Эвтаназия

В-третьих, да разве выбор  меньшего из двух зол не является нравственно предпочтительным в ситуации, когда в перспективе только зло? Это, конечно, не просто вопрос об эвтаназии, но вопрос об основных принципах теории долга. Следует ли судить поступки только по их последствиям (консеквенциализм) или же в них самих есть та природа, согласно которой они либо плохие, либо хорошие (интринсикализм)? Большинство действий которые интринсикалисты считают внутренне (или по своим природам) злыми—убийство невинного человека, кража чужего имущества, и тому подобные—являются действиями с явно плохими следствиями Тем не менее, мы не можем забыть глубокое различие между этими двумя теориями. Рамки этого доклада не позволяет рассмотреть доводы в пользу интринсикализм и в опровержение консеквенциализма.

На мой взгляд, первоупомянутый довод против эвтаназии и ответы на возражения удовлетворительны. Эвтаназия всегда, и по своей природе является нравственным злом. У других, может быть, остаются сомнения, основанные, например, на неуверенности о нравственных устоях, употребляемые в этом докладе. Однако мне бы хотелось скорее сосредоточить этот доклад на проблеме эвтаназии, чем обращаться к обсуждению теории морали.

В двух последующих разделах этого доклада будет показано, что общепринятое разрешение на проведение эвтаназии крайне изменчиво. Ни одно из стандартных оправданий не сохраняет  в целостности общепринятое разрешение. Каждое, в своей собственной манере, ведет к разрешениям вне скромных границ стандарта.

4. Аргумент сторонников  права на самоуправление в  пользу эвтаназии. 

В основе наиболее общего довода в пользу общепринятого разрешения эйтназии лежит принцип самоуправления—утверждение, что каждый человек имеет право принимать свои собственные решения о действиях, которые влияют исключительно на него самого.

Этот аргумент (теоретически) хорошо подготовлен защитить общество, в котором имела бы место практика эвтаназии, от опасностей недобровольной или принудительной эвтаназии. К  сожалению, аргументы, основанные на праве  на самоуправление, вряд ли подходят для  объяснения двух других ограничений, содержащихся в общепринятом разрешении. Подобный аргумент оправдывает не только общепринятое разрешение, но и намного больше. Если право на самоуправление допускает  эвтаназию в упомянутых случаях, то почему же он не допустит ее и в  других случаях?

Если вышеупомянутый довод  против эвтаназии правилен, то ни у  кого нет морального права совершать  самоубийство или же помогать кому-нибудь другому в этом. Однако я здесь  хочу обратить внимание на то, что защитники  общепринятого разрешения должны обеспечивать принцип не только достаточно сильный, чтобы обосновать право в общепринятых случаях, но и достаточно слабый, чтобы  не допустить множество других ожидающих  своего часа случаев.

Что говорит о других видах  боли и унижения такое право на самоуправление? Как насчет моральных  мучений? Как насчет унижения не в  области ограниченной деятельности и зависимости, но вины или стыда?

Как право на самоуправление, допускающее умерщвление во избежании физических мучений, запретят умерщвление, чтобы избежать мук депрессии? Конечно, иногда от депрессии можно избавиться, приняв соответствующие медикаменты. Но таким же способом можно избавиться и от физических мучений. Становятся ли некоторые обезболивающие средства неприемлемыми благодаря тому факту, что они вызывают общее успокоение? А что же сказать тому пациенту, который верит в то, что употребление меняющих настроение медикаментов, чтобы одержать верх над депрессией, является мрачным отголоском книги О. Хаксли Новый прекрасный мир?

Как право на самоуправление, допускающее умерщвление в избежание унижения зависимости, запретит умерщвление, чтобы избежать мучений стыда?

Существует ряд условий, затрудняющих или делающих неприятным продолжение жизни. Неясно, на каком  основании те, кто полагаются на право на самоуправление, могут принимать решения (за других!) о том, что некоторые из этих проблем допускают выбор смерти, в то время как другие—нет.

Также неясно, как те, кто  взывают право на самоуправление могут остановиться на общепринятых случаях. Почему это право дает только право предпочесть смерть жизни с болью или унижением? Предположим, что молодой человеколюбец, представляя, скольким людям нужны донорские органы, решает тотчас же пожертвовать всеми своими органами. Сознательный человеколюбец, каким он является, отказывается от своего, собственного счастья, понимая, что его дары станут долей в общей сумме счастья во всем мире. На каком основании ему могут отказать в праве сделать этот дар?

Очевидно, что нужно сторонникам  права—принцип различия между одобренными им случаями (напр. невыносимая боль или дегенеративная болезнь) и неодобренными. В основе подобного аргумента лежит не право на самоуправление, а другой принцип. Давайте обратимся к тому, что можно назвать "довод в защиту эвтаназии в безнадежной ситуации".

5. Довод в защиту эвтаназии  в безнадежной ситуации.

Где заканчивает тот, кто  начинает разговор с замечания о  том, что положение некоторых  больных настолько плохое, что  для них смерть лучше, чем продление  жизни, и что мы должны уважать  просьбу умертвить их? Двумя путями можно подвести человека к добровольной, и, возможно, даже к принудительной эвтаназии.

Первый путь коренится  в вопросе: почему следует ограничивать такую быструю и милосердную  смерть тем, кто еще в состоянии  просить о ней? Почему одним ее можно разрешить (кто был предусмотрительным и попросил о ней заранее или  кто в состоянии просить о  ней сейчас), но другим (кто не был  заранее предусмотрителен и кто  не в состоянии это сделать сейчас) следует отказать в ней? Не станет ли отказ в таком важном милосердии ошибочным наказанием для тех, кто был недальновиден, кто не позаботился о будущем?

Так идет путь от добровольной эвтаназии к недобровольной. Очевидно, подобная тенденция существует уже в Нидерландах, где согласно оффициальному докладу нидерландского правительства имели место 1000 случаев недобровольной эвтаназии по сравнению с 2700 добровольной. Решение Апелляционного Суда Девятого Округа в США показывает ту же тенденцию в его понятии "решения уполномоченного".

Второй путь подводящий к недобровольной или принудительной эвтаназии проходит несколько иначе. Философ Маргарет Бэттин, ведущий защитник эвтаназии, защищает самоубийство в одном случае, говоря "оно оставляет меньше на один число примеров человеческой деградации в этом мире". Если самоубийство недавно овдовевшей женщины, страдающей от глаукомы и рака, "оставляет меньше на один число примеров человеческой деградации в этом мире", как был бы воспринят отказ той женщины совершить самоубийство? Логичный ответ очевиден: в мире сохранился бы еще один пример человеческой деградации! Если единственное различие является нежеланием умирать, каким еще может быть ответ? Конечно, этот вывод—не то, о чем говорит или даже думает Бэттин. Вопрос, однако, заключается не в том, что на самом деле думают современные сторонники эвтаназии, а в том, до чего люди, принимающие их взгляды, будут их вести. Вопрос не в том, какие решения желают вести первые сторонники положения, а в том, какие заключения действительно следуют из принятых предпосылок. Подобно гильотине, эвтаназия может попасть в руки людей менее человечных, чем ее изобретатели.

Автоматически возникает  вопрос: если продолжение жизни в  действительности хуже, чем смерть прямо сейчас, и умерщвление тех, для кого это является истинным, допустимо—почему колебание тех, кто не желает быть умертвленным, играет решающую роль? В конце концов, их состояние обычно не влияет на них одних. Как насчет беспокойства и эмоциональных страданий причинены родным, наблюдающим за их медленным ухудшением? Как насчет оплаты за лечение и за уход?

Существуют, на мой взгляд, хорошие аргументы против обращения  к эвтаназии. Но если я не прав, если некоторые случаи эвтаназии допустимы—совершенно неясно, почему желание или нежелание  пациента умереть должно играть решающую роль в классификации случаев. Сторонник эвтаназии, берущий за основу довод, основанный на безнадежности, должен объяснить, почему этот аргумент не одобряет некоторые недобровольные или даже принудительные случаи так же, как добровольные случаи общепринятого разрешения.

6. Заключение.

В этом докладе я защищал  два положения. Первое: эвтаназия (как  пример умерщвления невинного) является моральным злом и не должна быть допустима законом, даже в случаях, указанных в общепринятом разрешении. Второе: общепринятое разрешение на эвтаназию  угрожающе нестабильно. Один аргумент в ее пользу допускает умерщвление  не только на основании общепринятых медицинских причин, но и в случаях  депрессии, стыда и самопожертвования. Другой аргумент допускает эвтаназию  не только для тех, кто хочет умереть, но и для тех, кто не хочет.