Эразм Роттердамский

Введение

Эразм Роттердамский (Erasmus Roterodamus), Дезидерий (Desiderius) (28.10.1469, Роттердам, - 12.7.1536, Базель), нидерландский учёный-гуманист, писатель, филолог, богослов, виднейший представитель северного Возрождения. Образование получил в Парижском университете (1495-99). Жил во Франции, Англии, Германии, Италии, Швейцарии, пользовался всеевропейским признанием. Писал на латыни, универсальном языке образованной Европы того времени.

Решающими для формирования творческой личности Эразма Роттердамского были нидерландский мистицизм и гуманистическая образованность, а также влияние кружка т. н. оксфордских реформаторов (Дж. Колет и др.), призывавших к новому, углублённому, научно-обоснованному прочтению священных текстов христианства. Э.Р. осуществил первопечатное издание греческого оригинала Нового завета со своими обширными комментариями (1517) и собственный латинский перевод (в изд. 1519). Он создал стройную систему нового богословия, которое называл «философией Христа». В этой системе главное внимание сосредоточивается на человеке в его отношении к богу, на нравственных обязательствах человека перед богом; проблемы спекулятивного богословия (сотворение мира, первородный грех, троичность божества и др.) обходятся Э. Р. как не имеющие жизненно важного значения и принципиально не разрешимые. Он стал главой течения в гуманизме, получившего название «христианский гуманизм». Э. Р. выступал против обмирщения церкви, культа реликвий, монашеского паразитизма и пустосвятства, бездуховной обрядности и потому был предтечей Реформации. Но не менее последователен был он и в неприятии фанатизма, жёсткого догматизма и особенно беспредельного унижения человека перед богом, характерного для лютеранства; поэтому он порвал с Лютером, которого ранее поддерживал. Его позиция не удовлетворяла ни одну из враждующих сторон, он вынужден был бежать из Лувена и из Базеля, спасаясь от религиозного фанатизма лувенских католиков (1521) и базельских церковных реформаторов (1528).

Из огромного  наследия Э. Р. наиболее известны «Похвала Глупости» (1509, русский перевод 1960) и  «Разговоры запросто» (1519-35, русский  перевод 1969). Первое сочинение - сатира философская, второе - по преимуществу бытовая, но оба построены на общем  фундаменте: убеждённости в противоречивости всего сущего и зыбкости рубежа между  противоположностями. Госпожа Глупость, поющая хвалу себе самой, легко оборачивается  мудростью, самодовольная знатность  – тупой низостью, безграничная власть – худшим рабством, поэтому  драгоценнейшим правилом жизни становится призыв «ничего сверх меры!». В этой убеждённости – суть идейной позиции Э. Р., обнаруживающейся и в других его произведениях. Сб. «Пословицы» («Adagia», 1500) включает изречения и поговорки античных писателей с комментариями.

Публицистична большая часть педагогических, нравственно-поучительных, богословских сочинений Э. Р.: антилютеровский трактат «О свободе воли» (1524), «О достойном воспитании детей с первых лет жизни» (1529) и др. Сохранилась обширная переписка Э. Р., который был большим мастером эпистолярного жанра.

Хорошо  известна роль гуманистов эпохи Возрождения  в истории европейской и мировой  культуры, в частности и, в особенности  в истории философии. Гуманистическое  движение, поставившее в фокус  своих стремлений многообразные  интересы человека и систематически противопоставлявшее их преобладавшему в средневековой культуре теоцентрическому мировоззрению, возникнув в итальянских городах в XIV в., расширяясь в XV, к концу этого столетия стало важнейшим явлением духовной жизни и образованности ряда западноевропейских стран. На всех языках мира слово «гуманизм» означает одно и то же: человечность, любовь и сострадание к людям, к угнетенным и униженным эксплуатацией или деспотией и всегда связано с признанием самодовлеющей ценности человеческой личности и всего богатства ее жизненных, творческих проявлений. И именно поэтому нам особенно дороги и близки имена тех, сколько бы столетий ни отделяло время их жизни от нашего времени, кто посвятил себя служению этой простой и великой идее. Идее, дающей нам верный ориентир в оценке событий или, говоря словами Н.И. Конрада, позволяющей правильно отнестись ко всякому мрачному в истории – к тому океану горя и страданий, в который была ввергнута и продолжает быть ввергнутой значительная часть человечества, назвать зло злом, насилие насилием, преступление преступлением, бесчеловечность бесчеловечностью. 
       И хотя эта идея существовала в разные эпохи и у разных народов в своем особенном содержании и была всегда включена в системы различных идеологических воззрений, соответствующих тем или иным социальным структурам, она сквозной нитью проходит через всю историю человеческого общества и степень ее зрелости и развития в значительной мере определяет то, что мы именуем человеческой культурой, прогрессом и цивилизацией. И именно поэтому нам так дорого и близко имя Эразма, Роттердамского, выдающегося ученого-гуманиста, еще на заре нового времени заложившего те традиции вольномыслия и интеллектуализма, гуманизированной науки и нравственной идеологии, разумного общежития и миролюбивой политики, без которых мы не представляем сегодня ни нашу современность, ни наше будущее. Культурно-историческая и социальная наполненность деятельности гуманистов определялась в первую очередь их страстной заинтересованностью в судьбе духовного наследия античности, с которым европейское средневековье было знакомо плохо. Именно с этой стороной гуманистического движения и связано в первую очередь определение всей эпохи Возраждения, само наименовенование которое несет критически-отрицательную нагрузку по отношению к феодально-средневековой культуре, обосновавшейся схоластической философией. В эту великую работу гуманистов, начавшуюся в Италии еще в XIV в., Эразм внес огромный вклад.

Эразм Роттердамский (1469-1536), некогда литературная гордость и слава своего времени, неутомимый популяризатор античной мысли, признанный глава «европейской республики гуманистов», филолог и педагог, богослов и моралист, он известен сегодня, пожалуй, лишь благодаря своей «Похвале Глупости» - шуточному, сочинению, содержащему парадоксальное доказательство того, что в человеческой жизни все в конечном счете подчинено прихоти глупости, и вместе с тем язвительную сатиру почти на все сословия и институты средневековой феодальной Европы. Написанное в форме монолога, произносимого госпожой Глупостью, восторженно распевающей самой себе дифирамбы, в традиции позднесредневековой «дурачествующей» литературы, оно содержит многочисленные гротескные наброски типажей современников. Купцы и монахи, правоведы и философы-схоласты, грамматики и поэты, диалектики и риторы, короли и придворные, богословы и епископы, кардиналы и римские папы длинной вереницей дефилируют здесь перед читателем, демонстрируя неразумность своего существования и каждый – особую форму присущей ему глупости.

   Действительно, значение творчества  Эразма Роттердамского далеко выходит за рамки чисто литературной традиции. Истинное дитя гуманистического Возрождения, оно в полной мере может быть оценено и понято лишь в свете событий и итогов той беспрецедентной для всей предыдущей истории Западной Европы идейно-религиозной борьбы, которую мы именуем Реформацией и которая ознаменовала собой «буржуазную революцию № 1 с крестьянской войной в качестве критического эпизода» (Ф. Энгельс). Над средневековым европейцем со дня его рождения до самой смерти довлела сложная иерархическая организация католичества. Церковь делала все, чтобы предстать: перед глазами верующих в величии своего непоколебимого авторитета. От каждого она требовала согласия с тщательно разработанной, всеобъемлющей системой догматов, отдельные части которой трудами поколений теологов и схоластов были воедино связаны и подчинены целому. Авторитет вселенской церкви поддерживали армии князей и монархов, ее учение распространяли армии монахов, на страже ее догматики стояли инквизиция и университеты. В руках ее многочисленного духовенства находилась сложная система церковных ритуалов и обрядов, посредствам приобщения к которым человек только и мог осуществлять истинную духовную, та есть религиозную, жизнь. Все это составляло основу могущества католической церкви, не только идеологического, но и материального. Церковь была крупнейшим феодалом и нещадно эксплуатировала и обирала народы Европы.

 Ее  гнет был особенно ощутим в Центральной  Европе - в Германии, в которой, по крайней мepe, четверть всех земельных владений находилась в руках духовенства. Эта страна, политически раздробленная и раздираемая противоречивыми интересами различных сословий, служила поистине дойной коровой для папского Рима. Нигде церковные сборы не взыскивались с большей строгостью и цинизмом и не сопровождались таким грубым насилием и изощренным злоупотреблением, чем здесь. Все эта, естественно, возбуждало национальное чувство и становилось тем пунктом, в котором разнообразные сословные интересы в конце концов сложились в одну равнодействующую силу оппозиции против римской курии. Именно здесь, в среде ученой интеллигенции, и создаются два самых замечательных антиклерикальных и антисхоластических произведения гуманистического возрождения - «Похвала Глупости» и «Письма темных людей».

Гуманист  и просветитель, стоящий у порога современной европейской культуры и цивилизации, Эразм, кажется, исполнен незамутненной веры в решающую и преобразующую силу идеологии, в великую миссию «рыцарей пера», в успех их крестового похода против невежества, варварства и мракобесия. Понимал ли он, что в условиях существующего общества даже самая искренняя и гуманная идеология, если только она становится господствующей, берется на вооружение государством и обрастает организацией, неизбежно чревата своей противоположностью? Разве как знатоку истории христианства ему не были известны превратности многочисленных попыток реформировать святую церковь изнутри, плачевные последствия подвижнических начинаний бенедиктинцев, бернардинцев, доминиканцев и францисканцев? Или же в подобных превратностях он видел лишь неизменно присущую человеческому роду гримасу Глупости.

«Очеловеченное» христианство, возрожденная и усвоенная античная мудрость вместе с новой гуманистической светской культурой должны были, по мнению Эразма, стать источником идейного и нравственного обновления европейского общества и прежде всего положить конец кровопролитным распрям наций, разжигаемым тщеславием князей и фанатизмом религиозных сектантов. Ибо Эразм, первый европейский теоретик пацифизма, в войнах видел самое страшное проклятие человечества, сближающее его с дикими зверями, первопричину всех бед и зол – загнивания всего цветущeгo, гибели всего здорового, разрушения всего прочного, уничтожения всего прекрасного и полезного. В преддверии революционного национально освободительного движения, в канун развития мощных центробежных социальных сил он питал иллюзию сохранения единого «христианского всесветного мира» и единой церкви как оплота и гарантии единой наднациональной всеевропейской цивилизации.

Поэтому-то он так много внимания уделял религиозным  и теологическим вопросам. Глубокий эрудит, знаток языков и проницательный исследователь, Эразм Роттердамский проделывает грандиозную работу по критическому сопоставлению, исправлению и изданию текстов священного писания и трудов отцов церкви. Он переиздает примечания к Новому завету итальянского гуманиста Лоренцо Валлы - первое произведение библейской критики Возрождения. Он издает сочинения ранних христианских писателей Иринея и Киприана и «учителей церкви» Иеронима, Августина и Златоуста, пишет к ним предисловия и примечания.

Эразм не был похож на тех комментаторов  священных и классических книг, ослепленных  и одержимых в своем преклонении  перед авторитетами, которые, «встречая  у апостолов в писаниях что-либо нелепое или недостаточно ученое... не осуждают этих мест, но сообщают им пристойное толкование». Эразм отмечает многочисленные неувязки и противоречия в тексте писания, неточности и ошибки в суждениях евангелистов и апостолов. Он ставит под вопрос аутентичность  отдельных книг: считает Евангелие  от Марка cокpaщeнием Евангелия от Матфея и сомневается, принадлежит ли Послание к евреям апостолу Павлу, а Апокалипсис Иоанну Богослову, намекая, не написана ли эта темная книга еретиком Керинфом. Он указывает, как редко Христос в Новом завете именуется богом и что святой дух ни разу не носит такого имени. Он высмеивает тех, «кто описывает преисподнюю с такими подробностями, словно много лет были гражданами этой республики», и заявляет, что в действительности нет никакого иного огня, в котором мучился бы грешник, и нет другого адского наказания, кроме постоянной душевной тревоги, сопровождающей грешный образ жизни.

Хapaктepy, уму, всей личности Эразма претило средневековье – средневековые формы жизни, религии, науки, нравственности. Претили ему и средневековые способы изживания средневековья. И когда в Германии вспыхнула ожесточенная, социальная и религиозная борьба, Эразм надолго занял позицию стороннего наблюдателя, отпуская по адресу лютеран замечания не менее язвительные, чем те, которые он в свое время адресовал католикам. И здесь, мы опять сталкиваемся с эразмовской иронией – теперь уже не с литературной, а с его жизненной позицией.

Иронией Эразм Роттердамский, этот убежденный и безнадежный защитник всечеловеческого согласия, терпимости и сотрудничества, в дни торжества фанатичного подвижничества и вульгарной нетерпимости прикрывал свою сокровенную мечту воспитать человечное в человеке, а таким образом и гармоническое человеческое сообщество путем просвещения и приобщения к гуманистической этике и культуре. И этой своей мечте, светлой и трагической утопии, Эразм, одинокий и почти растерявший все, свое влияние миротворец, остался предан до конца.