Историография о К. Калиновском

Введение

1. Происхождения и семья

2. Биография

3. Публицистическая и издательская  деятельность Калиновского

4. Историография о К.  Калиновском

5. Память

Литература

Ссылки

Список литературы:

 

План

Введение 

1 Происхождения и семья

2 Биография

3 Публицистическая и издательская  деятельность Калиновского

4 Историография о К.  Калиновском

5 Память

 

 

 Список литературы

 

Введение

 

Викентий Константи́н  Семёнович Калино́вский (белор. Касту́сь[1] (Вінцэнт Канстанцін) Каліно́ўскі, польск. Wincenty Konstanty Kalinowski, лит. Konstantinas Kalináuskas; 21 января (2 февраля) 1838, Мостовляны, Гродненский  уезд, Гродненская губерния, Российская империя — 10 (22) марта 1864, Вильна, Виленская  губерния, Российская империя) — революционный  демократ, публицист, поэт, один из руководителей  восстания на территории современных  Белоруссии и Литвы.

1. Происхождения и семья

 

Род Калиновских происходит из Мазовии (Польша)[2], где упоминается  начиная с конца XV века. Впоследствии он разделился на 13 ветвей, внесённых  в I и IV части родословной книги  Виленской, Гродненской, Витебской, Волынской, Ковенской, Минской, Могилевской и  Подольской губерний и в списки дворян Царства Польского. Предки Калиновского в течение почти ста лет  владели поместьем Калиново на Браньской  земле в приграничьи Белоруссии и Польши, но в 2-й половине 18 в. поместье было продано.[3].

 

Отец — безземельный шляхтич  из Гродно, владелец небольшой ткацкой  мануфактуры Семён Калиновский (белор. Сымо́н (Сямён) Каліно́ўскі, польск. Szymon Kalinowski); мать, Вероника Рыбинская, умерла, когда Константину было 5 лет. Константин Семёнович Калиновский родился  в имении Мостовляны (ныне деревня  в Гродненском районе Гродненской  области Белоруссии) на Гродненщине.

 

Среди современных историков  нет единого мнения о национальной принадлежности Калиновского. Одни считают  его белорусом[4][5][6], другие — поляком[7][8]. Современник К. Калиновского генерал-майор  В. Ф. Ратч в своем донесении виленскому генерал-губернатору М. М. Муравьеву  утверждал следующее: «Константин  Калиновский с настроением герценовской школы во главе честолюбивейших  личностей из красных литвинов настойчиво проводил идею о самостоятельности  Литвы».[9]

2. Биография

 

Окончил Свислочскую прогимназию  в 1856 г.[10] В 1856—1860 гг. учился на юридическом  факультете Петербургского университета. В студенческие годы вместе со старшим  братом Виктором Калиновский активно  участвовал в деятельности студенческих землячеств и в революционных  кружках, сблизился с Зыгмунтом  Сераковским, Ярославом Домбровским, В. Врублевским. Мировоззрение Калиновского складывалось в обстановке нарастания крестьянского движения, под влиянием идей русских радикально настроенных  публицистов Н. Г. Чернышевского, А. И. Герцена и под воздействием традиций польского национально-освободительного движения.

 

Возвратившись на родину, Калиновский  вместе с Врублевским и другими  в 1861 создал революционные кружки в  Гродненской и Виленской губерниях, вошедшие в единую конспиративную организацию. В 1862 Калиновский стал во главе руководившего  этой организацией Комитета движения (позже назывался Литовским провинциальным комитетом). В 1862—1863 руководил изданием и распространением «Мужыцкай праўды» (Mużyckaja prauda) — первой нелегальной  революционной газеты на белорусском  языке (использовалась белорусская  латиница).

 

 

Калиновский активно поддерживал  национально-освободительную борьбу польского народа. Он участвовал[7] в  издании польскоязычной газеты «Знамя свободы», предназначавшейся для  польского населения[11]. К. Калиновский  считал, что передовые революционные  силы в Белоруссии должны ориентироваться  на Польшу и польское революционной  движение, которое может гарантировать  самоуправление жителям белорусско-литовских  земель[12]. Девизом Калиновского были слова: «польское дело — это наше дело, это дело свободы»[13]

 

Возглавив в 1863 восстание  в Белоруссии и Литве, Калиновский  выступил за широкое вовлечение в  борьбу крестьян, за распространение  восстания на Восток и на Север  от границ Северо-западного края. Крестьяне, однако, в большинстве своём не приняли восстание, а иногда даже боролись вместе с царскими войсками против отрядов Калиновского[14]. В  условиях жестоких действий правительственных  сил, находясь в глубоком подполье, Калиновский руководил повстанцами  до своего ареста в конце января 1864 года.

 

Приговорённый к смерти, К. Калиновский продолжал борьбу, обращаясь  к народу с «Письмами из-под  виселицы». Из писем следовало, что  Калиновский не признавал российскую или польскую власть своими для белорусов. Он призывал белорусский народ воевать  «за своего Бога, за своё право, …  за свою Родину».[15][16]

 

Казнён через повешение  в Вильне на Лукишской площади.

    3. Публицистическая  и издательская деятельность  Калиновского

 

В число печатного наследия Калиновского входят семь выпусков белорусскоязычной  газеты-листовки «Мужицкой правды» (белор. «Мужыцкая праўда»), «Письма  из-под висилицы» (белор. «Лісты з-пад  шыбельніцы»), а также польскоязычная газета «Знамя свободы» (польск. Сһorągiew swobody), в издании которой принимал участие К. Калиновский. Кроме того, известны революционные инструкции и призывы, подготовленные под его  руководством.[3] В польской историографии  широко распространено мнение, что  «Письмо Яськи-хозяина из-под  Вильни к мужикам земли польской» (белор. «Ліст Яські-гаспадара з-пад  Вільні да мужыкоў зямлі польскай») также относится к публицистике Калиновского, в то же время большинство  белорусских исследователей придерживается мнения, что авторство данного  письма не принадлежит революционеру.[3][17][18][19] Этот вывод основывается на том факте, что на письме стоит штамп варшавского  издательства[4][19], — таким образом, зная про популярность подписи «Яська-гаспадар з-пад Вільні», «белые» могли использовать её в собственных целях.[4]

 

Широко распространено мнение, что актуальные для крестьян вопросы  освещались в «Мужыцкай праўдзе» предельно кратко, логично, последовательно, иногда умышленно по-крестьянски  грубовато. Для газеты характерен агитационный стиль, рассчитанный на среду малограмотных  и неграмотных крестьян[16][17][20]. В  то же время, историк Гронский сделал вывод, что издание «Мужыцкой  прауды» было чисто пропагандистской акцией, что подтверждается существованием «Знамени свободы», которое было рассчитано на ополяченное дворянство и горожан и несет в себе совершенно другое наполнение. Принцип равноправия сословий в газете упоминается, но «без ущерба для чьей-либо собственности».[7].

4. Историография о К.  Калиновском

 

В историографии восстанию 1863—1864 гг. посвящена многочисленная и в то же время довольно противоречивая литература, представленная преимущественно  польскими и российскими авторами.

 

Становление белорусской  историографии о данном восстании  произошло в 1920-е гг. В популярной литературе того времени (в частности, у В. Ластовского[21]) Калиновский  характеризуется как национальный герой, первый белорусский революционер и руководитель крестьянского антипомещицкого  восстания.

 

Первый серьёзный научный  анализ событий восстания и взглядов К. Калиновского был предпринят в  статьях и монографии Всеволода  Игнатовского. Он охарактеризовал восстание  как буржуазно-демократичное, а Калиновского — как белорусского революционер-демократа, идеолога левых «красных», который  по определенным вопросам был вынужденный  идти на компромисс с правым крылом «белых». В то же время существовали и другие оценки восстания: так, белорусский  советский историк Самуил Огурский в своей книге «Нарысы па гісторыі рэвалюцыйнага руху на Беларусі (1863—1917)»  заявлял, что восстание 1863 г. было организовано польскими помещиками и католическим духовенствам и проходило под  польскими шовинистическими лозунгами, автор назвал Калиновского «мифическим  героем» и «польским шовинистом», похожего мнения придерживались российские монархические авторы[17]. В 1930-е гг. в БССР К. Калиновский оценивался как реакционный деятель[17].

 

В послевоенный период значительный вклад в разработку истории восстания  и научной биографии К. Калиновского внесли белорусские историки Владимир Перцев, Анатолий Смирнов, Иван Лущицкий, Геннадий Киселёв, Сусанна Самбук. Были сделаны выводы о враждебности К. Калиновского польскому шляхетскому  национально-освободительному движению и непризнании революционером руководящей  роли Варшавского комитета и его  программы. Калиновский был охарактеризован, как создатель свободной белорусской  печати и крупнейший представитель  передового общественного мнения Белоруссии XIX в. Вместе с тем отвергалась  признанное в первые послевоенные годы наличие в программе К. Калиновского лозунгов за государственную самостоятельность  Литвы и Белоруссии, утверждалась, что Калиновскому его приписали  «идеологи самодержавия и польские националисты».

 

С введение в научное употребление многотомного сбора документов и  материалов, посвященных восстанию, произошло существенное уточнение  сделанных ранее выводов. Так, историк  А. Смирнов признал и положительно оценил постановку К. Калиновским вопроса  об образовании самостоятельной Литовско-Белорусской республики. Однако во 2-м томе «Истории Белорусской ССР» (Минск, 1972) позиции белорусских революционных демократов по национальному вопросу накануне и во время восстания не упомянуты. Параллельно с этими процессами, в публикациях 1960-х гг. сформировлось и иное мнение. Так, М. Миско заявил, что К. Калиновский рассматривал Литву и Белоруссию как часть Польши и полностью разделял программу польского повстанческого правительства, которая предусматривала включение белорусско-литовских земель в состав Польского государства и сохранение помещичьего землевладения. При этом М. Миско полностью проигнорировал известные факты, которые свидетельствуют про острый конфликт Калиновского и Виленского повстанческого центра в целом с варшавским Центральным национальным комитетом[17].

 

Широко распространено мнение, что данный конфликт явился следствием несоответствия взглядов К. Калиновского с программой Варшавского центрального комитета. В частности, Калиновский  выступал за самостоятельность белорусско-литовских  земель и революционно-демократические  пути решения аграрного вопроса[3][11][17][22]. Основанное на исторических источниках доказательство данной трактовки конфликта  привел М. Бич. Историк указывает, что  в книге российского генерал-майора В. Ратча, который мог пользоваться всеми документами следствия, отмечено следующее:

 

Калиновский «настойчиво  проводил идею самостоятельности Литвы», его партия «решила окончательно избавиться от варшавской опеки». «Калиновский, — писал Ратч, — принимал на себя диктатуру. Варшавское правительство  должно было <…> получить сообщение, что Литва и Белоруссия — самостоятельное  государство». По сведениям Ратча, успех  восстания Калиновский в решающей степени связывал с активным участием в нем крестьянских масс, с созданием  крестьянской организации и в  связи с этим выступал за передачу всей земли крестьянству. На знать  он ни надеялся и высказывался за ликвидацию «этой гнилой и развращенной касты»

 

Далее М. Бич последовательно  приводит аналогичные мнения о К. Калиновском секретаря Варшавского  правительства Юзефа Яновского  и лидера литовско-белорусских «белых»  Якуба Гейштара:

 

Калиновский «не хотел  иметь никакого отношения к знати, а опирался только на народ. Связь  Литвы с Польшей понимал только как федеративную — с полной независимостью Литвы. Не признавал сполна власть Центрального комитета, не желал принимать оттуда никаких приказов или поручений. Эта позиция Калиновского, которую  не все в Комитете (ЛПК — М. Б.) полностью разделяли, была поводом  для недоразумений»

 

«Это была натура вспыльчивая, но справедливая, без какой-либо тени лицемерия. Предан душой и сердцем  народу, однако сторонник крайних  революционных теорий, который не останавливаося даже перед развязыванием  гражданской войны и думал, к  тому же о самостоятельности Литвы. Был несравненным, образцовым конспиратором, душой Комитета… При первом знакомстве доказывал мне, что участие знати и помещиков в восстания не только не нужно, но и вредно. Народ сам завоюет себе свободу и потребует собственность у помещиков»

 

М. Бич указывает на то, что крайнее обострение взаимоотношений  между ЛПК и ЦНК в конце 1862 г. засвидетельствовал член ЦНК Оскар  Авейде в своих показаниях следственной комиссии в январе 1865 г.. В частности, он сослался на факты удаления из состава  ЛПК варшавского комиссара Нестора  Дзюлерана, а затем и его преемника, отметил твердость и решительность, с которой ЛПК требовал равноправия  во взаимоотношениях с Варшавой и  передачи в подчинение Вильно Белостоцкого воеводства. Именно Авейде по поручению  ЦНК вел переговоры о статусе  с уполномоченными ЛПК Эдмундом Веригам, а затем — с Болеславом Длуским. Первый с их пошел на принципиальные уступки и согласился со статусом, согласно которому Вильно попадала в  полное подчинение Варшаве. Только по вопросу о сроке восстания  согласие литовского представителя  в ЦНК было обязательным. В другом случае Литва ни была обязанна принять  назначаемый в Варшаве срок. ЛПК  отклонил это соглашение и послал для переговоров в Варшаву  Б. Длуского. «По какой-то слепой твердости  и его и комитета виленского в  этих необоснованных, на наш взгляд, требованиях, — отмечал Авейде, —  я, несмотря на все мои усилия, на все возможные уступки со стороны  Центрального комитета, не успел прийти к соглашению с Длуским в течение  целых двух или трех недель. Это  обстоятельство была настоящим и  большим вредом для революции, потому что до самого момента восстания [соглашения] между Вильно и Варшавой ни произошло»[17].

 

Схожие мнения о причинах конфликта широко распространены в  польской и литовской историографии. В частности, их указывали В. Пшиборовский, А. Янулайтис, В.Кардович, К Канкалевский, С. Кеневич, редакция Польского биографического  словаря и др. историки.[23]

 

Однако некоторые историки предлагает другие объяснения этому  конфликту. Так, А. Гронский пишет, что  «Варшава подчинила себе часть территории, ранее контролируемой из Вильно, и  стала собирать там деньги. Естественно, полный амбиций и юношеского максимализма, В.-К. Калиновский не мог стерпеть то, что из под его контроля ушел регион, который мог давать финансовую поддержку. Этот факт белорусские историки почему-то воспринимают как доказательство проповедования К. Калиновским белорусских  идей. На самом же деле речь шла лишь о неприятии Варшавы как явления, мешающего молодому и амбициозному человеку вершить „правильный“ ход  истории»[24]. Иное мнение в 1923 г. высказывал и профессор Виленского университета С. Костелковский. От утверждал, что  не может быть и речи про стремление Вильно обособиться от Варшавы. «Считаю, писал Костелковский, что в 1863 году можно противопоставить повстанческое  правительство в Варшаве такому же самому правительству в Вильно не как польское национальное правительство  литовскому национальному правительству, а только как правительство центральное  правительству провинциальному… Не было даже разговора про образование  самостоятельного, а тем более  враждебного к Польше, литовского государства… У Калиновского обособленность держалась только на разнице в  повстанческой тактике и была связана с определёнными личными  амбициями». Этот свой тезис автор  основывает на цитатах из «Письма  Яськи-хозяина мужикам земли Польской»[4].