Научно-технический потенциал предприятия

Научно-технический потенциал предприятия.
        Классическое определение понятия “потенциал” звучит примерно так: “возможности, средства и запасы, которые могут быть приведены в действие и использованы для решения определенных задач”. Исходя из этого определения, под научно-техническим потенциалом следует понимать возможности и средства для решения, скажем, технологических задач, способствующих созданию и расширению выпуска наукоемкой продукции в целях увеличения продаж в определенном секторе рынка. Однако в реальной жизни руководители предприятий и НИИ, как правило, не связывают научно-технический потенциал ни с рыночной средой, ни с учетной политикой, ни с финансово-экономическим состоянием руководимых ими фирм. Одни отождествляют научно-технический потенциал с НИР и ОКР, имеющими в их глазах ценность прежде всего как форма отчетности перед заказчиком (инвестором). А потому ни о каком получении исключительных прав на ввоз, выпуск и использование новой продукции или координации усилий с другими НИИ и НПО для укрепления позиций на интеллектуальном и товарном рынках речь обычно не идет. Другие практически не делают различий между научно-техническим потенциалом и основными средствами предприятия, в частности зданиями, сооружениями, высокотехнологичным оборудованием и др. При этом о нематериальных активах и специалистах, способных реализовать научно-технический потенциал, никто и не вспоминает. Зато не стихают разговоры о том, что научно-технический потенциал у нас огромный, мы все можем и т.п.

И те и другие руководители даже не пытаются размышлять о каких-либо приоритетах, конкурентной борьбе с западными фирмами в конкретных научно-технических направлениях, оценить научно-технический потенциал в денежном выражении, его роль в финансово-экономических схемах управления предприятием. В результате на благодатной почве бедствующих российских НИИ сформировалась целая философия, которая предусматривает лишь две финансовые схемы выживания. Первая и самая главная — сдача в аренду офисных, производственных или складских помещений. Она достаточно проста для понимания и не вызывает особых проблем в реализации, пожалуй, кроме одной тонкости — формы оплаты (“черный нал” или “безнал”) и адресности получения средств. Вторая связана с получением бюджетного финансирования на выполнение НИОКР, например по заказу Минобороны. Она до безумия сложна и многоэтапна, причем на каждом этапе происходят колоссальные потери в виде расходов на содержание административных структур разного уровня. Высокая конкуренция при получении бюджетных средств приводит к тому, что мелкие клиенты вообще лишаются финансирования, а крупным достаются крохи — 10—20% от запланированной суммы.

В рамках этих финансовых схем идет активный процесс перелива действительно приоритетных научных разработок из НИИ или НПО в окружающие их многочисленные коммерческие структуры, что еще больше осложняет их финансовое положение. При этом забывается самая простая финансовая схема работы на рынке: производи – продавай и получай честно заработанные деньги в своем родном секторе товарного рынка.

Но кто же пустит предприятие ВПК на родной российский рынок, например в компьютерный сектор, емкость которого оценивается в 3—5 млрд.долл.? Сегодня он прочно занят американскими, западноевропейскими и азиатскими фирмами, а также российскими сборщиками их продукции. По некоторым данным, на долю последних приходится около 70% объема продаж. В результате ранее уважаемые всеми предприятия ВПК остались с носом, т.е. без прибыли.

В этой ситуации руководители предприятий ВПК выглядят не управляющими директорами с большой буквы, а завхозами или в лучшем случае прорабами (прошу не путать с прорабами перестройки. — Авт.), которые никак не могут вписаться в рыночную среду и понять простую истину: если в финансово-экономической деятельности предприятий не будет задействован научно-технический потенциал, они навсегда останутся нищими. Все научно-технические достижения необходимо рассматривать только с экономических позиций. Только в этом случае научно-технический потенциал начнет работать и приносить пользу.

С рыночных позиций потенциал любого НИИ или НПО складывается из производственного и научно-технического. Производственный потенциал создает условия для выпуска определенных товаров и их реализации в выбранном секторе рынка. Если это предприятие ВПК, то таким товаром для него будут системы вооружения. Как правило, инвестиции в производственный потенциал имеют низкую доходность. В Западной Европе и США она колеблется в пределах 3–5%, что считается наиболее высоким показателем, в Японии составляет 1—2%. Возможности для реализации производственного потенциала создают специалисты, производящие на основных средствах соответствующую продукцию или осуществляющие эксплуатацию основных средств. Как правило, это обычные инженеры, рабочие и служащие, от которых не требуют высокой квалификации, а значит, их заработная плата невысока. Она и не должна быть очень высокой по той простой причине, что указанные специалисты не способны обеспечить высокую доходность инвестиций в обычное производство.

Научно-технический потенциал создает условия для получения исключительных прав на объекты интеллектуальной собственности (ОИС), которые позволяют существенно увеличить доходность инвестиций за счет использования наукоемких технологий в производстве наукоемкой продукции, а также обеспечить контроль над крупным сектором рынка. Например, доходность инвестиций в создание компьютерной техники и телекоммуникационных технологий в Западной Европе и США достигает 20% и более. Ученые и разработчики наукоемких технологий, приносящих предприятию сверхприбыль, должны получать максимальное денежное вознаграждение. При таком подходе научно-технический потенциал следует отнести к нематериальным активам, с помощью которых можно регулировать финансово-экономическое состояние предприятия, а также оказывать существенное влияние на интеллектуальный и товарный рынки.

Итак фактически проведена черта, разделяющая потенциал предприятия на основные средства и нематериальные активы. С основными средствами все более или менее понятно. Иное дело — нематериальные активы, т.е. организационные расходы, патенты, лицензии, товарные знаки (знаки обслуживания), иные аналогичные с перечисленными права и активы. Совершенно очевидно, что главную сущность нематериальных активов составляет портфель исключительных прав на ОИС.

Закаленные в буднях перестройки бухгалтеры дорыночного поколения воспринимают это двояко. Во-первых, как рационализаторскую и изобретательскую работу, которую нужно спрятать любой ценой, чтобы не платить авторам усовершенствований и изобретений. Во-вторых, нематериальные активы облагаются налогом на имущество (сейчас — 2%; по новому налоговому кодексу — 2,5%). А поскольку от налогов надо по возможности убегать, то нематериальные активы необходимо обнулить, чтобы все было шито-крыто. Бухгалтеры нового поколения вообще ничего в этом не понимают. Чтобы не показаться слишком “умными” своим генеральным директорам, они ставят в соответствующей строке баланса мизерную сумму, которая не вызывает особой головной боли. В общем, и у тех и у других главная цель — уменьшить налог на имущество, или, как теперь говорят, оптимизировать налогообложение.

Однако старую и новую бухгалтерскую элиту объединяет ощущение, что именно за нематериальными активами стоят возможности регулирования финансового благополучия родного НИИ или НПО. И это ощущение их не обманывает.

Любая западная фирма, лидирующая в наукоемком секторе рынка, не позволит себе показывать в балансе нематериальные активы, близкие к нулю. Во всяком случае исключительные права на ОИС должны быть соизмеримы с основными средствами. Стоимость нематериальных активов в российском НИИ никак не может быть ниже 150—300% стоимости основных средств. С учетом большей производственной составляющей в продукции НПО для него этот показатель равен 80—120%. Если НИИ или НПО не в состоянии вписаться в этот диапазон, оно не может претендовать на приставку «научный» и обязано трансформироваться в обычное КБ или завод, выполняющий заказы Минобороны.

Для сравнения: на Западе конкуренты приобретают фирмы, работающие в сфере наукоемких технологий, за сотни миллионов и миллиарды долларов. Столь высокую цену они платят отнюдь не только за здания и сооружения, суперсовременное оборудование и даже высококвалифицированный персонал, а в первую очередь за исключительное право обладания наукоемкими технологиями, программными продуктами и изобретениями. Не так давно мировая пресса сообщила о завершении судебной тяжбы между корпорациями Intel и Digital, выдвинувших взаимные обвинения в нарушении патентных прав при производстве микропроцессоров. В результате Intel купила подразделение Digital по производству микропроцессоров за 700 млн. долл. При этом во владение Intel перешел завод по производству процессоров и два исследовательских центра. Ключевым моментом в этом судебном разбирательстве было то, что претензии предъявлялись не к зданиям, сооружениям или оборудованию, а к незаконному использованию одной стороной научно-технического потенциала другой. Необычность результатов этого судебного процесса состоит в том, что Intel и Digital договорились о взаимном лицензировании патентов в течение 10 лет.