Жанровое своеобразие творчества Василия Аксенова на примере романа "Ожег"

Попытка систематизировать  раннее творчество писателя за пятилетний период (1959-1965) впервые была предпринята  в 1966 году критиком А. Макаровым в  статье «Идеи и образы Василия  Аксёнова». В основе периодизации литературоведа — эволюция личности героев В. Аксёнова: «мне подумалось, что подробный анализ просто необходим для того, чтобы показать, как неумолимо совершалось "саморазоблачение героя" в творчестве писателя, как обнаруживалась, иллюзорность претензий героя и его практическая несостоятельность.

Писатель много  экспериментировал в своем творчестве, но его излюбленным жанром все-таки становится роман. Педантично следуя существующей романной традиции, внешне соблюдая структуру  романа, писатель вносит дополнительные смысловые оттенки в содержание, корректирующие идеологическую благонамеренность выбранного жанра. В. Аксенов не просто играет двусмысленностями, издевается над штампами соцреалистической прозы, он находит неидеологическое объяснение всем процессам, протекающим в современном ему государстве: личная месть, любовь, склонность к авантюрам, трагическая случайность. По замечанию А. Немзера, писатель в своих произведениях и «выдумками балуется (пусть простодушными, кричащими о своей «условности»), и от героя дистанцируется (для чего, кстати, и потребна увлекательная интрига), и персонажей второго плана старается не держать за статистов» [14]. Подчеркнуто следуя букве жанра и намеренно искажая его дух, писатель разрабатывает свой тип иронического романа. Ироническое отношение к действительности является одной из главных и устойчивых примет художественного сознания позднего В. Аксенова. Использование в своем тексте разных литературных канонов, жанров, своеобразная игра в эти каноны чрезвычайно важна для его творчества. Писатель с мнимой серьезностью обнаруживает несводимые крайности в самой жизни, в идеологической системе, где выращиваются специально, для испуга советского обывателя, идеологические враги, где привычна двойная мораль, где любое слово и дело отзываются самым непредсказуемым образом. [11].

Для зрелого  В. Аксенова-писателя характерно обращение  к истории России, которая менялась у него на глазах, и поэтому стала  почти что героем его произведений последней трети ХХ века. Об этом свидетельствуют его произведения: роман «Остров Крым» – своеобразное утопическое переосмысление истории Крымского полуострова; в романе «Ожог» история послевоенного тоталитарного государства вплетена в судьбы обычных людей; в трилогии «Московская сага» история страны конца XIX-го столетия – середины XX-го рассматривается на фоне истории трех поколений одной семьи; роман «Кесарево свечение», написанный в эмиграции – это воспоминания автора о Родине; в романе «Москва Ква-Ква» будни и праздники сталинской столицы описаны сквозь призму человеческих взаимоотношений; роман «Редкие земли» – это авторская ностальгия по комсомолу. Хотя наиболее значительные произведения писателя были написаны или изданы в эмиграции, в них слышна вполне реальная ностальгия по тем временам, в которые он никогда не жил, и по той жизни, которую он не видел своими глазами. Сам В. Аксенов называет свои произведения «реальным бегством» [19] в ту жизнь и в ту страну, из которой его принудительно заставили уйти. Произведения В. Аксенова космополитичны, и этот космополитизм вытекает из самого жанра аксеновского романа, который условно можно обозначить как «историографическая фантазия» [2].

Анализируя жанровые особенности и специфику комического в произведениях В. Аксенова доэмигрантского периода «Ожог» и «Остров Крым» мы можем говорить об изменении отношения писателя к действительности. Роман «Ожог» явился переломным моментом в творческом сознании писателя. Сатирическая функция гротеска в произведениях В. Аксенова доэмигрантского периода выполняет главенствующую роль, сочетая в себе фантастику и жизнеподобие, авангардизм и реализм. Привыкший к иносказательности и аллюзиям, В. Аксенов становится предельно откровенным с читателем. Легкая ирония, характерная для молодежных, повестей становится жесткой и представляет собой невеселые размышления о судьбах людей того времени и всего поколения в целом. Обращаясь к таким элементам комического как гротеск, сатира, карнавал, ирония, автор передает советский «кошмар обыденности» 60-х и 70-х годов, таким образом, отображая в полной мере жизнь российской интеллигенции.

Вершиной творчества В. Аксенова-писателя становится иронический роман. Двойной смыл высказываний автора, ироническая подоплека сюжетных ходов, ироническое изображение персонажей – все это характерно для произведений В. Аксенова. С годами его ирония не только не исчезла, она стала более изысканной и рафинированной. Писатель использует опыт постмодернизма, постоянно экспериментируя со стилем и языком, с формами повествования, с героями, сюжетами, Он играет с читателем. В повести «Коллеги» В. Аксенов «играет» в соцреализм; в рассказе «Победа» его герои ведут шахматную игру, являющуюся своеобразной аллегорией; писатель играет с неживыми предметами, «очеловечивая» их («Затоваренная бочкотара»); излюбленная игра автора – игра с жанрами: утопия – антиутопия («Остров Крым»), опыт русской исторической эпопеи («Московская сага»). Если «Новый сладостный стиль» – это игровой роман о современной Америке, то «Вольтерьянцы и вольтерьянки» – опыт игрового романа о Европе и России XVIII века.

Таким образом, можно предположить, что жанр последних  романов В. Аксенова отличается синтетической  природой: происходит соединение автобиографического, авантюрного, социально-политического, любовного, мифологического и отчасти  философского сюжетов. В романах можно подчеркнуть художественный характер, а в некоторых случаях и особую сюрреалистичность событий, что так характерно для прозы писателя. С другой стороны, произведения писателя отличаются стремлением стереть границу между литературой и жизнью: автор обращается к сюжетам, характерным и актуальным для современной России и выводит себя в качестве действующего персонажа, активно взаимодействующего с вымышленными персонажами и при этом вспоминающего о реальных событиях собственной жизни.

2. Своеобразие жанровой структуры романа В. Аксенова «Ожог»

2.1 Особенности стиля и языка в романе В. Аксенова «Ожог»

Роман В. Аксенова «Ожог» писался в период с 1969 по 1975 годы. Попытки дать однозначное определение  жанру этого произведения весьма затруднительны. Автор в значительной степени экспериментирует, раздвигая границы реалистического романа, вплетая в текст куски и отрывки, позволяющие говорить о прозрачности жанровых границ и о поисках Аксеновым нового языка, нового стиля.

Роман «Ожог» во многом переломный для творческого сознания писателя, обозначающий смену эпох в биографии Аксенова. От юношеских, достаточно оптимистических текстов, окрашенных верой в нравственную чистоту людей, а также не отрицающих возможности социального и морального благополучия в условиях социалистического строя, автор постепенно переходит пока только к воспроизведению острого ощущения дисгармонии. Это ощущение разлада с миром, разрушения связи времени пронизывает весь текст романа, иногда воспринимаясь как некая раздражающая и ускользающая от внимания мелочь, чаще - как нарушение неких вселенских законов.

Первым законом вселенной, который разрушается в романе, становится закон времени. Время  как категория в «Ожоге» - величина относительная, в большей степени  напоминающая мифологическое время, с его закольцованностью, нежели характерное для реализма линейное время, имеющее четко  обозначенный вектор движения. Наиболее показательна в этом плане та фантасмагорическая часть романа, где с бесконечностью повторяется ситуация встречи главного героя, чье имя постоянно меняется, но отчество остается неизменным островком в этом пространстве безумия -Аполлинариевич, роковой красавицы Машки и иностранца Патрика.

Вновь и вновь обращаясь к  незначительному на первый взгляд эпизоду, В. Аксенов точно передает ощущение предопределенности, отсутствия реальности выбора при внешнем обилии вариантов. Именно эта черта социалистической действительности становится для героев В. Аксенова решающей, когда речь идет об их самоопределении.

Усиливает эффект и стилевая окрашенность текста. В прозе Аксенова заключено общее для всего романа ощущение дисгармонии. Грубоватый натурализм лексики, образов также достигают своей цели: шокировать публику, привлечь ее внимание, сконцентрировать это внимание на переживании текста, чтобы затем, неожиданным поворотом, контрастным словом добиться выверки смысла.

Весь роман выстроен как шарада, к которым советский читатель уже успел привыкнуть. Но иносказательность Аксенова несколько иного рода. Он не пытается скрыться за ней от действительности, не стремится надеть маску, чтобы из-под нее намекать на правду. Напротив, Аксенов предельно откровенен с читателем. Но мир, описываемый им, по природе своей фрагментарен, раздроблен. Связь времен и поколений разрушена. И описывать его в традиционных, линейных образах невозможно.

«Ожог» становится почти  постмодернистским текстом в  той своей части, которая повествует нам о гибели прошлого мира. Реальность, данная нам в этом романе, распадается на отдельные элементы в силу ряда социальных причин. И прежде всего в силу того, что в той социальной действительности, в которой вынужден существовать автор и его герои, невозможно выжить, оставаясь самим собой. В отличие от канонических постмодернистских текстов, игровое начало в «Ожоге» проистекает не из авторского произвола, не из ощущения автором конечности одной реальности и пришедшей ей на смену иной, а из животной необходимости, чтобы выжить. Никто в романе не является тем, кем представляется на первый взгляд, так же, как и в реальной действительности, люди вынуждены носить маски, надевать личины, чтобы слиться со средой, выжить. И при этом сохранить собственную индивидуальность.

Вот в этом, в поисках  собственной индивидуальности и в попытках ее сохранения, и заключается коренное отличие текста Аксенова от традиционных образцов постмодернистской прозы.

Для западноевропейского  постмодернизма характерно разрушение индивидуального начала. Герой –  первое, что подвергается распаду в условиях новой реальности.

Реальность в аксеновском  «Ожоге» вибрирует, раскачивается, сотрясается. Она словно больше себя самой. И это неудивительно, ведь реальность советского общества включала в себя множественные параллельные миры: партийную элиту, крестьянство, рабочий класс, огромные пространства лагерей, скрытых диссидентов. Аксенова удалось при помощи экспериментов с сюжетом и определенных стилевых находок создать ощущение фатальной разобщенности реальности даже у тех читателей, которые по объективным причинам не жили в описываемое время.

Одним из способов стилевой игры с читателем становится постоянная смена повествователя. Для читателя оказывается затруднительным не только определить, кто является центральным  персонажем повествования, но затуманенной оказывается и сама цель повествования. Вот перед нами традиционный зачин: похмельное утро главного героя, от первого лица повествующего о своих тревожных воспоминаниях, в которых центральное место отводится фантасмагорической кассирше в метро, фигура которой в последствии разрастается и принимает черты символического стража Цербера, охраняющего вход в подземные лабиринты бессознательного.

Но под звуки работающего  в квартире телевизора происходит смена  повествователя. И теперь повествование  ведется от третьего лица, а перед читателями предстает Аристарх Аполлинариевич Куницер, совершающий свое ежедневное путешествие в метро. Аристарх Аполлинариевич – фигура гораздо менее неврастеничная, чем его предшественник, но и он не лишен определенной доли безумия. Равно как и возникающий ему на смену Самсон Аполлинариевич Саблер.

Необходимо отметить, что для самого автора очевиден тот  факт, что его произведение может  быть расценено как некий сумасшедший  бред. Вообще для описываемой эпохи  тема сумасшествия была актуальна и ассоциировалась у многих понимающих не с болезнью разума, но с болезненностью общества, так как многие личности, неудобные для власти объявлялись сумасшедшими и помещались в клиники. В какой-то момент сумасшествие становится свободой в себе самом: «Что же вы, подлецы, стоите в очереди за водой, когда льет такой дождь? Что же вы гады, хотите сказать, что не вы сумасшедшие, а мы?»⁹

Постмодернизм в его  художественных формах ориентируется  на массового зрителя и элиту  одновременно. Он обращается к забытым художественным традициям. Постмодернизм позволяет индивиду менять ориентиры без чувства вины.

Аксенов уже не любит  мир, который пытается постичь через  призму своего творчества. Он играет с  ним, боится его, подчас ненавидит его. Но все еще задает вопрос: «Быть может, они правы, жулики, лицемеры, держиморды? Все-таки вот они, их аргументы – сушки, печенье, масло, в сельпо, хоть и дрянь, хоть и обман, но все-таки лучше, чем ничего… А где же наша-то правда…»¹⁰

Гораздо проще играть с этим миром, поддерживая в первую очередь в самом себе иллюзию свободы, бунта. Но когда к Аксенову приходит сознание иллюзорности собственного бунта, то автор предпринимает решительные шаги по осуществлению своего протеста.

2.2 Основные  черты поэтики В. Аксенова в  романе «Ожог».

Роман "Ожог" был  написан в Москве в 1969-1975 гг. - в  расплывчатое, неясное время между  освобождением и компромиссом. Аксенов  предстает здесь изощренно сложным  творцом, почти маньеристом: композиция этого произведения - намеренно пародийная, раздробленная, слегка сумасшедшая. Саксофонные соло, как брызги лиризма, расплывается по ткани романа. Все плавает в какой-то пьяной неразберихе: щедрые хвалы воздаются московскому ритуалу, согласно которому первую бутылку надо распивать втроем. Перед нами "Москва глазами пьяницы"; она без ума от джаза, она заигрывает с иностранцами, за ней наблюдают люди из "органов". В описании этой "Москвы шестидесятых" есть привкус горьковатой поэзии, толика меланхолии. События внешнего мира, как вспышки магния, задают тон эпохе: вот два митинга против американского вторжения во Вьетнам -в Оксфорде и в Москве (московских манифестантов, собравшихся стихийно, разгоняет милиция). Смутный эротизм объединяет аксеновских нонконформистов, прорываясь в эротических соло, параллельных соло на саксофоне. Поэзия также будоражит героев: великолепная строка Мандельштама ("Бессонница. Гомер. Тугие паруса...") переносит трех приятелей, на берегу моря в Ялте грезящих о Древней Элладе, в мир мечты. Они позабыли имя поэта, но энергия его ностальгии не испарилась.