Жизнь и творчество А. С. Макаренко. "Педагогическая поэма"

     Итак, толпа куряжан молча, «в порядке  некоторого обалдения» смотрит на знамя, барабанщиков, трубача, на «строгие шеренги внимательных, спокойных лиц, блестящих поясных пряжек и ловких коротких трусиков над линией загоревших ног». Это первый удар. За ним безотлагательно следует второй. Это Декларация комсомольской ячейки горьковцев, которую оглашают на общем собрании. Она ошеломляет куряжан своей «жестокой определенностью и требовательностью действия». За нее голосуют все, даже самые отпетые «глогы». И, наконец, блестящее завершение кульминационного фейерверка - гопак под гармошку. Это окончательно покоряет старожилов Куряжа: «А здорово танцуют, сволочи!..»

     Остается развить первоначальный успех. Сознание куряжан завоевано, но этого мало. Нужно создать стиль коллектива, и здесь не обойдешься без кропотливой повседневной работы, широкого использования педагогической техники. Эпизоды с прогульщиком Криворучко (в столовой) и с лодырем Ховрахом (в поле) превосходно демонстрируют эту технику в действии.

       «В третьей части,— писал Макаренко  Горькому,— у меня богатый  материал для изображения такой (массовой.- А. Т.) переделки и доказательства того, что силами коллектива эта переделка легче и быстрее» (18.9.1934). И действительно, результат ее не замедлил сказаться. Не прошло и двух месяцев, как Куряж и его обитатели совершенно преобразились. Традиционный праздник Первого снопа стал для колонии своеобразным отчетом после военной операции. Поражает не только полная радостного увлечения «мистерия труда», в которой участвует основная масса колонистов,- восхищает похорошевшая колония, а главное — сами ребята, которые составляют теперь единый, дружный, боевой коллектив горьковцев.

     Описание  праздника Первого снопа —  последний штрих, завершающий куряжскую эпопею. А затем следует и развязка основной сюжетной линии: истории колонии имени Горького с момента ее основания. Это два решающих события в жизни колонии. Одно из них - приезд Горького к своим подшефным - самый большой праздник за все время существования колонии, признание полной победы замечательного коллектива и его руководителя. Другое – увольнение Макаренко с поста заведующего колонией имени Горького как педагога, предложившего «не советскую» систему воспитания.

     Это кажется невероятным, нелепым, однако подобный исход можно было предвидеть. В первой главе «Поэмы», в известном диалоге с завгубнаробразом, Макаренко говорил, что нового человека нужно делать по-новому, но как его делать - никто не знает, на что следовал ответ: «А вот у меня это самое... есть такие в губнаробразе, которые знают...

     - А за дело браться не хотят.

     - Не хотят, сволочи, это ты верно.

     - А если я возьмусь, так они меня со света сживут. Что бы я ни сделал, они скажут: но так.

     — Скажут, стервы, это ты верно».

     Так что это увольнение не было для  Макаренко неожиданным. Догматики от педагогики  соединенными усилиями одержали победу над самостоятельно, творчески мыслящей личностью. Их наступление развертывалось постепенно, становясь тем активнее, чем больших успехов добивался противник.

     «В  третьей же части,- пишет Макаренко Горькому в письме от 18.9.1934 г.,— я хочу изобразить и сопротивление отдельных лиц в НКП. Во второй я хотел показать только первые предчувствия, первые дыхания борьбы. Нападение НКП на мою работу было вызвано именно обстоятельствами активной деятельности коллектива горьковцев в Куряже».

     И все же победа «олимпийцев» над Макаренко только кажущаяся. Заведующий снят с поста, но коллектив, им созданный, продолжает жить и развиваться. Чекисты оказались дальновиднее иных ученых мужей и без колебаний доверили Макаренко руководство коммуной имени Дзержинского. И первыми коммунарами становятся горьковцы.

     Таким образом, коллектив является главным  героем книги Макаренко. Пути его создания, развития, наконец, активного действия и составляют основу содержания «Педагогической поэмы». Но ведь коллектив не есть нечто безликое. Настоящий коллектив состоит из разнообразных неповторимых индивидуальностей. Это диалектическое единство личности и коллектива Макаренко учитывал постоянно. «Воспитывая отдельную личность,- пишет он в статье «Цель воспитания»,- мы должны думать о воспитании всего коллектива... И наоборот, каждое наше прикосновение к коллективу обязательно будет и воспитанием каждой личности, входящей в коллектив».

     Поэтому-то в «Педагогической поэме» вместе с изображением роста коллектива перед нами развертываются судьбы отдельных наиболее примечательных его членов. Среди них - зачинатели колонии: Задоров, Бурун, Таранец; колонисты первых наборов: Карабанов, Братченко, Георгиевский, Ветковский, а затем Лапоть, братья Волковы, Олег Огнев и многие другие.

     Даже  в тех случаях, когда писатель показывает своих героев в сравнительно большом количестве эпизодов, как, например, Задорова и Карабанова, он не прочерчивает сплошной линии их роста. Его интересуют или поворотные моменты в формировании человека, или такие ситуации, где он с очевидностью выявляет те или иные уже определившиеся качества своей натуры. Характерным примером этого может служить известный эпизод, в котором Карабанов, вновь вернувшийся в колонию, получает задание привезти из города большую сумму денег. В этом и в других подобных ему остроконфликтных эпизодах Макаренко демонстрирует становление нового в характере своих героев. Дальнейшие сцены утверждают лейтмотив образа, подкрепляют и развивают это новое, главное. В Александре Задорове постоянно подчеркивается спокойная, доброжелательная уверенность, незаурядный интеллект, «прекрасная» «открытая  улыбка». Семен Карабанов – воплощение кипучего темперамента, который не только поминутно прорывается в его манере поведения, но и увлекает окружающих. «Карабанов во время работы умел размахнуться широко и со страстью, умел в работе находить радость и других заражать ею. У него из-под рук буквально рассыпались искры энергии и вдохновения. На ленивых и вялых он только изредка рычал, и этого было достаточно, чтобы устыдить самого отъявленного лодыря». Наиболее примечательной деталью внешнего облика Семена являются большие черные глаза, его взгляд, как будто излучающий избыток жизненной силы, которой переполнен Карабанов. «Пристальный горячий взгляд», «полыхающие глаза» - это внешняя деталь, которая, однако, помогает представить самую сердцевину его пылкой натуры. Таким он остался и будучи рабфаковцем.

     Большинство колонистов раскрыты писателем более  скупо, чем, скажем, Задоров, Карабанов, Бурун и Братченко. Но и в этом случае он умеет двумя-тремя штрихами набросать запоминающийся портрет и точно определить основные черты характера героя. Таков, например, исполненный откровенного лиризма образ крестьянской девушки Наташи Петренко, которая станет одной из лучших колонисток. «В рыжем ореоле изодранного, испачканного бабьего платка на вас смотрит даже не лицо, а какое-то высшее выражение нетронутости, чистоты, детски улыбающейся доверчивости. Наташа никогда не гримасничала, никогда не выражала злобы, негодования, подозрения, страдания. Она умела только или серьезно слушать, и в это время у нее чуть-чуть подрагивали густые черные ресницы, или открыто, внимательно улыбаться, показывая милые маленькие зубки, из которых один передний был поставлен немного вкось». Кстати, этот «косой зубик в зарумянившейся ее улыбке» снова сверкнет в кульминационной сцене завоевания Куряжа, когда Наташа и Семен Карабанов своим гопаком растопят последний лед недоверия со стороны куряжан.

     Лирическая  окраска свойственна и многим другим местам «Педагогической поэмы». Лирика, нередко сочетающаяся с высоким пафосом, естественна для тех эпизодов, где раскрываются светлые, радостные стороны жизни колонии имени Горького: например, в сцене молотьбы из второй части «Поэмы» (глава «Четвертый сводный») или в описания праздника Первого снопа.

     Лирика и юмор — ведущие стилевые тенденции глубоко человечной книги Макаренко. Юмор, которым писатель пользуется широко и свободно, оттеняет лирическое начало и вносит в «Поэму» «земные» и вместе с тем мажорные тона. Собственно, юмор и лиризм пропитывают книгу от начала до конца и живут в ней в нерасторжимом единстве. Попытайтесь их разъединить хотя бы вот в этой маленькой зарисовке: «Зореню лет тринадцать, руки у него всегда за спиной, он всегда молчит и улыбается. Этот мальчишка красив, у него изогнутые темные ресницы. Он медленно открывает их, включает какой-то далекий свет в черных глазах, не спеша задирает носик, молчит и улыбается. Я спрашиваю:

     - Зорень, скажи мне хоть словечко,- какой у тебя голос, страшно интересно!

     Он  краснеет и обиженно отворачивается, протягивая хриплым шепотом:

     - Та-а...»

     В иных случаях легкая  ирония Макаренко  сменяется сарказмом, его смех становится беспощадным. Именно так изображены по недоразумению попавшие в воспитатели Дерюченко и Родимчик. Первый из них, по словам Макаренко, «ясен, как телеграфный столб: это был петлюровец». Портрет второго носит явно гротескный характер. «У него странное лицо, очень напоминающее старый, изношенный, слежавшийся кошелек. Все на этом лице измято и покрыто красным налетом: нос немного приплюснут и свернут в сторону, уши придавлены к черепу и липнут к нему вялыми, мертвыми складками, рот в случайном кособочин давно изношен, истрепан и даже изорван кое-где от долгого и неаккуратного обращения». Но особенно непримиримо, особенно ядовито высмеивает Макаренко своих извечных противников - далеких от жизни педагогов-схоластов, занимающих командные посты на педагогическом Олимпе. Это инспектор Шарин, бойко оперирующий набором расхожих научных терминов, но не имеющий представления о самом обычном барометре. Это гранд-дама Варвара Брегель, которая на правах «высшего начальства» не упускает случая  прочесть очередную нотацию заведующему колонией. Это ее достойная помощница «товарищ Зоя» — «женщина, судя по костюму, но, вероятно, существо бесполое по существу: низкорослая с лошадиным лицом...» Это, наконец, ученый муж из «олимпийцев», профессор педагогики Чайкин - «невзрачный человек, полурыжий, полурусый, не то с бородкой, не то без бородки». Говорит он «со всякими галантными ужимочками и с псевдопочтительной мимикой». Всех этих руководящих и научных деятелей объединяет одно: рабская приверженность ко всякого рода педагогическим догмам, нежелание учиться У жизни, боязнь нового, инстинктивная ненависть к нему.

     «Педагогическая поэма» по праву заняла видное место  среди лучших произведений литературы социалистического реализма. Документ и художественный вымысел, эпос и научная публицистика, бытовая достоверность и романтическая приподнятость, лирика и широкий диапазон комического сливаются в ней воедино и определяют ее неповторимое своеобразие. Книга Макаренко по-настоящему партийна: в ней убедительно раскрываются идеи социалистического гуманизма, огромные возможности коммунистического воспитания  человеческой личности в обществе, свободном от эксплуатации человека человеком.

     Большой  писатель, талантливый педагог, Макаренко  был настоящим человеком. Он не ушел от нас бесследно. Остались славные его воспитанники, сохранившие в себе часть щедрой его души. Осталась его педагогическая система. Пусть не все ее стороны разработаны Макаренко с одинаковой полнотой и отдельные ее положения вызывают возражения у специалистов. Но то, что им сделано, достойно называться «педагогикой завтрашнего дня», педагогикой, воплощающей основные принципы коммунистического воспитания.

     Замечательные книги Макаренко еще долгие годы будут нашими помощниками и друзьями, нашими мудрыми советчиками. Они несут в себе заряд великолепного макаренковского мажора. Они учат нас самому главному - человечности. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Использованная  литература:

     1. Т. Г. Кроль. Издательство «Просвещение»  Москва – Ленинград 1964 г. «А. С. Макаренко» - биография.

     2. А. Б. Ложечко «Воспитатель, учитель,  боец». Москва 1963 г.

     3. М. Ф, Шабаева «История педагогики»  Москва 1961 г. Чистопольское педагогическое училище