Литературно-критическая деятельность романтиков

 В статье "О критике", написанной  в форме полемического диалога,  Жуковский действительно отходит  от карамзинской умеренности в представлениях о месте критики в русской литературной периодике, и появившийся здесь вновь образ Стародума, по-прежнему убежденного в том, что критик "останется у нас без дела", перестает олицетворять авторскую точку зрения на проблему. Вместе с тем прежний взгляд Стародума на критику как на показатель литературного развития остается в силе и в этой статье, переходя в кругозор нового выразителя авторских мнений, выступающего под именем "общего нашего знакомца". Оспаривая позиции Стародума, его оппонент, очевидно более молодой, обнаруживает и более глубокое понимание существа предмета, о чем свидетельствует найденное им в этом диспуте определение критики: "Ссора, сражения, междоусобия,-- все эти ужасные слова, которыми вы окружили миролюбивое слово критика, совсем не принадлежат к ее свите. Критика есть суждение, основанное на правилах образованного вкуса, беспристрастное и свободное. Вы читаете поэму, смотрите на картину, слушаете сонату -- чувствуете удовольствие или неудовольствие -- вот вкус; разбираете причину того и другого -- вот критика".  

 Статья "О критике" обновила  не только содержание понятия  критики, но и ее критерий. Вместо  умозрительной абстракции классицизма-- объективно-безличной нормы--Жуковским  было выдвинуто гораздо более  живое, непосредственное и личностное эстетическое мерило: вкус. Это не означало безусловного преодоления классицистской эстетики, ее отголоски продолжали сказываться у Жуковского в определении искусства как подражания природе или, например, в отношении к эпической поэме как "самому высокому из всех родов поэзии", и тем не менее подчинение критической оценки вкусовому, субъективному, эмоциональному критерию выводило теоретико-литературные воззрения Жуковского за пределы традиционного эстетического рационализма. Ведь вкус, по его словам, "всегда основывается на чувстве и только управляем бывает рассудком".  

 Осмысление непосредственных  реакций художественного вкуса,  образуемого "чувством и знанием  красоты в произведениях искусства", равно как и непосредственных  проявлений творческого духа, того "пути, по которому творческий гений дошел до своей цели", составляло для Жуковского генеральную задачу критики, и выполнение такой задачи приобретало в его глазах общественное значение: "...Главная и существенная польза критики состоит в распространении вкуса, и в этом отношении она есть одна из важнейших отраслей изящной словесности, прибавлю, и философии моральной". Последнее замечание заслуживает особенного внимания. Наряду с литературой критика представилась Жуковскому проводником нравственности, средством этического воздействия на читателя.  

 Сближение конечных целей  литературной критики с целями  морального воспитания, казалось  бы, вновь возвращало Жуковского  на позиции классицистской эстетики, однако сходство его взглядов с концепциями предшественников ограничивалось здесь только постановкой проблемы, не распространяясь на ее решение.

Эстетическая доктрина классицизма  не отделяла моральной назидательности  от обязанностей литературы, метод  же классицистской критики прямо  определялся характерным для нее пафосом наставительности. Жуковский не возлагал ни на литературу, ни на критику дидактических функций и не мыслил литературного творчества, в какой бы форме оно ни осуществлялось, вне сферы его самостоятельного предназначения. По его убеждению, нравственный эффект литературного произведения возможен ровно настолько, насколько оно это самостоятельное предназначение и выполняет. Подчеркивая этическое значение эстетики, Жуковский исходил из просветительской веры в соответствие красоты добру; но у него это имело мало общего с подчинением эстетики этике, ибо признавалось, что нравственные последствия эстетического переживания будут тем ощутимее, чем более оно останется эстетическим, чем полнее сохранится верность эстетики самой себе. Этот смысл и вкладывал Жуковский в свои рассуждения о моральных уроках критики:  

"Критика, распространяя истинные  понятия вкуса, образует в то  же время и самое моральное  чувство; добро, красота моральная в самой натуре, отвечает тому, что называется изящным в подражаниях искусства; следовательно, с усовершенствованием одного соединяется и усовершенствование другого".

Литературно-критическая деятельность братьев Полевых. 
 
Относят к демократ. Критикам. Хотя часто считают романтиками. Белинский считал Н.Полевого первым мастером журнального дела. В 1825 начал издавать «Московский полиграф». «Взгляд на некоторые журналы и газеты русские»: 
 
1)цельность,необх. центр. Идея. 
 
2)высокое назначение журналов 
 
3)журн – орган успеха во всех областях 
 
4) должен способствовать благу человеч. 
 
5)русский журналитст должен быть объективным. 
 
Задачи журнала: 
 
Девиз-основательность известий (проверенные факты). Девиз газеты – новость. 
 
1832 « О романах Гюго и вообще о новейших романах».Каждый народ живет по законам собственной истории. Красота – символ и цель искусства. «Поэт, будучи гражданином и философом, должен быть собственно поэтом».Поэт действует как художник. Решает как философ.,судит как гражданин. Характеризовал творчество Скотта(верна изображена народность, воспроизв. нравы и обычаи того времени).У Пушкина отмечал народность. 
 
Св-ва статей Полевого: 
 
1)стремление к четкости в изложении принциов лит. Анализа 
 
2)философ. глубина 
 
3)представл. систему доказ. своих произвед. 
 
4)слог ясный и простой, уровень научно-публиц. 
 
5)суждения отлич. подробным анализом 
 
6)обращ. к одним и тем же положениям 
 
7) пытался выстроить беспристрастность сужд. 
 
Критиковал Гоголя за карикатуру на жизнь. 
 
Ксенофонт Полевой: 
 
1)Пушкин – воспитан на образцах запад. Литературе созд произвед. в духе отечества. 
 
2)Дельвиг отражает русскую широту 
 
3)размышл. О способах создания образов Грибоедова 
 
4)подход к лит. Полемике «О направлениях и партиях в литре».(приверженность к партии не делает произведение прекрасным). 
 
Периоды литературы: 
 
1)подражание 18 в – 1\3 19 в 
 
2)самобытный ( с 1829 года «Полтава»)

Мерзляков

Мерзляков Алексей Федорович - известный  критик и поэт (1778 - 1830). Родился в  небогатой купеческой семье. Учился в Пермском народном училище, где  обратил на себя внимание "Одой на заключение мира со шведами", дошедшей до императрицы Екатерины II . Его на казенный счет определили в университетскую Московскую гимназию. Студентом он сблизился с Жуковским и был членом "Дружеского литературного общества", задавшегося целью "очищать вкус, развивать и определять понятия обо всем, что изящно, что превосходно". Многим обязан он советам Дмитриева . Первые поэтические опыты Мерзлякова появились в журнале Подшивалова : "Приятное и полезное препровождение времени" (1796). Молодой поэт подражал Ломоносову , Державину , Карамзину . В "Утренней Заре" Мерзляков поместил оду: "Непостижимому", явно рассчитанную на соревнование с одой Державина "Бог". Здесь напечатаны "Песнь Моисеева по прохождении Чермного моря", имевшая особенный успех, и перевод "Ars Poetica" ("Наука Стихотворения") Горация. В 1804 г. Мерзляков получил степень магистра и кафедру российского красноречия и поэзии, которую занимал в Московском университете до самой смерти. В начале 1812 г. Мерзляков открыл серию публичных лекций, собиравших цвет литературного и аристократического общества. Прерванные нашествием Наполеона, лекции возобновились в 1816 г. и дали разбор популярнейших произведений тогдашней русской литературы. В общем Мерзляков был самым видным представителем университетской словесной науки в течение первой трети XIX в. При вступлении на кафедру он не нашел в русской литературе господства какой-либо одной определенной и общественной школы. Авторитет Сумарокова казался непоколебимым, имя Ломоносова как поэта - священным. "Россиада" Хераскова считалась последним словом русского эпического гения; с другой стороны, публика зачитывалась балладами Жуковского, и вместе с ним проникали туманные образы немецкого романтизма. Немного позже, в самый зрелый период профессуры Мерзлякова, стали появляться первые произведения Пушкина . Природный, весьма развитой художественный вкус помешал Мерзлякову замкнуться в классическую схоластику. Он первый отделил преподавание русской словесности от древних литератур и сообщил кафедре русской литературы самостоятельное значение. До Мерзлякова разбор образцов отечественного слова происходил на основании латинских риторик. Мерзляков внес в преподавание личный критический талант, выдвинул на первый план национальное содержание русских произведений и старые руководства заменил новыми. Но реформа дальше не пошла. У Мерзлякова не оказалось достаточно смелости и энергии, чтобы окончательно порвать с традициями педантизма. Он положил в основу своего преподавания сочинение немецкого эстетика Эшенбурга. Составленные им "Краткое начертание теории изящной словесности" и "Краткая риторика" представляли перевод или пересказ идей Эшенбурга; но переводчик нередко вставлял в текст такие мысли, которые мало соответствовали подлиннику: "Произведения изящных искусств, - писал, например, Мерзляков, - как предмет чувствования и вкуса, не подвержены строгим правилам и не могут, кажется, иметь постоянной системы или науки изящного". Несравненно важнее всяких правил - критика вкуса. Эта двойственность идей и приемов проходит через всю деятельность Мерзлякова. В теории он, например, согласно Горацию, делил всю поэзию на два рода - эпический и драматический, а лирическую поэзию включал в разряд эпической. Больше оригинальности и исторического значения представляют критические статьи Мерзлякова, появлявшиеся в "Трудах Общества Любителей Российской Словесности", в "Вестнике Европы" Каченовского и в журнале "Амфион", который издавал Мерзляков вместе с Ф.Ф. Ивановым и С.В. Смирновым. Встречающиеся здесь отзывы о важнейших писателях русской литературы часто отличаются большой критической проницательностью и художественным чутьем. В статье: "Рассуждение о российской словесности в нынешнем ее состоянии" ("Труды", 1812, I) Мерзляков характеризует деятельность Тредьяковского , Сумарокова, Ломоносова, Державина, Хераскова, Озерова , Крылова , совершенно независимо от теоретических пиитик. Значение "Телемахиды" Тредьяковского он старается определить с исторической точки зрения: по поводу Сумарокова и Озерова читает резкую отповедь подражанию французам, "умственному рабству" русских писателей; по поводу Ломоносова высказывает порицание пристрастию к торжественным одам, так как "человек всего занимательнее для человека"; с этой же точки зрения восхваляется Державин за употребление будничных, народных выражений. В "Вестнике Европы" Мерзляков напечатал пространные разборы сочинений Сумарокова, трагедий Озерова, "Мельника" Аблесимова (1817, части 91 - 94), в "Трудах" - статью о Державине (1820, XVIII) и "Письмо из Сибири" (1818, XI). Эти статьи следует считать наиболее полным отражением критического таланта Мерзлякова. В развенчивании произведений Сумарокова, в более точном и рассудительном определении поэтических заслуг Ломоносова и художественного таланта Державина Мерзляков явился предшественником Надеждина и Белинского . Ему недоставало, однако, цельности и последовательности руководящих принципов. "Вот где система", говорил он своим слушателям, указывая на сердце и сводя критику, таким образом, к впечатлениям, которым вдобавок предстояло мириться с неизменными толками профессора о "правилах". Отсюда противоречия и сбивчивость представлений, на что и указал современник Мерзлякова, Веневитинов . Молодой критик отметил еще и другой, едва ли не более существенный, недостаток эстетики Мерзлякова: профессор не следил за развитием своей науки, с течением времени даже совсем покинул изучение ее, лекции свои превратил в импровизации, в разборе произведений Ломоносова или Державина, случайно попадающихся на глаза при раскрытии книги на кафедре. Вновь возникавшие явления в области литературы заставали Мерзлякова врасплох: он или подвергал их суду с узкой схоластической точки зрения, или обнаруживал растерянность критической мысли. Так, в "Письме из Сибири" он напал на баллады и на "дух германских поэтов" на таком основании: "Что это за дух, который разрушает все правила пиитики, смешивает вместе все роды, комедии с трагедией, песни с сатирой, балладу с одной и пр. и пр.?" Появление Пушкина повергло Мерзлякова в смущение. Очевидцы рассказывают, что, читая "Кавказского пленника", Мерзляков плакал: "Он чувствовал, что это прекрасно, но не мог отдать себе отчета в этой красоте и - безмолвствовал".   

Двойственность и недоконченность  отмечают Мерзлякова и как поэта. Он - лирик, совместивший все жанры, от классической оды до простой песни, легко становившейся достоянием даже нелитературной публики. Упражняясь в торжественном жанре Ломоносова и Державина, Мерзляков выражает патриотические и религиозные чувства посредством самых изысканных риторических фигур и в "высоком стиле". Довольно обширен у Мерзлякова отдел стихотворений на академические торжества; здесь напыщенная форма искупается восторженной верой автора в науку. Гораздо большим поэтическим достоинством обладают песни и романсы Мерзлякова; многие из них положены на музыку. Иногда сентиментальный тон вредит глубине чувства; условные восклицания, шаблонные обороты встречаются часто - но некоторые песни Мерзлякова напоминают лучшие Кольцовские песни. Таковы, например, "Я не думала ни о чем в свете тужить", "Чернобровой, черноглазой молодец удалой", "Ожиданье" ("Тошно девице ждать мила друга"), знаменитое "Одиночество" ("Среди долины ровныя"). В стихотворениях для детей отразилась гуманная натура автора; особенной живостью отличается "хор детей маленькой Наташи". Мерзляков много переводил. Лучшие из его переводов - "Эклоги" Вергилия и Теокрита. Статьи и лекции Мерзлякова до сих пор не изданы. Поэтические произведения изданы Обществом любителей русской словесности в Москве в 1867 г., в двух частях, с примечаниями М.Н. Лонгинова . Биография Мерзлякова - в "Биографическом словаре профессоров и преподавателей Московского университета" (Москва, 1855, ч. II); сведения о нем в книге М. Дмитриева "Мелочи из запаса моей памяти" (2-е изд., М., 1869). Оценку Мерзлякова, как теоретика и критика, см. у И.М. Белоруссова "Зачатки русской литературной критики" (вып. 2-й, 1888). - Ср. П.Н. Сакулин "Князь В.Ф. Одоевский" (т. I, ч. 1, стр. 49 - 56). Новые архивные материалы - у В.М. Истрина , в статьях о Дружеском литературном обществе и младшем Тургеневском кружке ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1910, No 8, и 1913, No 3); "Архив братьев Тургеневых" (вып. 2-й, 1911).

Кюхельбекер

Эволюцию отношения критики  гражданственного романтизма к «новой поэтической школе» наглядно демонстрируют выступления ^ Вильгельма Карловича Кюхельбекера (1797—1846). Если в статье «Взгляд на нынешнее состояние русской словесности» (1817) — своем первом критическом выступлении в печати Кюхельбекер приветствовал обновление русской поэзии, произошедшее благодаря деятельности Жуковского, и воспринимал привнесенный им в литературу «германический дух», «свободный и независимый», как близкий нашему национальному духу, то в статье«О направлении нашей поэзия, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824) он подвергал резкой критике «школу» Жуковского, и в особенности ее подражателей, за мелкость тем, повышенное внимание к собственной личности, созерцательное отношение к жизни и романтические штампы:  
 
Программная статья «Мнемозины» поразила современников новизной мыслей, резкостью суждений, звала на спор. «Архаические» пристрастия Кюхельбекера, его требование обновления «высоких» жанров классицизма вызвали иронические замечания ряда писателей и критиков, среди которых был и Пушкин. Вместе с тем нельзя не заметить, что переоценка Кюхельбекером «школы» Жуковского логично вытекала из разработанной в этой статье концепции романтизма. Понятие романтизма критик связывал, как и его предшественники, с понятиями самобытности, народности и творческой свободы художника. Новаторство Кюхельбекера заключалось в более строгом и последовательном применении критерия самобытности и народности: он предлагал лишить «звания» романтических те национальные литературы, где преобладала подражательность. Критик наводил читателей на мысль, что русская литература, подражавшая сначала французам, а затем немцам, которые тоже были подражателями, только начинает овладевать принципами романтизма. Жуковский и Батюшков, по его мнению, лишь «на время стали корифеями наших стихотворцев, и особенно той школы, которую ныне выдают нам за романтическую». Кюхельбекер не отрицал заслуг Жуковского, освободившего отечественную литературу «из-под ига французской словесности», но при этом выступал против попыток «наложить на нас оковы немецкого или английского владычества!».

Бестужов

Представитель гражданского романтизма. В статье «Взглад на старую и новую  словесность в России» представлял  историч. развитие литературы. Главное  в русской литературе- самобытность. Отмечает русские песни, сохранившие  свободолюбивый дух народа. Оценил 18 век кратко. образно , афористично. Высоко оценил Державина(неуловим как молния, роскошен как природа).Крылов возвел басню высоко. Совр. лирика дала триумвират(Жуковский. Батюшков, Пушкин).»Поэзия Жуковского мечтательна, привлекательна». Пушкин-новый Прометей. Число писателей превышает кол-во дарований..Много подражаетелей западной литературе. 
 
Взгляд на русскую словесность – в журналистике отсутствует патриотич. воодушевление. В России критика идет впереди худ. процесса. Нет чувства национального, потому что нет русских просветителей. 
 
Разделение лит-ры: 
 
1)до христианства(лит-ра судьбы во власти стихии) 
 
2)со времен христианства(царствует душа, побеждает мысль). 
 
19 век-торжество романтизма.Жуковский пересадил немецкий романтизм на русскую почву. Пушкин овладел глубиной души.

Требование народности, творческой самобытности и гражданственности  литературы составляло пафос опубликованных в «Полярной звезде» обзорных статей Александра Александровича Бестужева (1797—1837) («Взгляд на старую и новую словесность в России». 1823; «Взгляд на русскую словесность в течение 1833 Года», «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов»). Итожившие опыт исторического развития отечественной литературы и намечавшие ее пути в будущее, эти статьи стали самым ярким явлением в критике гражданственного романтизма. Они привлекали внимание читателей не только острым, порой парадоксальным содержанием, но и живым, эмоциональным стилем, насыщенным остротами и каламбурами. Примечательно, что обилие упоминаемых в обзорах писательских имен и произведений не приводило Бестужева к оптимистическому выводу: критик заявлял о «бедном отношении» числа оригинальных Писателей «к числу пишущих». 
 
Какие же причины препятствуют развитию оригинальной русской словесности и что будет способствовать ее расцвету? С особой публицистической остротой эти вопросы прозвучали в последнем годовом обзоре Бестужева —«Взгляде на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов». Если большинство современников критика связывало будущий расцвет русской словесности с факторами внутрилитературными (освобождение от подражательности, обращение к национальным источникам), то издатель «Полярной звезды», поддерживая данные установки, сосредоточил главное внимание на явлениях внелитературных, на общественных предпосылках развития словесности. Критик не только отмечал недостатки светского воспитания и «однообразие жизни нашей», препятствующие появлению «талантов литературных», но и откровенно намекал на политическую несвободу. Он был убежден, что расцвету словесности будет способствовать активизация общественной жизни. 
 
 
Бестужев особо выделил творчество Рылеева, так как в нем имелись существенные, чисто декабристские черты:^Статья К.Ф.Рылеев�� “Несколько мыслей о поэзии” (1824) явилась своеобразным итогом эстетических рассуждений декабристов: “ни романтической, ни классической поэзии не существует” (23) — разве оригинальная и самобытная поэзия Гомера или Эсхила не романтическая? “Истинная поэзия в существе своём всегда была одна и та же, равно как и правила оной” (24). Главным из этих правил является оригинальность, национальная самобытность поэзии, её причастность реальной жизни народа и общества, гражданственность.