Деловой дискурс как институциональное явление. Роль клише в деловом дискурсе

Деловой дискурс  как институциональное явление. Роль клише в деловом дискурсе 

Библиографическое описание: Шлёпкина М. А. Деловой дискурс  как институциональное явление. Роль клише в деловом дискурсе [Текст] / М. А. Шлёпкина // Современная  филология: материалы междунар. заоч. науч. конф. (г. Уфа, апрель 2011 г.). / Под  общ. ред. Г. Д. Ахметовой.  — Уфа: Лето, 2011. — С. 222-227. 

В настоящее время  в лингвистике все более утверждается выдвинутое французским культурологом  М. Фуко представление о дискурсе как совокупности всего высказанного и произнесенного [25, 65]. Как подчеркивает М.Л. Макаров, «широкое употребление дискурса как родовой категории по отношению  к понятиям речь, текст, диалог сегодня  все чаще встречается в лингвистической  литературе, в то время как в  философской, социологической или  психологической терминологии оно  уже стало нормой» [17, 50]. Концепция  М. Фуко легла в основу развития немецкой школы дискурсивного анализа (У. Маас, З. Егер, Ю. Линк, Р. Водак), где приоритетной стала уже собственно языковая сторона  этого процесса. Как отмечает В.Е. Чернявская, дискурс в работах  этих ученых рассматривается как  языковое выражение общественной практики, упорядоченное и систематизированное  особым образом использование языка, за которым стоит особая, идеологически  и национально-исторически обусловленная  ментальность [22, 150]. С этой позиции  У. Маас, например, определяет дискурс  как соответствующую языковую формацию по отношению к социально и  исторически определенной общественной практике [27, 204]. Границы дискурса устанавливаются, таким образом, относительно некоторого периода времени, сферы человеческой практики, области знаний, типологии  текста и некоторых других параметров. Сам дискурс как совокупность тематически общих текстов характеризуется  не их количественным составом, а содержательным, воспринимаясь как языковое отражение  определенной социокультурной, политической и идеологической практики.  

Получив свое развитие в зарубежной лингвистике в трудах Э. Бенвениста, З. Харриса и М. Фуко, дискурс изначально представлял  собой сложный, комплексный и  многоаспектный объект исследования. Последователь Ф. де Соссюра Э. Бенвенист  понимал под дискурсом речь, присваиваемую  говорящим, противопоставляя ее объективному повествованию. Подчеркивая в высказывании «самый акт, ситуации, в которых он реализуется, средства его осуществления» [6, 313], он отмечал, что «говорящий присваивает  формальный аппарат языка и выражает свой статус говорящего посредством  специальных показателей, с одной  стороны, и с помощью различных  вспомогательных приемов, с другой. … В целом же акт высказывания характеризуется подчеркиванием устанавливаемого в речи отношения к партнеру, будь он реальным или воображаемым, индивидуальным или коллективным» [6, 313-316].  

По мнению американского  лингвиста З. Харриса, дискурс –  это простое сцепление фраз, непрерывное  высказывание. Исходя из этого определения, исследователь считал, что те подходы, которые применяет дескриптивная  лингвистика при рассмотрении предложения, можно использовать и применительно  к дискурсу [21, 50].  

В современной теории дискурса выделяют более широкий  и более узкий подходы к  пониманию этого явления. Так, Т.А. Ван Дейк дает следующие определения  дискурсу: в широком смысле дискурс  есть коммуникативное событие, происходящее между говорящим, слушающим (наблюдателем и др.) в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном контексте [8, 312]. Это  коммуникативное действие может  быть речевым, письменным, иметь вербальные и невербальные составляющие. Типичные примеры – дружеская беседа, диалог между врачом и пациентом, чтение газеты. В узком смысле выделяют только вербальную составляющую (коммуникативное  действие) и говорят о ней далее  как о «тексте» или «разговоре». В этом смысле термин «дискурс» обозначает завершенный или продолжающийся «продукт» коммуникативного действия, его письменный или речевой результат, который интерпретируется реципиентами [8, 320].  

В конце 70-х – начале 80-х годов в лингвистике появляется тенденция к стратификации понятий  дискурс и текст при сохранении тесной связи между ними. Так, в  работах В.А. Звегинцева и Ю.С. Степанова  текст рассматривается как фрагмент дискурса, как его базовая единица [20, 35]. Е.С. Кубрякова и О.В. Александрова понимают под дискурсом «именно  когнитивный процесс, связанный  с реальным речепроизводством, созданием  речевого произведения, текст же является конечным результатом процесса речевой  деятельности, выливающимся в определенную законченную (и зафиксированную) форму. Текст может трактоваться как  дискурс только тогда, когда он реально  воспринимается и попадает в текущее  сознание воспринимающего его человека» [14, 19].  

А.Н. Кудлаева понимает под дискурсом «не само речевое  поведение, а результат речевого поведения, представляющий собой речь в классическом понимании Л.В. Щербы  и обусловленный, как и вся  речевая деятельность, совокупностью  социокультурных и ситуативных  факторов, влияющих на коммуникацию» [15, 50].  

На основании результатов  лингвистических исследований в  разработке теории дискурса можно сделать  следующие выводы: дискурс – единица  речи, характеризуемая через текст  – единицу языка; процессуальные характеристики дискурса обусловлены  экстралингвистическими факторами. Нам  близко определение данное У. Маасом, где дискурс – актуализованная  в речевом контексте совокупность текстов, объединенных общей ситуативной  темой (архитемой) и обусловленных  экстралингвистическими факторами, включающими  конкретные условия протекания коммуникации (время и место), характеристики канала общения, социальные характеристики коммуникантов, невербальные средства общения и  т.п. [27, 350]. Обратимся к понятию  институциональности, представляющему  собой неотъемлемый параметр дискурсивной интеракции. 

Всякий институциональный  дискурс использует определенную систему  профессионально-ориентированных знаков или, другими словами, обладает собственным  подъязыком (специальной лексикой, фразеологией) [24, 368]. Человек вступает в то или иное дискурсивное пространство не только в определенной социальной роли (включающей или подразумевающей тип социального института), но и с определенными целями. Институциональный дискурс оказывается предельно широким понятием, охватывающим как языковую систему (ту ее часть, которая специфически ориентирована на обслуживание данного участка коммуникаций), так и речевую деятельность (совокупности лингвистических и экстралингвистических факторов) и текст. 

Институциональный дискурс представляет собой общение  в заданных рамках статусно-ролевых  отношений [9, 14]. В современном обществе существуют следующие виды институционального дискурса, получившие определенную исследовательскую  оценку: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический и массово-информационный. Институциональный дискурс выделяется на основании двух системообразующих  признаков: цели и участники общения [9, 15]. Например, цель политического  дискурса – завоевание и удержание  власти, педагогического дискурса –  социализация нового члена общества, делового дискурса – установление взаимовыгодных деловых отношений  между организациями и т.д. Основными  участниками институционального дискурса являются представители определенного  института и люди, обращающиеся к  ним.  

Традиционно выделяют четыре признака институционального дискурса: 1) конститутивность, 2) институциональность, 3) признаки типа институционального дискурса, 4) нейтральность. Конститутивные признаки включают участников, условия, организацию, способы и материал общения, т.е. людей в их статусно-ролевых и  ситуационно-коммуникативных амплуа, сферу общения и коммуникативную  среду, мотивы, цели, стратегии, канал, режим, тональность, стиль и жанр общения и, наконец, знаковое тело общения (тексты и/или невербальные знаки) [9, 15]. Они получили достаточно полное освещение в работах по социолингвистике и прагмалингвистике (Hymes, 1974; Fishman, 1976; Brown, Fraser, 1979; Белл, 1980; Богданов, 1990; Карасик, 1992; Макаров, 1998). Признаки институциональности  фиксируют ролевые характеристики говорящего и слушающего, типичные хронотопы, символические действия, трафаретные жанры и речевые  клише. Таким образом, институциональное  общение – это коммуникация в  своеобразных масках [3, 66]. Именно трафаретность  общения принципиально отличает институциональный дискурс от персонального. Специфика институционального дискурса раскрывается в его типе, т.е. в  типе общественного института, который  в коллективном языковом сознании обозначен  особым именем, обобщен в ключевом концепте этого института (политический дискурс – власть, педагогический – обучение, религиозный – вера, юридический – закон, медицинский  – здоровье и т.д.), связывается  с определенными функциями людей, сооружениями, построенными для выполнения данных функций, общественными ритуалами  и поведенческими стереотипами, мифологемами, а также текстами, производимыми  в этом социальном образовании [5, 77]. Нейтральные признаки институционального дискурса включают общедискурсивные характеристики, типичные для любого общения, личностно-ориентированные  признаки, а также признаки других типов дискурса, проявляющиеся «на  чужой территории», т.е. транспонированные  признаки (например, элементы проповеди  как части религиозного дискурса в политическом, рекламы - в медицинском, научной дискуссии – в педагогическом) [19, 17]. 

Коммуникативные клише  в рамках институционального дискурса являются своеобразными ключами  для понимания всей системы отношений  в соответствующем институте. 

Институциональный деловой дискурс — сложный  объект, имеющий ряд институциональных  и когнитивно-лингвистических особенностей, отличающих его от всех других типов  дискурса. ИДД – это процесс  творческого следования норме, которая  диктуется и познается через  сложную и многомерную «профессиональную» картину мира, актуализированную  через базисные понятия деловой  культуры, профессионально направленные идеи и концепты, нормы институционального и межличностного поведения, детерминирующие  деловое общение, ценностные ориентации; схемы, фреймы стереотипных ситуаций, формулы; специальный тезаурус (например, слова-сигналы). Все это знания, которые  вербализуются в текстах профессиональной направленности на лингвокогнитивном  уровне [23, 44]. 

Институциональный деловой дискурс представляет собой  целенаправленную статусно-ролевую  речевую деятельность людей, общей  характерной чертой которых являются деловые отношения (производство товаров, финансирование этого производства, предоставление денежных займов, торговлю, страхование, коммерцию, продажу продукции  и различные услуги, такие как  бухгалтерский учет, распределение  и ремонт товаров, покупку, продажу  товаров или услуг, предварительные  переговоры по этим видам деловых  отношений), охватывающие не только организации  внутри, но и связи между организациями, а также коммуникацию между организациями  и отдельными индивидами, базирующуюся на нормах и правилах общения, принятых в деловом сообществе [23, 50]. К особенностям официально-делового дискурса относятся  стабильность, традиционность и стандартизированность, поскольку сферой его применения являются деловые отношения между  людьми, учреждениями и государствами. Поскольку официально-деловой дискурс, как уже отмечалось, характеризуется  строгой точностью, объективностью, конкретностью, лаконичностью, отсутствием  образности и эмоциональности, то и  выбор средств для него будет  определяться этими же особенностями. В частности, использование интернациональных  лексических единиц не будет продиктовано стремлением к реализации основных прагматических установок, поскольку  выражаемое в официально-деловом  стиле содержание должно исключать  двусмысленность и возможность  разночтения. 

 Институциональность  является «системообразующим признаком»  ИДД и представляет собой комплекс  лингвокогнитивных моделей, стратегий,  образцов, схем и т.п., которыми  участники делового сообщества  обмениваются в разных профессиональных  интеракционных плоскостях. ИДД  – как социальное, так и лингвистическое  явление. Его существование и  развитие, коммуникативные механизмы  и набор средств выражения  зависят от ситуации общения  и требований современного мира  бизнеса. Именно социальный институт  «деловое сообщество» детерминирует  использование языка, «вживляет»  определенные знания и представления  в личность каждого участника  делового сообщества, диктует стратегии  и тактики взаимодействия социальных  групп и индивидов [23, 50]. Институциональный  деловой дискурс является сложным,  многоаспектным образованием, где  каждая входящая в его состав  область имеет своего, только  ей присущего адресата и адресанта,  цели и задачи коммуникации, си­туации  взаимодействия, интенции и стратегии  их достижения [23, 51]. Основными причинами,  определяющими динамизм делового дискурса, являются стабильное развитие общества, бизнеса и, соответственно, развитие языковой личности; постоянство, разная степень взаимодействия и обмена информацией между членами бизнес-сообщества; изменение последнего в процессе глобализации. 

Несмотря на огромный исследовательский интерес к  особенностям профессиональной коммуникации, целостная когнитивная теория продуцирования и понимания дискурса в отдельных  социальных институтах (в частности, в современном бизнес-сообществе) не разработана. Недостаточно изучены  и требуют специального исследования вопросы соотношения различных  когнитивных моделей и стратегий  речевой деятельности в процессе дискурсивного взаимодействия. 

С учетом многоаспектности исследуемого феномена, можно говорить о том, что деловой дискурс  – это система жанров, актуальных в общении специалистов в области  менеджмента, маркетинга, экономики, торговли, бизнеса и т.д. Этот дискурс сводится к образцам вербального поведения, сложившимся в обществе применительно  к закрепленным за экономистами сферам профессионального общения. Таких  сфер общения в конкретном обществе может быть выделено довольно много. При всем их многообразии не для  каждой из них, вероятно, может быть создана частная риторика, так  как любая частная риторика описывает  систему речевых жанров, а такая  система может существовать только в такой профессиональной деятельности, в которой «слово – это профессиональный инструмент» [19, 416]. Как убедительно  доказывает Т.В. Анисимова, только система  может дать целостное представление  о сущности жанра в единстве теории и практики его употребления в  речи [2, 11]. Типологический метод позволяет  эффективно в каждом конкретном случае формировать по предложенной модели не только уже описанные, но и другие, потенцируемые, жанры. Типологические характеристики являются базовыми критериями контроля и оценки эффективности  и качества, действенности конкретной речи в определенном жанре.  

Предметом деловой  риторики являются профессионально  значимые жанры, прежде всего, связанные  с подготовкой специалистов в  сфере маркетинга, менеджмента, финансового  дела, национальной экономики. В ИДД  выделяют такие жанры, как деловая  беседа, деловые переговоры, деловые  совещания, в целом ряде современных  научных публикаций их относят к  так называемым «сложным речевым  событиям» (событийный жанр) [7, 4].  

Мы расцениваем  такую терминологию как обоснованную, имеющую право на существование, но для методики обучения считаем  более целесообразным называть такие  виды речевого общения, как деловые  беседы, деловые переговоры, деловые  совещания комплексными (или сложными) риторическими жанрами или комплексными риторическими жанрами речевых  событий.