Образ цветной революции в СМИ

Было разгромлено здание парламента и подожжено здание Генеральной  прокуратуры. Толпа захватила здание телецентра. Была изменена запланированная  программа передач и начался  «прямой эфир» с участием сотрудников неправительственных организаций и правозащитников. Затем бывший председатель парламента Омурбек Текебаев заявил в эфире, что «власть полностью перешла в руки народа».

После этих событий, правительство  Киргизии ушло в отставку. Президент Бакиев бежал из Бишкека в Ош. Оппозиция сформировала временное «правительство народного доверия» (сроком на полгода для организации демократических выборов), которое возглавила бывший министр иностранных дел Роза Отунбаева.

Вечером 7 апреля 2010 года Отунбаева заявила, что власть в Киргизии полностью перешла к оппозиции.

В ночь на 8 апреля по столице  прокатилась волна мародёрств. Но уже к утру 9 апреля, по утверждению  МВД Киргизии, отрядам милиции  вместе с народными дружинами  удалось полностью очистить столицу страны, Бишкек, от мародёров. В городе было вновь запущено движение пассажирских автобусов. 9 и 10 апреля были объявлены в республике днями траура по погибшим.

15 апреля Курманбек Бакиев покинул Киргизию. И уже 16 апреля он подписывал заявление об отставке с поста президента. 20 апреля президент Белоруссии Александр Лукашенко подтвердил, что Бакиев находится в Минске.

В результате апрельских столкновений 2010 года между оппозицией и правоохранительными органами, погибло 84 человека и более 1500 человек  пострадало. Человеческие жертвы, а  именно их отсутствие – вот главный  признак «бескровной» и цветной революции. Однако в данном случае, об этом говорить не приходится. Произошел переворот, кровавый. Уже сейчас ясно, что революция имела в основе своем стихийней характер, и ни о каком планировании речи идти не может. Эти беспорядки и жертвы, опять же – прямое следствие «Тюльпановой революции» 2005 года.

Основными причинами  нового переворота в Киргизии признано считать:

- незавершенность  «Тюльпановой революции»;

- падение уровня  жизни (люмпенизация) широких масс  населения, в частности рост  цен на свет и тепло;

- раскол правящей  элиты и нарастание авторитарных  тенденций в период президентства  Курманбека Бакиева.

В отличие от Югославии, Грузии и Украины, где  главным заказчиком «цветных революций» являлись, безусловно, США, то в Киргизии, по словам российского писателя и публициста Старикова Н.В., дело обстоит несколько иначе. Если переворот 2005 года еще можно отнести к деятельности Вашингтона, то про переворот 2010 года такого сказать нельзя. Для основных игроков в регионе: США и России, революция стала сюрпризом. Что позволяет сделать предположение о непричастности Москвы и Вашингтона к случившемуся.

Есть еще  две страны, которые обладают нужными  ресурсами для переворота – это  Китай и Иран. Киргизы – мусульмане. Однако судя по развитию событий и  отсутствию крена в сторону исламских лозунгов, Иран тут не участвовал. Остается лишь один вариант: перед нами «проба пера» Китая. Киргизия располагает крупными месторождениями каменного угля, сурьмы, ртути, урана, цинка, олова, вольфрама, свинца, редкоземельных металлов, волластонита, нефелиновых сиенитов. Есть в Киргизии и углеводороды. Китаю все это нужно. Интерес вызвал и следующий факт. Руководители революции уже общались с председателем правительства России Путиным, а вот с президентом США Обамой не говорили.

Глава 2. СМИ в «цветных революциях»

2.1. Влияние СМИ на политические процессы

Политика, являясь  наиболее гибким и эффективным регулятором социальных отношений, обладает рядом источников, которые на различных исторических этапах способствовали, с одной стороны, артикуляции разнообразных, порой даже противоречивых, общественных, групповых и индивидуальных интересов, а с другой – нахождению компромиссных решений на всех общественных социальных уровнях.

На разных этапах развития человечества менялись и средства убеждения масс – сначала, на заре развития человечества это были мифы, затем, в век империй на смену мифам пришла религия, в индустриальную эпоху место религии заняла идеология. Все эти средства, в сущности, оставались неизменными, являясь способами символизации политических объектов, методами распространения влияния политических, а впоследствии и экономических элит на народ.

С началом постиндустриальной эпохи, возникновением т.н. информационного общества, которое среди прочего характеризуется существенным увеличением и диверсификацией каналов политической коммуникации, появлением новых информационных технологий, возникла необходимость трансформации имеющихся средств информационного и идеологического воздействия на массы. При этом в массовое сознание внедряются совершенно новые ценности, отношения, политические нормы, институты, и, что немаловажно, методы достижения целей. На этом фоне идеология как своеобразная идеальная матрица, задающая свои определенные способы символизации политических объектов на протяжении последних столетий, постепенно начинает испытывать тенденцию к замещению со стороны новых техник, специально созданных в информационный век для работы со смыслами и образами¹³.

Этому также  способствовал распад СССР, который  одновременно ознаменовал и крушение масштабной, тщательно проработанной и практически универсальной символической матрицы, которой, по сути, являлась коммунистическая идеология. Как известно, далеко не всем государствам постсоветского пространства удалось найти подобную национальную идеологию, построенную на тщательно продуманной и научно выверенной основе. Как следствие, общество вынуждено было обратиться к прошлому опыту символизации политического, то есть поступиться доктринальным способом объяснения действительности, заменив его более простым – тем, что можно назвать мифологией.

В постиндустриальном обществе образы и своеобразные имиджевые  коды, представляющие собой, по большому счету, набор определенных символов, постепенно начинают заменять реальные политические процессы, субъекты и т.д. В результате этого «власть» и «влияние» начинают принадлежать тем, кто способен создавать новые культурные коды, используемые впоследствии для создания новой, часто виртуальной реальности. По словам известного эксперта С.Кара-Мурзы, «СМИ сегодня есть инструмент идеологии, а не информации.

Главное в их сообщениях – идеи, внедряемые в  наше сознание контрабандой»¹⁴.

Вследствие  этого, рационально осмысленный  политический процесс уступает место виртуальному, заранее сконструированному в соответствии с предпочтениями массового потребителя. Наиболее показательно, правда в гротескной форме, данная тенденция очерчена в романе современного писателя В.Пелевина «Generation P». В современных условиях СМИ выступают в роли главного средства манипуляции сознанием, задавая соответствующие повестки дня, с помощью которых конструируются различные политические реальности, обусловленные конъюнктурными соображениями, задаются соответствующие правила, ценности и нормы. Таким образом, политический процесс описывается и объясняется в терминах складывающейся конъюнктуры, с помощью конъюнктурной информационно-технологической основы, подчас предполагающей элементы мифологии.

В середине 1990-х  годов в большинстве постсоветских  стран, избравших путь демократического транзита, значительное влияние стала приобретать т.н. медиакратия, суть которой заключается в симбиозе СМИ и политических институтов, где первые выполняют мобилизационную функцию.

По мнению ряда исследователей, медиакратия – это  власть СМИ и через СМИ. Это слияние медийной, политической и экономической власти. Это власть в современном постиндустриальном обществе¹⁵.

Наряду с  тремя классическими ветвями  власти – исполнительной, законодательной и судебной – в информационном сообществе действует еще одна совершенно самостоятельная сила. Речь идет о медиакратии, или той реальной «четвертой» власти, которой обладают олигархи и которая осуществляется ими при помощи средств массовой информации, использующих изощренный арсенал тонких, «эфирных» технологий для манипуляции общественным мнением и коллективным бессознательным, вкусами и антипатиями, страхами и ожиданиями.

«В отличие  от трех классических ветвей власти, медиакратия  практически не контролируется ни обществом, ни государственной властью. При этом сама она эффективно влияет на все ветви государственной власти, потому что работающие там люди, помимо того, что смотрят телевизор, слушают радио и читают газеты, являются еще и объектами лоббизма со стороны медиамагнатов.

В свою очередь, любая попытка законодательной, исполнительной или судебной власти хоть как-то повлиять на медиакратию расценивается как покушение на свободу слова, то есть свободу вообще, и подвергается столь жесткой обструкции со стороны СМИ, что соответствующий властный орган обычно вынужден приносить извинения, наказывать “виновных” и неизменно прекращает давление на “четвертую власть”.

Медиакратия в  современном мире является самостоятельной, ни от кого независимой надгосударственной, наднациональной, надпартийной силой. При необходимости она легко бросает вызов государственной власти и добивается удовлетворения собственных интересов, часто идущих вразрез с интересами государства и потребностями общества»¹⁶.

При этом стоит  отметить, что медиакратия как  форма организации власти базируется на влиянии элит, контролирующих массовые информационные потоки, и предполагает широкое использование имиджевых стратегий, воздействующих на общее психологическое состояние общества.

Таким образом, в постиндустриальном обществе власть знаний и информации, возможность манипуляции ими становятся решающей в управлении обществом, оттесняя на второй план влияние денег – финансового ресурса и государственного принуждения – административного ресурса.

Непосредственными носителями и, особенно, распространителями знаний и другой политически значимой информации являются СМИ. С формальной точки зрения СМИ представляют собой учреждения, созданные для открытой, публичной передачи информации с помощью специального технического инструментария любым лицам, заинтересованным в ее получении¹⁷.

Существует два основных подхода, характеризующих степень влияния СМИ на политический процесс¹⁸. Сторонники первого подхода, более раннего по своему происхождению, утверждают, что СМИ оказывают серьезнейшее влияние на граждан, на их политические ориентации. Так, например, авторитетный французский социолог П.Бурдье склоняется к мнению, что СМИ являются главным инструментом «оболванивания» масс¹⁹. В частности, он утверждал, что через СМИ у людей появляется возможность создавать и навязывать свои представления, идеалы, оценки-отношения и оценочные наименования, классификации. В этом смысле те, кто является фактическими хозяевами каналов коммуникации, обладают специфической символической властью.

Сторонники  второго подхода, наоборот, минимизируют степень непосредственного влияния СМИ на аудиторию из-за ряда опосредованных факторов. Они утверждают, что СМИ всего лишь дают человеку некую информацию о политическом мире, не затрагивая его индивидуальные политические предпочтения. Так, основатель позитивистской коммуникативистики П.Лазасфельд, анализируя влияние СМИ на президентских выборах в США в 40-х годах ХХ века, пришел к выводу, что информация, переданная избирателю по каналам СМИ, лишь усиливает уже существующие установки и ориентации²⁰.

Помимо этого, Лазарсфельд ввел в научный обиход двухступенчатую модель коммуникации. В соответствии с этой моделью, СМИ формируют оценки текущих событий не у всей аудитории, а только у небольшой ее части, численностью не более 10%. Рефлексивное осмысление информации идет только у той самой малочисленной части аудитории, которую он назвал «лидерами мнений», которые передают свое понимание текущей ситуации остальным гражданам, менее интересующимся политическим процессом²¹.

Однако следует  заметить, что как сторонники, так  и противники значительного влияния СМИ на политический процесс спорят исключительно о степени влияния на аудиторию, не оспаривая сам факт существования такого влияния. Так или иначе, все сводилось к знаменитой формулировке Б.Берельсона, предложенной им еще в 1950-е годы: «Определенные виды коммуникации, привлекая внимание определенных групп людей к определенным темам, при определенных условиях способны оказать определенное воздействие»²².

2.2. Место  и роль СМИ в «цветных революциях»

За последние десятилетия стало очевидно, что современные СМИ и, прежде всего, электронные, претендуют на статус «четвертой власти», стремясь навязать обществу определенную картину мира. При этом характерна низкая степень участия аудитории в процессе коммуникации.

Таким образом, в современном постиндустриальном, или точнее информационном, обществе СМИ выполняют ряд важнейших функций.

Первое: информационная функция. Эта функция включает в себя передачу информации о происходящих политических и общественно-значимых событиях. В идеале информирование должно происходить объективно и правдиво, в чем и состоит главная задача журналистики. Однако на сегодняшний день подобный подход является несколько идеалистичным. Дело в том, что текущая информационная повестка дня, хоть и пытается заранее внедрить определенную модель отношения к происходящим событиям, но не может точно спрогнозировать отношение аудиторий к представленной информации. Достаточно вспомнить неоднократные случаи, когда усиленная «информационная обработка» населения через СМИ приводила к обратному эффекту, что позволяло экспертам говорить о феномене бифуркации, или эффекте «бумеранга».

Второе: функция артикуляции или интеграции мнений. СМИ являются выразителями общественно значимых мнений и интересов и интегрируют эти мнения в информационное пространство. Иными словами, СМИ обеспечивают представителям различных общественных групп возможность публично выражать свое мнение, находить и объединять единомышленников, сплачивать их общностью целей и убеждений, четко формулировать и представлять в общественном мнении свои интересы. В современной постсоветской политической реальности СМИ артикулируют не столько общественно значимую позицию, сколько позицию хозяев медиа-холдингов, которые через подконтрольные инструменты влияния на массовое сознание и общественное мнение пытаются навязать обществу интересующие их политические решения и переустройство властной иерархии по нужному им сценарию.