Китайские стратагемы

Словом "стратагема" в европейской  литературе принято переводить китайский  термин "цзи", обозначающий некий план, расчет, но также и уловку, военную хитрость. Этому термину близок по смыслу знак "фа" — "прием", "способ", "метод".

Стратагемность зародилась в глубокой древности и была связана с приемами военной и дипломатической борьбы. Огромное влияние на теоретическую разработку стратагемности оказал величайший военный мыслитель Древнего Китая Сунь-цзы, автор трактата «О военном искусстве», который требовал облекать предварительные расчеты в форму стратагем. 
В настоящее время можно считать установленным, что под литературно-философским псевдонимом Сунь-цзы выступал выдающийся полководец-«стратагемщик» Сунь Бинь, живший в IV в. до н.э. в древнекитайском царстве Ци. На протяжении тысячелетий китайские полководцы составляли стратагемы для взятия крепостей и достижения успеха в военных кампаниях. В исторических хрониках и романах сохранились имена выдающихся стратегов: от легендарного Тай Гуна. наставника У-вана, основателя династии Чжоу (XI — III вв. до н.э.), и соперничавшего в военной славе с самим Сунь Бинем полководца У-цзы (V в. до н.э.) до героев эпопеи «Троецарствие» (конец II — начало III в. н.э.) Чжугэ Ляна и Цао Цао.

 
Стратагемы составляли не только полководцы. Политические учителя и наставники царей были искусны и в управлении гражданским обществом, и в дипломатии. Все, что требовало выигрыша в  политической борьбе, нуждалось, по их убеждению, в стратагемном оснащении. Дипломатические стратагемы представляли собой нацеленные на решение крупной внешнеполитической задачи планы, рассчитанные на длительный период и отвечающие национальным и государственным интересам. В дипломатии понятие стратагемности раскрывается как сумма целенаправленных дипломатических и военных мероприятий, рассчитанных на реализацию долговременного стратегического плана, обеспечивающего решение кардинальных задач внешней политики государства. Будучи нацеленной на реализацию стратагемы, стратагемная дипломатия черпала средства и методы не в принципах, нормах и обычаях международного права, а в теории военного искусства, носящей тотальный характер и утверждающей, что цель оправдывает средства. 
 
В Древнем Китае несколько тысяч лет назад были систематизированы стратегии, применяемые в политике и военном искусстве. Благодаря китайскому полководцу и философу Сунь Цзы (313 — 239 гг. до н.э.), автору «Трактата о военном искусстве», они дошли до наших дней практически в первозданном виде. В русском языке эти стратегии получили название «стратагемы». Происхождение этого термина связывают древнегреческим словом strategema, служащим для обозначения военного дела и военных хитростей. Стратагем ровно 36. Они были записаны 138-ю иероглифами, которые в переводе обычно представлены в форме коротких изречений, подразумевающих многочисленные толкования. 
 
 
 
Основной текст предваряет фраза: «六六三十六，數中有術，術中有數。陰陽變理，機在其中。機不可設，設則不中。» (Шестью шесть равно тридцать шесть. В расчёте — искусность, в искусности — расчёт. Инь и Ян сменяют друг друга, на этом зиждется (военная) хитрость. Необходимую уловку нельзя загодя предугадать, в негибком планировании нет победы.)

Традиционно 36 стратагем  делятся на шесть подгрупп по шесть  стратагем в каждой. Однако такое  деление условно и факультативно.

Все 36 стратагем являются особым типом фразеологизмов китайского языка: чэнъюй (成語). За каждой такой фразой стоит не одна занимательная история и множество исторических примеров применения, большую часть которых можно отнести к периоду Сражающихся царств (475—221 годы до н. э.) и к эпохе Троецарствия (220—280 годы), когда китайская военная и дипломатическая мысль переживала небывалый до этого расцвет. Одним из самых богатых на описание случаев применения стратагем является классический роман XIV века «Троецарствие». Современные образованные китайцы хорошо знакомы с большинством из этих исторических анекдотов и нередко используют данные устойчивые обороты в своей речи и письме. По сути, название каждой стратагемы является лишь краткой отсылкой к определённой тактике поведения. 36 стратагем упоминаются в китайской поговорке: 三十六計，走為上策 (пиньинь sānshí liù jì, zǒu wèi shàng cè) — «Из тридцати шести стратагем, ретироваться — самый лучший план».

Сама фраза «Тридцать шесть стратагем» стала устойчивым выражением. Однако, в современном китайском языке и реальной жизни имеется куда большее количество непрямых приёмов достижения преимущества и извлечения выгоды. Многие из них либо близки по своей сути, либо дополняют основные тридцать шесть техник. Данный трактат является лишь отправной точкой, попыткой систематизации стратагемного мышления.

В российских условиях наиболее иллюстративно  выглядит стратагема № 4: «В покое ожидать  утомленного врага». В буквальном значении — это стратегия изматывания  противника, столь широко и успешно  применявшаяся в разное время, начиная  от битвы на Чудском озере и  заканчивая Великой Отечественной  войной. Хотя отечественный вариант  стратагемы, пожалуй, более звучен: «Русский царь в Смоленске — грозен, в Москве — страшен, в Тоболе —  непобедим». 
 
             Стратагема № 7 — «Извлечь нечто из ничего». 11 сентября 2001 года весь мир облетели страшные кадры из Нью-Йорка. Террористы атаковали здание Всемирного Торгового Центра. Совсем немного времени потребовалось, чтобы «война с террором» охватила многие страны. 
 
           Одной из таких стран оказался Ирак. На глазах у всего мира госсекретарь США К. Пауэлл в полной обличительного пафоса речи рассказывал Генеральной ассамблее ООН об иракском оружии массового поражения. Спустя годы можно с уверенностью сказать, что если американская администрация и не использует стратагемы, то уж основные принципы знает наверняка. 
 
Стратагема № 26 — «Скрыть акацию и указать на тутовое дерево» — стратагема «стрелочника». Подразумевает необходимость скрывать истинных виновников событий, указывая на подставных или вымышленных лиц. 
 
Еще незабвенный Никколо Макиавелли рекомендовал государям для укрепления власти, поддержки имиджа и авторитета иметь как разовых, так и постоянных «стрелочников». В наше время применение этой стратагемы стало не просто нормой, а некой гигиенической необходимостью для политической системы. Создается впечатление, что формирование команды «стрелочников» начинается едва ли не раньше, чем формирование правительства. Едва ли одной лишь прихотью судьбы объясняется потрясающее политическое долголетие Михаила Зурабова, проводника большинства непопулярных действий исполнительной власти. Внутреннее чувство подсказывает, что в рамках выборной кампании в парламент его статус может измениться. 
 
        Стратагема № 28 — «Заманить на крышу и убрать лестницу». Действенная стратагема для рекламных компаний, цель которых — поставить покупателя многочисленными рекламными акциями, предложениями о скидках и подарках в такое положение, что он просто вынужден купить предлагаемый товар. Другое значение — поставить человека в такие условия, чтобы он был вынужден принять неизбежное, перестал паниковать и начал анализировать ситуацию, нестандартно думать, а затем действовать, причем порой в экстремальных обстоятельствах.

В принципе, китайские стратагемы не просто предлагают набор поведенческих  сценариев для различных условий. Они определяют поле деятельности, моральные и социальные нормы, которым  человек должен следовать или  которыми должен пренебречь во имя  достижения цели. Китайские стратагемы признают единственный критерий истинности — эффективность действий в борьбе за власть и ресурсы. Разумеется, такой подход подразумевает девальвацию понятий нравственности и морали как необходимых элементов личности или деятельности.

В завершение хотелось бы отметить, что  одним из важнейших постулатов философии  «стратагемного мышления», служит мысль о том, что уважения достоин победитель, ибо он оказался более мудрым, более дальновидным, более выдержанным. Любая победа справедлива, насколько бы случайной или незаслуженной она не казалась. Мудрость всех стратагем — в их постоянном следовании естественному ходу жизни, в переменах, в спокойном принятии всего происходящего, порой в погружении в пустоту, а порой — в молниеносных действиях, подобных броску змеи.