в Атланте. Сторонники подобного метода исходят из того, что для выявления людей, обладающих властью, необходимо опросить активных наблюдателей или участников политических событий: их экспертные оценки позволят отличить тех, кто занимает высокие посты, но реально бессилен, от тех, кто на деле влияет на происходящее на политической сцене. И действительно, использование репутационного анализа дает возможность приблизить результаты идентификации элиты к реальной ситуации, хотя и данный метод не свободен от недостатков. Мнения экспертов всегда субъективны, на них прямым образом сказываются степень их осведомленности и личные предпочтения. Соответственно, стоит лишь сменить состав экспертов, и результат анализа окажутся уже иными.

Редко используется метод, анализа принятия решения, то есть выявления элиты путем идентификации тех, кто реально принимает важнейшие решения. Это метод может считаться наиболее точным. Однако подавляющая часть исследователей избегает обращаться к анализу. Дело в том, что при изучении широкого спектра элит такой анализ весьма трудно провести. Здесь требуется хорошее знание области, в рамках которой принимаются решения. Поскольку же на практике анализируется небольшое число решений, результаты исследования во многом зависят от выбора рассматриваемых проблем. При анализе какой – либо одной группы решений можно выявить только узкоспециализированный слой элиты. Этот метод еще плох тем, что вне поля зрения остаются лица, непосредственно не участвующие в процессе принятия окончательного решения, но влияющие на формирование повестки дня предстоящего обсуждения.