Идейно-художественное осмысление некоторых повторов в романе Достоевского «Преступление и наказание»

Идейно-художественное осмысление некоторых  повторов в романе Достоевского «Преступление  и наказание»

     Ф. М. Достоевского, тонкого и сложного художника-психолога, отличает постоянное стремление к предельно точному  выражению мысли, желание донести  до читателя максимально полный объем  наиболее значимых слов, словосочетаний или целых конструкций. При этом в его прозе то и дело встречаются  самые разнообразные повторы. Первое внешнее впечатление от изобилия повторяющихся слов весьма невыгодное: кажется, что автор  допускает  некоторую небрежность или незавершенность  в языковом оформлении мысли. Но тем  и замечателен Достоевский, что  он держит читателя в постоянном напряжении мысли и чувства, и при таком  напряженно внимательном чтении повторы  приобретают значительное идейно-смысловое  содержание и выполняют часто  роль художественной детали в создании образа. Остановимся на них подробнее.

     В романе «Преступление и наказание» имеют место лексические, синтаксические и морфологические повторы. Все  они служат усилению высказывания, акцентируют мысль читателя на наиболее важных, опорных словах предложения. Надо пояснить, что лексические повторы  – это повторяющиеся слова  в одном или нескольких тесно  связанных между собой предложениях; синтаксические повторы – это  повторяющиеся конструкции и  словосочетания; морфологические –  это повторяющиеся однокоренные слова, приставки или суффиксы.

     Наблюдения  показывают, что повторы не однозначны ни по своей грамматической структуре, ни по своим художественным функциям. Некоторые из них оказываются  необходимыми, чтобы скрыть за ними главную мысль, которая по каким-либо причинам не называется.

     Лексические повторы 

     « - Я так и знал! – бормотал он [Раскольников] в смущении, - я так и думал! Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какая-нибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, слишком приметная шляпа… Смешная, потому и приметная… К моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят… главное, потом запомнят, ан и улика. Тут нужно быть как можно неприметнее... Мелочи, мелочи главное!.. вот эти-то мелочи и губят всегда все…» (Цитируется: Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание». М., 2007. Часть I, глава I, стр. 7-8). Слово «мелочи» повторяется потому, что Родион хочет просчитать до мелочей свое дело, именно такие неприметные мелочи могут испортить все дело, сорвать или свести на нет. 

     «О  боже! как это все отвратительно! И неужели, неужели я… нет, это вздор, это нелепость! – прибавил он [Раскольников] решительно. – И неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь способно, однако, мое сердце! Главное: грязно, пакостно, гадко, гадко!.. И я, целый месяц…» (Часть I, глава I, стр. 12). Раскольникову свойственно сомнение, он никому не доверяет, а подчас презирает людей. Поэтому часто в его речи используются слова с негативной окраской, слова-сомнения: нелепость, пакостно, отвратительно, грязь… 
 

     «…  Дело ясное: для себя, для комфорта своего, даже для спасения себя от смерти, себя не продаст, а для другого вот и продает! Для милого, для обожаемого человека, продаст! Вот в чем наша штука-то и состоит: за брата, за мать продаст! Все продаст!» (Часть I, глава III, стр. 48). Особый смысл вкладывает Раскольников в значение слова «продать». Для него продать все равно, что предать. А предать обожаемого человека – самое последнее дело. Он идет на убийство старухи-процентщицы, чтобы вытащить из нищеты свою сестру и мать. 

     «Вдруг  он вздрогнул: одна, тоже вчерашняя, мысль  опять пронеслась в его голове. Но вздрогнул он не оттого, что пронеслась эта мысль. Он ведь знал, он предчувствовал, что она непременно «пронесется», и уже ждал ее; да и мысль была совсем не вчерашняя.» (Часть I, глава III, стр. 50). Слово «вздрогнул» повторяется потому, что автор пытается создать глубокий психологический портрет Раскольникова – человека, создавшего теорию о допустимости убийства никчемных людишек, подобных процентщице. Но Раскольников все же не профессиональный убийца, упивающийся содеянным, он обычный нищий студент, молодой человек, склонный к философии, поэтому его приводит в дрожь, в испуг мысль о преступлении.  

     « - Вследствие двух причин к вам зашел, во-первых, лично познакомиться пожелал, так как давно уж наслышан с весьма любопытной и выгодной для вас точки; а во-вторых, мечтаю, что не уклонитесь, может быть, мне помочь в одном предприятии, прямо касающемся интереса сестрицы вашей, Авдотьи Романовны. Одного-то меня, без рекомендации, она, может, и на двор к себе теперь не пустит, вследствие предубеждения, ну, а с вашей помощью я, напротив, рассчитываю…» (Часть IV, глава I, стр. 282). Свидригайлов рассчитывает на помощь Раскольникова при его встрече с Дунечкой, поэтому старается построить свою речь логично, доказательно, использует для связи предложений слово «вследствие». 

     « - Хе-хе! Остроумны, остроумны-с. Все-то замечаете! Настоящий игривый ум-с! И самую-то комическую струну и зацепите… хе-хе! Это ведь у Гоголя, из писателей, говорят, эта черта была в высшей степени?

       - Да, у Гоголя.

       - Да-с, у Гоголя-с…» (Часть IV, глава IV, стр. 360). Это повтор используется для того, чтобы скрыть главную мысль, которую Порфирий Петрович пока не называет Раскольникову, хотя уже подозревает его. И вот это «хе-хе», скорее, не насмешка, а ирония. 

     « - Позвольте, сударыня… Позвольте, позвольте, сударыня, - отмахивался Петр Петрович, - папеньки вашего, как и известно вам, я совсем не имел чести знать… позвольте сударыня! (кто-то громко захохотал), а в ваших беспрерывных распрях с Амалией Ивановной я участвовать не намерен-с…  Я по своей надобности… и желаю объяснится, немедленно, с падчерицей вашей, Софьей… Ивановной… Кажется так-с? Позвольте пройти-с…» (Часть V, глава III, стр. 397). Лужин часто использует слово «позвольте», показывая свое превосходство над окружающими, по его мнению, не достойными его внимания. 

     « - Я ведь только вошь убил, Соня, бесполезную, гадкую, зловредную.

         -  Это человек-то вошь!

         - Да ведь и я знаю, что не вошь, - ответил он, странно смотря на нее.» (Часть V, глава IV,стр. 423). Старуха-процентщица, по мнению Раскольникова, «бесполезная», «гадкая» вошь, это все равно что ничтожество, балласт. Соня не может назвать никакого человека вошью, ее возмущает такое циничное суждение Родиона.  

     Морфологические повторы 

     «После  них стало тихо и просторно. Остались: один хмельной, но немного, сидевший за пивом, с виду мещанин; товарищ его, толстый, огромный, в сибирке и  с седою бородой, очень захмелевший,  задремавший на лавке, и изредка, вдруг, как бы спросонья, начинавший прищелкивать пальцами, расставив руки врозь, и подпрыгивать верхнею частию корпуса, не вставая с лавки, причем подпевал какую-то ерунду, силясь припомнить стихи…» (Часть I, глава I, стр. 13). Используются морфологические повторы суффикса –вш в действительных причастиях прошедшего времени: сидевший, задремавший, захмелевший, начинавший. Они образуют причастные обороты, составляющие образ человека. 

       « - Жалеть! Зачем меня жалеть! – вдруг возопил Мармеладов, вставая с протянутою вперед рукой, в решительном вдохновении, как будто только и ждал этих слов. – Зачем жалеть, говоришь ты? Да! Меня жалеть не за что! Меня распять надо, распять на кресте, а не жалеть! Но распни, судия, распни и, распяв пожалей его!..» (Часть I, глава II, стр.26). в монологе Мармеладова слышатся библейские мотивы, связанные с распятием Христа на кресте: «распни», «распяв», «распять». Он просит распять его за издевательства над семьей, он не ищет жалости. 
 

     «Не то чтоб, а вот заря занимается, залив Неаполитанский, море, смотришь, и как-то грустно. Всего противнее, что ведь действительно о чем-то грустишь!» (Часть IV, глава I, стр. 288). Морфологические повторы в речи Свидригайлова оправданы: он действительно грустит об упущенном времени, о жене, к смерти которой он, безусловно, причастен, о никчемной своей жизни. 

     «Марфа  Петровна вдруг садится подле  меня, в руках колода карт: «Не  загадать ли вам, Аркадий Иванович, на дорогу-то?» А она мастерица  гадать была. Ну, и не прощу же себе, что не загадал! Убежал, испугавшись, а тут, правда, и колокольчик. Сижу сегодня после дряннейшего обеда из кухмистерской, с тяжелым желудком – сижу, курю – вдруг опять Марфа Петровна, входит вся разодетая…» (Часть IV, глава I, стр. 290). Свидригайлов все чаще и чаще вспоминает свою покойную жену Марфу Петровну, которую сполна не оценил в свое время. Повторение глаголов «загадать», «гадать», «загадал» отражают внутренние сомнения, противоречивые взгляды Свидригайлова на мир. 

       «… Я вас не про то спросил, - верите вы или нет, что привидения являются? Я вас спросил: верите ли вы, что есть привидения?

      - Нет, ни за что не поверю! – с какою-то даже злобой вскричал Раскольников.» (Часть IV, глава I, стр. 291). Часто встречаются в речи персонажей слова «верить», «верую», «вера», но не часто их произносит Раскольников, потому что он не верит в Бога, а в этом эпизоде он отрицает веру в привидения, а значит утверждается в мысли о неверии в Бога. 

     « - Видемши я, - начал мещанин, - что дворники с моих слов идти не хотят, потому, говорят, уже поздно, а пожалуй, еще осерчает, что тем часом не пришли, стало мне обидно, и сна решился, и стал узнавать. А разузнамши вчера, сегодня пошел. В первой пришел – его не было. Часом помедля пришел – не приняли, в третий пришел – допустили.» (Часть IV, глава IV, стр. 362). Слова «видемши», «разузнамши» - устаревшая форма слов глаголов «видел», «узнал» показывают речь простолюдина. 

     «…  власть дается только тому, кто посмеет  наклониться и взять ее. Тут  одно только, одно: стоит только посметь! У меня тогда одна мысль выдумалась, в первый раз в жизни, которую  никто и никогда еще не выдумывал! Никто! Мне вдруг ясно, как солнце, представилось, что как же это  ни единый до сих пор не посмел и  не смеет, проходя мимо всей этой нелепости, взять просто-запросто все за хвост и стряхнуть к черту! Я… я захотел осмелиться, и убил… я только осмелиться захотел. Соня, вот в чем причина!»( Часть V ,глава IV, стр. 425). Раскольников объясняет Соне причину, побудившую его совершить убийство. Здесь часто используются разные формы глагола «сметь»: «посметь», «осмелиться», «смеет». Этот глагол у Раскольникова ассоциируется со словами «разрешить себе», «иметь право», «позволить» - это и есть краеугольный камень его теории: «имею ли право – тварь ли дрожащая». И он посмел: убил старуху и ее сестру. 
 

     «Да я озлился и не захотел. Именно озлился (это слово хорошее!). я тогда, как паук, к себе в угол забился. Ты ведь была в моей конуре, видела…  А знаешь ли, Соня, что низкие потолки и тесные комнаты душу и ум теснят! О, как ненавидел я эту конуру! А все-таки выходить из нее не хотел. Нарочно не хотел! По суткам не выходил и работать не хотел, и даже есть не хотел, все лежал.» (Часть V ,глава IV, стр. 424). В этом отрывке Раскольников сам «поясняет» слово «тесные»: «тесные комнаты душу и ум теснят!». 
 

     Синтаксические  повторы

     « - Вот этот самый полуштоф-с на ее деньги и куплен, - произнес Мармеладов, исключительно обращаясь к Раскольникову. – Тридцать копеек вынесла, своими руками, последние, все что было, сам видел… Ничего не сказала, только молча на меня посмотрела… Так не на земле, а там… о людях тоскуют, плачут, а не укоряют, не укоряют!.. тридцать копеек, да-с.» (Часть I, глава II, стр. 25). Словосочетание «тридцать копеек» повторяется не случайно: это были последние Сонины деньги, а Мармеладов их пропил. Ассоциация здесь с библейским Иудой, предавшим Иисуса за тридцать серебряников. Мармеладов предает свою дочь, свою семью, обменивая их доброе отношение на шкалик водки. 

     «Можете судить по тому, до какой степени  ее бедствия доходили, что она, образованная и воспитанная и фамилии известной, за меня огласилась пойти! Плача и  рыдая и руки ломая – пошла! Ибо некуда было идти. Понимаете  ли, понимаете ли вы, милостивый государь, что значит, когда уже некуда больше идти?» (Часть I, глава 2, стр. 20). В отчаянии Мармеладов рассказывает Раскольникову о боли, преследующей его ежечасно. И в словосочетании «некуда больше идти» заключено огромное значение: это и трагическая безысходность ситуации, и осознание никчемности своей жизни. 

     «Стало  быть, кроме найма квартиры и разговоров о крови, этот человек ничего не может  рассказать. Стало быть, и у Порфирия тоже нет ничего, ничего, кроме этого  бреда, никаких фактов, кроме психологии, которая о двух концах, ничего положительного. Стало быть, если не явится никаких  больше фактов (а они явится не должны, не должны!), то… то что же могут с ним сделать? Чем же могут его обличить окончательно, хоть и арестуют? И, стало быть, Порфирий только теперь, только сейчас узнал о квартире, а до сих пор и не знал» (Часть IV, глава IV, стр. 362). Раскольников пытается выстроить логично оправдание самого себя после разговора с Порфирием Петровичем, поэтому использует «стало быть», синонимичное «значит».