Дипломатические и консульские привилегии и иммунитеты

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Привилегированное положение дипломатов в обществе традиционно, и причина не только в сохраняющемся уважении к их профессии, но и в том, что представители государства смогут выполнить свои дипломатические функции удовлетворительно лишь при условии полной свободы от правового, физического или морального давления со стороны государства, в котором они работают. В большинстве миролюбивых правовых государств, предоставленные дипломатам привилегии и иммунитеты могут показаться не имеющими смысла и излишними до такой степени, что могут вызвать негодование жителей принимающей страны, но в исключительных обстоятельствах и в отдельных странах только официальное признание взаимно применимых привилегий и иммунитетов дает возможность поддерживать дипломатические отношения. Привилегии и иммунитеты применяются как к дипломатической миссии, ее функциям, так и к отдельно взятому человеку.

1. Обоснование дипломатических привилегий и иммунитетов

Согласно международному и национальному праву дипломатические представительства и их сотрудники пользуются соответствующими иммунитетами и привилегиями.

Дипломатические иммунитеты и привилегии предоставляются в целях создания наиболее благоприятных условий для осуществления функций дипломатическими представительствами. Правовой основой таких иммунитетов и привилегий является суверенное равенство государств, поскольку дипломатические представительства и их сотрудники являются олицетворением государств [1, с.143].

Под дипломатическими иммунитетами понимаются изъятия из-под административной, уголовной и гражданской юрисдикции государства пребывания.

Дипломатические привилегии — это льготы, преимущества, предоставляемые дипломатическим представительствам и их сотрудникам.

С точки зрения юридической силы различия между иммунитетом и привилегиями нет. Поэтому термины «привилегии и иммунитеты», как в теории, так и на практике применяются в качестве собирательного понятия, определяющего, с одной стороны, привилегированное, исключительное положение заграничных представительств органов внешних сношений, международных организаций, а с другой - сотрудников и технического персонала этих представительств, международных служащих, выполняющих официальные функции от имени своего государства или в коллективных интересах всех государств-членов международной организации.

В общем, понятие «привилегии и иммунитеты» можно определить как права, преимущества и льготы, предоставляемые заграничным представительствам органов внешних сношений и их персоналу, а также международным и межгосударственным организациям, их должностным лицам и представителям государств при этих организациях, с целью облегчения и эффективного выполнения ими своих функций.

В преамбуле Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. указывается, что привилегии и иммунитеты предоставляются не для выгоды отдельных лиц, а для обеспечения эффективного осуществления функций дипломатических представительств как органов, представляющих государства.

Одним из актуальных и сложных вопросов, связанных с дипломатическими привилегиями и иммунитетами, является теоретическое обоснование необходимости их предоставления. По причине существования практической необходимости дальнейшей кодификации, унификации и гармонизации норм дипломатического права возникает потребность в унифицированной теории, раскрывающей юридическую природу иммунитетов и привилегий.

Подобная теория имеет также практическое значение для толкования международных и национально-правовых норм о дипломатических иммунитетах и привилегиях. Теоретическое обоснование в большей мере отражается на статусе дипломатических представительств в той или иной стране, поскольку оно существенным образом влияет на государственно-правовое регулирование этого статуса, на реализацию дипломатических привилегий и иммунитетов.

Потребность в объединяющем начале, которое служило бы основанием всех дипломатических привилегий, стала ощущаться давно. В древние и средние века, когда дипломатические привилегии сводились главным образом к личной неприкосновенности послов, эту потребность в значительной мере удовлетворяли религиозные представления о святости послов. Но наряду с ними складывались и другие — светские представления. Многие писатели древности и средних веков обосновывали неприкосновенность послов и уважительное обращение с ними их важным значением для поддержания мира и дружественных отношений между государями и народами.

С конца XVI и на протяжении XVII и XVIII веков сложились три основные теории дипломатического иммунитета, которые получали не вполне одинаковую трактовку у различных авторов, приобрели многочисленные оттенки, нередко переплетались друг с другом, но представляли собой три юридические конструкции, доминировавшие в доктрине и в практике дипломатического права. Это теория экстерриториальности, теория представительного характера посла и теория дипломатических функций.

Теория экстерриториальности (внеземельности) объявляет территорию, занимаемую дипломатическим представительством, частью территории аккредитующего государства; посол и персонал представительства, находясь в стране пребывания, как бы продолжают оставаться на территории аккредитующего государства. Эта конструкция и обосновывает наличие у представительства и его персонала иммунитетов и привилегий.

В смутных очертаниях выдвинутая еще французским публицистом Эро (Aurault) (1536 — 1601 гг.) и уже вполне отчетливо развитая Х. Гроцием, она вскоре получила широкое распространение, как в юридической литературе, так и в государственной практике. Фикция экстерриториальности состоит в том, что глава дипломатической миссии рассматривается в юридическом смысле как продолжающий пребывать на территории своего суверена. Именно в качестве такой формулы ее и предложил Х. Гроций, который смотрел на понятие экстерриториальности скорее как на способ юридического выражения дипломатических привилегий, чем как на их непосредственное основание. В этом смысле он не раз подчеркивал, что посол представляет особу суверенного государя.

Расширение первоначального смысла теории экстерриториальности было связано с тем же обстоятельством, которое способствовало ее возникновению и быстрому признанию с тенденцией к прочному закреплению широких дипломатических привилегий. Поскольку фикция нахождения в собственной стране относилась не только к личности посла, но и к занимаемому им помещению, эта теория в своей абсолютной форме служила оправданием и для права убежища в дипломатических помещениях, и для права посла на юрисдикцию над своим персоналом.

Со второй половины XIX века, когда тенденция к росту дипломатических привилегий уступила место противоположной тенденции к их сокращению, когда расширилась законодательная регламентация личных и имущественных прав граждан, а в науке международного права возобладало позитивное направление, теория экстерриториальности стала утрачивать прежний авторитет и все больше обнаруживала свою несостоятельность на практике. Суды продолжали применять понятие экстерриториальности, но в значительном большинстве случаев отвергали выводы, которые логически следовали из буквального смысла этого понятия и находились в непримиримом противоречии с положениями действующего права. В некоторых случаях суды прямо осуждали теорию экстерриториальности в ее прежнем понимании как ведущую к ложным выводам и, при последовательном ее применении, таящую опасность для внутреннего правопорядка государства, принимающего иностранного посла. Наибольшее распространение теория экстерриториальности получила в XVIII — XIX веках. Во второй половине XIX — начале XX века большинство юристов отказалось от этой теории, и в настоящее время она в дипломатическом праве практически не применяется.

Теория дипломатических функций (функциональной необходимости) исходит из того, что основанием предоставления иммунитетов и привилегий является необходимость обеспечить эффективное выполнение функций дипломатического представительства. Иммунитеты должны предоставляться только в тех случаях и в том объеме, когда и в каком объеме они необходимы для обеспечения нормального функционирования дипломатического представительства и его персонала.

Теория дипломатических функций ведет свое начало еще от тех рассуждений о необходимости дипломатических привилегий для успеха посольства и поддержания мира между государями, которые встречаются в сочинениях Х. Гроция, где они приводятся в качестве сопутствующих доводов в пользу дипломатических привилегий, основываемых на представительном характере посла и на фикции экстерриториальности. Более отчетливый характер приобретает эта теория у Бинкерсгука, который делает формулу ne impediatur legatio (не препятствовать выполнению миссии представителя) вторым основанием дипломатических привилегий, составляющим вместе с тем предел действия принципа экстерриториальности. Вполне законченный вид теория получает уже у Э. де Ваттеля, который рассматривает необходимость выполнения дипломатических функций как главное основание той независимости, которой по международному праву пользуется посол в качестве представителя своего суверена.

Полного расцвета теория дипломатических функций достигает со второй половины XIX века, когда наука международного права, вставшая на путь систематизации позитивного права, отказывается от рационалистических конструкций прошлого и стремится дать реалистическое обоснование международно-правовых институтов и, в частности, дипломатического иммунитета. Рассматриваемая как панацея против злоупотреблений иммунитетом, эта теория завоевывает все большее и большее признание и становится господствующей в науке международного права. В Гаванской конвенции о дипломатических чиновниках 1928 г. говорится, что дипломатические чиновники «не могут требовать иммунитетов, которые не являются существенными для выполнения их должностных функций»[5, с.150].

Представительная теория (теория представительного характера) возникла в период абсолютизма и с определенными модификациями применяется в настоящее время. Генетически эта теория предшествует теории экстерриториальности. Еще в период императорского Рима и в средние века почести, оказывавшиеся чрезвычайным послам, ставились в зависимость от могущества и титула их государей. Считалось, что в лице послов эти почести оказываются тем, кто их послал. На этом основывалась система старшинства или так называемого председания, в силу которой послы пап в католических государствах, послы германских императоров, а затем и послы некоторых других монархов пользовались наиболее высокими церемониальными преимуществами.

В период абсолютизма представительная теория утверждала, что посол персонифицирует особу монарха и пользуется иммунитетами, поскольку монархи не обладают властью друг над другом. Вместе с тем еще больше укрепилось представление о том, что посол несет в себе честь и престиж своего государя; считалось, что посол это alter ego (второе я) своего государя, что он как бы персонифицирует его суверенную особу. Из сочетания этих двух представлений и сложилась так называемая «представительная теория» дипломатического иммунитета, точнее, теория представительного характера посла, которая в условиях существования постоянных посольств должна была обосновывать не только церемониальные привилегии послов, но и их иммунитет от действия местной власти и юрисдикции.

Теория представительного характера посла в своем чистом виде была вполне достаточна для обоснования церемониальных привилегий посла, но для обоснования иммунитета от юрисдикции она требовала дополнительной юридической аргументации, которая превратила бы теоретический принцип в инструмент, пригодный для применения на практике.

Поэтому эта теория развивалась в юридической литературе чаще всего в сочетании с теорией экстерриториальности или, в меньшей степени, с теорией дипломатических функций.

Определенные видоизменения представительной теории произошли в конце XIX — начале XX века. Становится общепризнанным, что посол олицетворяет собой не монарха, а свое правительство или государство, и в силу принципа суверенного равенства государств пользуется иммунитетами. Это лишь фиксация положения, широко признанного в наши дни не только на американском континенте, но и во всем мире.

Современные сторонники теории представительства рассматривают дипломатический иммунитет не как следствие того, что посол является alter ego суверенного монарха, а как право, вытекающее из суверенитета государства.

Теория представительства явно противоречит существующей ныне практике, ибо в ней дается обоснование иммунитетам и привилегиям лишь главы дипломатического представительства. Весь остальной (особенно административно-технический) персонал, а также члены семей сотрудников представительства на основе этой теории не должны пользоваться иммунитетами. Кроме того, согласно теории иммунитеты распространяются лишь на официальные действия дипломатического представителя, в то время как иммунитеты в отношении его частных действий не согласуются с этой теорией. Это чрезвычайно важно практически, ибо на практике наиболее спорными являются вопросы, связанные с распространением иммунитета именно на неофициальные действия. Не объясняет она и иммунитеты дипломатического курьера, а также существующий объем иммунитетов дипломатических средств передвижения.

Очевидные изъяны теории функциональной необходимости и представительной теории не дают возможности использовать любую из них в качестве юридического обоснования необходимости предоставления иммунитетов и привилегий. Это со всей очевидностью выявилось в ходе обсуждения проекта Конвенции о дипломатических сношениях. Члены комиссии международного права подчеркивали, что существующие теории не обосновывают, а лишь объясняют уже действующие нормы и принципы и что решения, связанные с интерпретацией этих норм, основываются не на теориях, а на оценках факта. Сложившееся положение привело к тому, что в комиссии международного права возобладало мнение, которое в настоящее время широко распространено и в доктрине международного права, о необходимости использовать обе теории в комплексе (так называемая «комбинированная теория»).