Политические учения эпохи Возрождения и Реформации

    Важным  средством политики Макиавелли считал религию. Религия, рассуждал Макиавелли, - могучее средство воздействия на умы и нравы людей. Там, где есть хорошая религия, легко создать армию. Государство должно использовать религию для руководства подданными. Макиавелли, однако, не одобряет современное ему христианство, проповедующее смирение, самоуничижение, презрение к делам человеческим. Макиавелли порицал католическую церковь и духовенство. Католическая церковь держала и держит страну раздробленной. Рассматривая религию как одно из средств управления людьми, Макиавелли допускал преобразование христианства так, чтобы оно служило прославлению и защите отечества. Не политика на службе религии, а религия на службе политики – такой взгляд резко расходился со средневековыми представлениями о соотношении церкви и государства [4].

      Макиавелли отделял политику  от морали. Политика (учреждение, организация  и деятельность государства) рассматривалась  как особая сфера человеческой  деятельности, имеющая свои закономерности, которые должны быть изучены и осмыслены, а не выведены из св. Писания или сконструированы умозрительно. Такой подход к изучению государства был громадным шагом вперед в развитии политико-правовой теории.

    Прогрессивное по методологической основе политическое учение Макиавелли несло на себе отпечаток эпохи. Это особенно ярко выразилось во взглядах Макиавелли на методы осуществления государственной власти, способы и приемы политической деятельности. В произведениях Макиавелли политика не только отделялась от морали, но и противопоставлялась общераспространенным представлениям о должном и недолжном, постыдном и похвальном, человечном и бесчеловечном, позорном и почетном. Деятельность государства он исследовал как такую сферу проявления интересов, чувств, настроений людей, социальных общностей и правительств, в которой действуют особые правила, не тождественные нормам морали, регулирующей отношения между частными лицами. Поступки основателей государств, завоевателей, узурпаторов престола, создателей законов, политических деятелей вообще должны оцениваться не с точки зрения морали, а по их результатам, по их отношению к благу государства. Макиавелли стремился обосновать несовместимость политических правил и элементарных норм морали и их принципиальную противоположность. Государства, писал Макиавелли, создаются и сохраняются не только при помощи военной силы; методами осуществления власти являются также хитрость, коварство, обман.

    Идеалом государственного деятеля, которым  он восхищался, был герцог Романьи  Чезаре Борджиа, стремившийся расширить свои владения вероломными и жестокими способами, типичными для феодалов эпохи позднего средневековья. При всем том, учил Макиавелли, вероломство и жестокость должны совершаться так, чтобы не подрывался авторитет верховной власти. Отсюда вытекает одно из излюбленных Макиавелли правил политики: «Людей следует либо ласкать, либо изничтожать, ибо за малое зло человек может отомстить, а за большое – не может» Лучше убить, чем грозить; лучше жестокость, чем милосердие; лучше быть скупым, чем щедрым; лучше внушать страх, чем любовь.

    Макиавелли  в то же время советовал государям  притворяться носителями нравственных и религиозных добродетелей.

    В период позднего средневековья феодальные отношения во всех странах образовывали запутанный клубок прав и обязанностей, порождающий непрекращающиеся конфликты феодалов, непрерывную борьбу между королевской властью и вассалами, вереницу измен, предательских убийств, отравлений, коварных интриг, прикрываемых поэтическим именем рыцарства, рассуждающего о дворянской чести и дворянской верности. Именно эту практику Макиавелли поднял на теоретический уровень «высокой политики» и попытался дать ей своеобразные оправдания. Многие рекомендации Макиавелли послужили практическим руководством для беспринципных политиков; поэтому «макиавеллизм» стал символом политического коварства.

    Гуманистический дух эпохи Возрождения, каким  его наследовал европейский XVI век, «Государя» едва коснулся. В этом труде  доминирует не превознесение высокого достоинства человеческой личности. Нет в нем апологии свободной воли; нет рассуждений о призвании индивида к гражданско-нравственной деятельности на поприще политики. Прообразом же правителя выступает Цезарь Борджиа – поистине сатанинский злодей в котором автор хотел видеть великого государственного мужа.

    Заслуга Макиавелли в том, что он до предела  заострил и бесстрашно выразил объективно существующее соотношение политики и морали [6]. 

    3. Боден и его учение о государстве

    В последней трети XVI столетия Франция  с проникновением в нее кальвинизма  оказалась ареной ожесточенного религиозного противоборства. Не на жизнь, а на смерть конфликтовали, с одной стороны, католики, с другой – протестанты. Никто из них не признавал принципа веротерпимости, т.е. не соглашался с равнозначимостью, равнодостоинством и равноправием различных конфессий. Это противоборство, своей остротой и масштабами походившее на гражданскую войну, создавало реальную угрозу жизни самого государства. Все яснее становилось, что только мир мог сохранить и религию, и разнообразные течения в ней. Мир в общественном сознании приобретал характер приоритетной ценности. Надежда же на обеспечение мира и общих интересов страны, а не отдельных групп ее населения, связывалась с монархом. Но с таким, воля которого могла бы стать единственным и обязательным законом для всех подданных, которая исключала бы вероятность любого сопротивления законной королевской власти. Формировалось мнение, что даже тирания лучше гражданской войны, ввергающей нацию в хаос, несущей ей распад [8].

    Теоретическое обоснование того, каким образом королевская власть сумеет быть способной в любом случае защищать и осуществлять общегосударственные интересы, стоящие выше религиозных и иных распрей, предпринял выдающийся французский политический мыслитель Жан Боден (1530–1596). Взгляды на государство, на пути и методы упрочения централизованной монархической власти изложены им в главном его труде «Шесть книг о республике» (1576). Под «республикой» Боден здесь имеет в виду то же, что обозначали этим словом в Древнем Риме, т.е. государство вообще [11].

    Открывается труд дефиницией государства. По Бодену, «государство есть управление множеством семейств (или домохозяйств. – Л. М.) и тем, что является общим у  них всех, осуществляемое суверенной властью сообразно праву». Фактически все «Шесть книг о республике» посвящены раскрытию смысла и содержания этого определения. В первой – рассматриваются основы социальной общности. Во второй – формы государства. В третьей – институты. В четвертой – перемены в устройстве государства и контроль за ними. В пятой – приспособление к обстоятельствам и задачи государства. В шестой, последней, – средства власти и вопрос о лучшей государственной форме.

    Ячейкой государства у Бодена выступает  семья (домохозяйство). По своему статусу  глава семьи – прообраз и отражение  государственной власти. Государственность как организация возникает посредством договора, и высшая ее цель не в том, чтобы обеспечивать внешнее благоденствие людей, но чтобы, гарантируя мир внутри общности и защищая общность от нападения извне, заботиться об истинном счастье индивидов. Последнее традиционно заключается в познании бога, человека и природы, а в конечном итоге – в почитании бога. Не должно быть никаких поводов для выступления против государства. В особенности еще и потому, что оно суверенно.

    Разработка проблемы суверенитета государства – крупнейший вклад Бодена в развитие политико-теоретического знания. «Суверенитет, – утверждает Боден, – есть абсолютная и постоянная власть, которую римляне называют величием (достоинством).- означающим высшую власть повелевать». Абсолютность суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть не знает каких-либо ограничений для проявлений своего могущества. Постоянство суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть существует неизменно в течение неопределенно долгого срока; временная власть, устанавливаемая на какой-то определенный период, не может сохраняться в качестве верховной силы. Суверенная власть, по Бодену, есть также власть единая. В том смысле единая, что ее прерогативы принадлежат только ей; она не может (не должна) эти прерогативы делить с кем бы то ни было; она не может (не должна) допускать никаких органов, которые стояли бы над нею или стояли рядом и конкурировали с ней [2].

    Боден выделяет пять отличительных признаков  суверенитета. Первый из них – издание законов, адресуемых всем без исключения подданным и учреждениям государства. Второй – решение вопросов войны и мира. Третий – назначение должностных лиц. Четвертый – действие в качестве высшего суда, суда в последней инстанции. Пятый – помилование [4].

    К своей трактовке суверенитета государственной  власти Боден делает ряд важных добавлений и уточнений. Одно из них касается тех требований, которые непременно должны соблюдаться суверенной государственной  властью. Например, последней вменяется блюсти (при всей ее неограниченности, абсолютности) законы божественные и естественные. Вместе с тем суверенной государственной власти, стоящей выше всяких человеческих законов и свободно распоряжающейся жизнью и смертью своих подданных, нельзя вмешиваться в дела семьи, нарушать принцип веротерпимости, и в особенности взимать подати с подданных без их согласия, помимо воли собственника. С точки зрения Бодена, единство, неделимость суверенитета государственной власти на практике совмещаются с дифференциацией власти и управления, которые не всегда находятся в тождестве. Обычно носитель суверенной власти поручает временно и на определенных условиях осуществление некоторых функций власти назначаемым должностным лицам. Без соответствующего поручения суверена должностные лица ничего не могут делать ни в отношении подданных, ни в отношении друг друга.

    Издание общеобязательных законов относится  к первому по значимости отличительному признаку суверенитета. Суверен издает законы, но не создает право. Боден  строго их различает, понимает их разнокачественность. Право «несет с собой справедливость, а закон– приказ».

    Как глубокий политический мыслитель Боден  не мог не поставить вопрос о том, где коренится, как появляется суверенитет  и способен ли он к отчуждению, передаче. На первую часть вопроса ответ таков: «Суверенитет кроется в совокупности свободных и разумных существ, составляющих народ». Упоминание тут о народе отнюдь не свидетельствует о том, что Боден – приверженец народовластия. На вторую часть поставленного вопроса он отвечает следующим образом: «Эту верховную и постоянную власть над гражданами с правом жизни и смерти народ может передать одному из граждан без всяких ограничений так же, как может это сделать собственник, желающий кого-либо одарить».

    Таким «одним из граждан» у Бодена оказывается монарх. Вот его аргумент в пользу монархии. Подобно тому, как во Вселенной над всем властвует бог, а на небе – солнце, так и у особей, образующих общность, должен быть один правитель. Боден – убежденнейший сторонник действительно суверенной (в его трактовке – абсолютистской) монархической власти. Отсюда вовсе не вытекает категорическое отрицание им в условиях монархизма отдельных элементов аристократических и демократических форм правления. Аристократические элементы возможны, в частности, когда государь назначает на должности только знатных, лучших, богатых; демократические элементы начинают присутствовать в государственном управлении, если монарх открывает доступ к должностям практически всем свободным и разумным индивидам.

    По  способу осуществления власти Боден  делит все государства на три  вида: законные, вотчинные (сеньоральные), тиранические. Законным является то государство, в котором подданные повинуются законам суверена, а сам суверен  – законам природы, сохраняя за своими подданными их естественную свободу и собственность. Вотчинные государства суть те, в которых суверен силой оружия сделался обладателем имущества и людей и правит ими как отец семейства семьей. В тиранических государствах суверен презирает естественные законы, распоряжаясь свободными людьми, как рабами, а их собственностью – как своей.

    Лучшим, по мнению Бодена, является такое государство, в котором суверенитет принадлежит  монарху, а управление имеет аристократический  и демократический характер. Такое  государство он называет королевской монархией. Идеальным для страны является такой монарх, который боится бога, «милостив к провинившимся, благоразумен в предприятиях, смел в осуществлении планов, умерен в успехе, тверд в несчастье, непоколебим в данном слове, мудр в советах, заботлив о подданных, внимателен к друзьям, страшен врагам, любезен с расположенными к нему, грозен для злых и ко всем справедлив» [5]. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    4. Идеи европейского социализма XVI-XVII вв.

    Начало  европейского Нового времени связано с процессами секуляризации общественных отношений и формирование светского характера социальной мысли. Новое звучание получила идея «естественных прав» человека: быть свободными в убеждениях и действиях, обладать и распоряжаться собственностью, являться равными друг другу, иметь гарантии от произвола и т.п. Идею «естественных прав» развила и дополнила концепция «общественного договора», благодаря которой радикально изменился господствовавший прежде взгляд на источник публичной власти в государстве, на подлинный субъект государственного суверенитета (Гуго Гроций, Томас Гобсс, Дж. Локк).

    Французский философ-просветитель Вольтер –  горячий поклонник «просвещенной  монархии», он сочетал сострадание  к бедным и апологетику собственности, вобрав в себя все противоречия своей эпохи. Вольтер отстаивает равенство граждан перед законом, предлагает ввести пропорциональные имуществу налоги. Поборник свободы, он все же разумной формой политической власти считал конституционную монархию. И только в конце своей жизни склоняется к признанию республиканской формы правления.