Конфликт индивида и среды в романе Дж. Лондона «Мартин Иден»

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ  УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ

БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

ФАКУЛЬТЕТ РОМАНО-ГЕРМАНСКОЙ ФИЛОЛОГИИ

 

 

 

 

Конфликт индивида и среды  в романе Дж. Лондона «Мартин Иден»

 

 

 

КУРСОВАЯ РАБОТА

студентки 4 курса

Буракановой А. Р.

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ

Гумерова О.Ф.

 

 

Уфа - 2012

 

Содержание

Введение……………………………………………………………………………..3

Глава 1. Образ Мартина  Идена…………………………………………………….4

Глава 2. Тема искусства в романе «Мартин Иден»………………………………8

Глава 3. Конфликт индивида и окружающего мира……………………………..13

Заключение………………………………………………………………………….16

Список литературы…………………………………………………………………18 
Введение

Данный роман, как определил его идею Джек Лондон, "являлся атакой на буржуазию и на все, за что она стоит". На этот раз его интересовала история успеха и трагедия молодого человека, пытающегося в Америке пробиться в ряды преуспевающих. "Мартин Иден" выделялся как книга глубокой жизненной правды и высоких художественных достоинств. Роман явился новой ступенью в творческом развитии самого Лондона.Лондон вступал в открытую полемику с "деловым романом", прославлявшим предпринимательский успех и изображавшим Соединенные Штаты страной, где якобы последний чистильщик может стать миллионером.

Значение романа определялось тем, что Лондон придал "вечной" проблеме остросовременное содержание. Мартин Иден - художник, вышедший из народных масс, а это явление, ставшее характерным лишь в XX веке [Быков В.М.1964,с.107]. И драма, которая изображена Лондоном, подлинно современная драма. Сущность ее не исчерпывается тем, что Мартина ждет страшная нищета и что он израсходует весь отпущенный ему запас творческих сил, прежде чем к нему придет признание. Несомненно, он мог бы сделать больше и не расплачиваться за каждый свой шаг в искусстве бескрайним напряжением и голодом, живи он в других условиях. Но разве он стал бы революционером в искусстве, если бы не принес в него совершенно новый жизненный опыт и воспитанное именно его суровым, пролетарским опытом новое мироощущение? И он сумел создать вещи, к которым будут не раз возвращаться; в конце концов, не так уж важно, признанным или непризнанным он их написал.

 

 

 

 

 

 

 

Глава 1. Образ Мартина Идена

Мартин Иден - alter ego самого Джека Лондона. Не удивительно, что оба они горят страстью познания природы и общества и "философия жизни" для них не абстрактная теория, а тот жизненный двигатель, который концентрирует вокруг себя все события жизни, все их поступки, стремления. Оба они ищут путь к осмысленной жизни, полной света, книг, поэзии. Но каков этот "путь наверх" из социальной "бездны"? Оправдывает ли цель "выбиться наверх" любое средство? Вопрос о личном счастье перерастает в вопрос об отношениях личности и общества. Лондон порывает с крайним "радостным индивидуализмом" своей юности. Заглянув в пропасть социальной "бездны", он начинает понимать, что путь к личному счастью лежит через благополучие всего народа. Именно в решении вопроса личного и общего расходятся пути у Лондона и его героя.

В образе Мартина Идена  писатель стремится проследить, как  складывается судьба человека из народа, ставшего на путь индивидуализма. Разберемся, как и в чем проявляется  индивидуализм героя. Мартин говорит  о своем индивидуализме у Морзов, пытаясь после сделанных им нападок  на капитализм защититься от обвинений  в социализме. Здесь-то он и объявляет  себя заклятым врагом социалистов. Горячность героя и чрезмерная категоричность высказываний в какой-то мере объяснимы  полемическим задором. Вскоре, опять  же у Морзов, Мартин несколько обстоятельнее  говорит о своем индивидуализме. Он вновь осуждает американскую демократию и, чтобы отвести возражения оппонентов, обвиняет в социализме выступившего против него судью Блоунта, а себя называет приверженцем Ницше, реакционером, считающим, что мир принадлежит  сильнейшим. Высказывания Мартина путанные: осуждения капиталистической системы перемежаются в них с нападками на социализм, однако эмоциональная насыщенность речей подчеркивает силу его ненависти и к капитализму и к социализму. Мартин, по его собственным словам, сторонник некоей третьей линии, ее-то он и именует индивидуализмом. Он говорит, что в основе его позиции лежат биологический закон естественного отбора, победы сильного над слабым и ницшеанская концепция извечного разделения общества на рабов и господ, надежда на приход сильного человека, который спасет государство от неизбежного разложения.

Сделавшись знаменитым и  богатым, Мартин не забывает старого  товарища Джо, он заботится о его  будущем. Он материально помогает сестре и многодетной женщине, у которой  когда-то снимал угол. С влюбившейся  в него Лиззи он обходится бережно  и сердечно. Не мстит он и репортеру, сыгравшему роковую роль в его  судьбе.

Автор щедро наделил героя  положительными качествами. Мартин широкая  натура, честен, правдив, отзывчив, способен на нежную глубокую любовь; к тому же он богато одарен природой, умен, привлекателен, мужествен. Добрая половина романа посвящается описанию поразительных успехов и превосходства Мартина над окружающими. В романе нет персонажа, который мог бы ему противостоять. Социалист Бриссенден изображен праздным пьянчужкой, человеком богемы. Он вовсе не антипод Мартину; как и последний, он высказывает свое пренебрежение к толпе. Сторонником социализма Бриссенден сделался только потому, что капиталистическому строю, к которому питает ненависть, он готов предпочесть что угодно. По утверждению Лондона, Бриссенден человек мысли и блестящий оратор, но он не вступает в спор с Мартином, не опровергает его ложных идей. И уже одно то обстоятельство, что в отличие от цветущего Мартина Бриссенден хрупкий, чахоточный, ущербный человек, злоупотребляющий наркотиками, снижает этот образ.

Весь роман строится вокруг главного героя. В нем нет второстепенных сюжетных линий и ответвлений, и  поэтому он выглядит целеустремленным, сжатым. Другие персонажи призваны дополнительно раскрыть или оттенить центральный образ, который дается в соотношении с ними. Образы друзей Мартина помогают показать его достоинства, его превосходство над окружающими. Через высказывания и действия друзей раскрывается характер героя. Той же цели служит и образ поэта Бриссендена. Талантливый Бриссенден подчеркивает одаренность главного героя.

Лондон не дает портрет  так, как это нередко делается, в романах, где авторы останавливают  для этой цели действие. Он набрасывает  портрет попутно, описывая героев в  действии: "Раскачиваясь на ходу, широко расставляя ноги, словно пол под ним опускался и поднимался на морской волне, он шел за своим спутником. Огромные комнаты, казалось, были слишком тесны для его размашистой походки, он все время боялся зацепить плечом за дверной косяк или смахнуть какую-нибудь безделушку с камина". Писатель добродушно иронизирует над героем, явно преувеличивая расстояния: "Между, роялем и столом, заваленным книгами, могли свободно пройти шесть человек, но он отважился на это лишь с замиранием сердца". Далее автор передает беспокойно работающую мысль героя, перепрыгивающую с одного предмета на другой, сравнивает его с диким животным, опасающимся западни, обращает внимание на выражение его глаз, сверкнувший в них сердитый огонек.

Автор развивает образ  Мартина, он прекрасно видит своего героя, чувствует его характер, движения души и умеет рассказать о виденном. Музыка всколыхнула душу Мартина. Лондон подробно описывает картины, возбуждаемые в сознании героя игрой Руфи. Это  приводит к тому, что Мартин воспринимает Руфь как нечто бесплотное, божественное. Этим автор подчеркивает чистоту  и силу его чувств. Мартин Иден видит  в Руфь не только женщину, подругу, любовницу  и жену, но и мать-покровительницу, духовную воспитательницу и утешительницу. Он с ужасом чувствует, каких человеческих радостей он не получил в детстве. Руфь должна была вдохновлять его на поэзию, литературное творчество. Разрыв Руфи с Мартином, как он изображен в романе, перерастает рамки собственно личных отношений героев и становится отражением тех общественных отношений, которые господствуют в буржуазном мире. Ведь дело не просто в том, что Руфь оказывается послушной дочерью, не осмеливается пойти наперекор родителям и порывает всяческие отношения с Мартином. Проблема здесь гораздо глубже. Путы буржуазной морали узкого мирка Морзов оказываются сильнее возвышенного чувства любви - вот в чем общественное звучание разрыва Руфи с Мартином. Любовь в буржуазном мире возможна только в рамках буржуазной морали.

Мартин Иден, сам того не желая, попал в положение человека, сидящего на двух стульях. По своим  идеям, по своему мышлению он был и  остался реалистом, ему были чужды  мораль и предрассудки буржуазии. Но по своим доходам, по своему новому образу жизни он теперь принадлежал к классу буржуазии. И это противоречие требовало разрешения. Идеи оказывается в одиночестве, словно в безвоздушном пространстве. Он рад был бы вернуться в родную пролетарскую среду после долгого отсутствия, но убеждается, что о "возвращении нечего было и думать". "Ни друзья, ни родные, ни новые знакомые из буржуазного круга, ни даже эта девушка (Лиззи), которую он высоко ценил и уважал, не могли понять его".

            Страдая от одиночества, Иден не может подобно ницшеанскому герою замкнуться в гордом отчуждении. Жизнь его теряет смысл в том тупике, куда заводит его философия Ницше. Таким образом, природа таланта не играет никакой роли в определении судьбы талантливого человека в буржуазном обществе. Мартин Иден был писателем, но он мог быть талантливым музыкантом или скульптором, художником или медиком. Трагизм судьбы и жизненный путь писателя Мартина Идена типичен для капиталистической действительности. "Он погиб из-за того, что был таким отъявленным индивидуалистом, что и не подозревал о потребностях других, и что поэтому, когда разбились его иллюзии, ему ничего не оставалось, ради чего стоило бы жить", - писал Лондон о своем герое.

Дописывая финальную сцену, Лондон словно предвидел, что скоро  ему вновь придется искать решение  этого конфликта, но применительно  уже не к литературному персонажу - к самому себе.

 

 

Глава 2. Тема искусства в романе " Мартин Иден"

"Мартин Иден" был вершиной "поэтического" реализма Лондона; нигде больше писателю не удалось столь органично сочетать план событийный и философский. Связать столь прочными нитями историю одного человека не только с общественным и литературным "контекстом" его эпохи, но и с одной из тех "вечных" тем, которые в той или иной форме появляются во всех лучших лондоновских произведениях. В "Мартине Идене" это была тема художника и его мучительной борьбы с неподатливым материалом, со вкусами современников, с необходимостью продавать свое искусство, с собственными человеческими слабостями. И тема была так близка Лондону, настолько им выстрадана, что роман, задуманный как книга, развенчивающая индивидуализм, приобрел в его творчестве значение исповеди. Современниками писателя роман был воспринят как типичная для американской литературы "история ошеломительной карьеры". Они не увидели в романе ничего, кроме сюжета: ценой титанических усилий простой матрос становится всемирно известным писателем лишь для того, чтобы, разочаровавшись и в литературе, и в богатстве, покончить с собой.

Лондон предполагал выбрать  для книги одно из следующих трех заглавий: "Успех", "Звездная пыль" и "Мартин Иден". Изображение признаваемых "ярмаркой на площади" законов "успеха" отодвинулось на второй план, когда  Лондон в полной мере ощутил масштаб  и значимость того образа художника, который он создавал. С Мартином вошла в роман тема, которая  и стала в нем главной, и  сформулировал ее сам Лондон: "трагедия одиночки, пытающегося внушить истину миру". Лишь одно следовало бы сказать точнее - истину, добытую искусством [Зверев А.М. 1975,с. 53].

Драма начинается, когда Мартин, осознав  в себе художественное дарование, решает сделать искусство своей профессией. "Вы ранены красотой, говорит ему  Бриссенден. Это незаживающая рана, неизлечимая болезнь, раскаленный  нож в сердце... Пусть вашей  целью будет только одна Красота. Зачем вы стараетесь чеканить из нее монету?" Только все дело в том, что правота Бриссендена - абстрактная правота. Безусловно, первейшая обязанность художника - это обязанность перед своим искусством, служение Красоте. Но столь же верно, сотни раз доказано, что творчество невозможно без воспринимающего, без той самой "публики", которую с полным основанием презирает Бриссенден, а потом и Мартин. Трагедия в том, что "публика" это морзы и им подобные. В разговорах с Руфь он начинает понимать, что значит искусство для Морзов и им подобных. Они превратили искусство в безжизненную пародию. В начале творчества великий созидательный порыв, а завершение творческого акта это мелочная и недостойная борьба с издателями, блошиные укусы критиков и оплевывание шедевра самодовольной аудиторией. И Мартин не может найти выхода из этого порочного круга. Судьба Мартина - прежде всего яркое доказательство того, что буржуазное общество враждебно подлинному искусству [История зарубежной литературы конца XIX - начала XX века. 1958, с. 507].

Для Мартина Идена значимы как  форма, так содержание искусства. Он видит всю внутреннюю красоту  искусства, а буржуазное общество слепо, оно восхищается тем художником или поэтом, который в данный момент в моде. В своем стремлении стать  писателем Мартин Иден столкнулся с противодействием - издательской политикой США. Он пытается уяснить причины своих неудач, изучает издательские и читательские вкусы и выводит так называемую "трехчленную формулу", метко характеризующую американскую литературу, предназначенную для массового читателя. Молодой писатель, чтобы пробиться на страницы журнала, вынужден "творить" по такой формуле: "1) двое влюбленных должны разлучиться; 2) благодаря какому-то событию они соединяются снова; 3) звон свадебных колоколов". Мартину претит безжизненность и выспренность литературы, наводняющей рынок, он чувствует силу и величие жизни, знает, что "она прекрасна, несмотря на всю грязь, ее покрывающую". "Он добивался вдохновенного реализма, - пишет Лондон, проникнутого верой в человека и его стремления. Он хотел показать жизнь, как она есть, со всеми исканиями мятущегося духа. Начинающего писателя вдохновляет желание сказать людям правду о том, что они не видят, написать о том, о чем не пишут. "Это жизнь!.. восклицает Мартин в ответ на отрицательный отзыв Руфи о его рассказе. Это реально. Это правда. Я должен описывать жизнь такой, как я ее вижу". Какую же истину хотел он внушить миру, какое искусство создать? Когда Бриссенден прочел ему свою "Эфемериду", Мартин был потрясен: в поэме ему открылась "истина провидца, выкованная из железа космоса мощным ритмом стиха, превращенная в чудо красоты и величия". Бриссенден воплотил тот художественный идеал, которому инстинктивно, а затем и осознанно следовал в своих произведениях сам Мартин. Ибо Мартин "знал жизнь, знал в ней все низкое и все великое, знал, что она прекрасна несмотря на всю грязь, ее покрывающую... Святые среди грязи - вот чудо! И ради этого чуда стоит жить! Видеть высокий нравственный идеал, вырастающий из клоаки несправедливости; расти самому и глазами, еще залепленными грязью, ловить первые проблески красоты; видеть, как из слабости, порочности, ничтожества, скотской грубости рождается сила и правда и благородство духа".