Сравнение русских и немецких колыбельных песен

И.С. Костырева,

студентка 4-го курса факультета иностранных языков

научный руководитель: канд. филол. наук, ст. препод. И.Н. Кузьмина

АГАО им. В.М. Шукшина (г.Бийск)

Сравнение русских и немецких колыбельных песен

Многие считают, что границы понимания другой культуры часто обозначены жанром. Сформированный в иных жизненных условиях, жанр не всегда понятен «чужому».  Однако в фольклорной культуре разных народов имеются и одинаковые жанры, вызванные к жизни сходными условиями формирования и существования, так называемые, типологические жанры. Например, к ним относятся колыбельные песни. Условия функционирования колыбельных максимально близки. Можно предположить, что и содержательная сторона жанра, и выразительные средства должны быть сходны, если не совпадать. Для проверки этой исходной гипотезы автором исследования были проанализированы немецкие и русские песенные сборники, содержащие колыбельные песни.

На первый взгляд, это материал, который сложно соотносить из-за его  временной неоднородности. В немецких сборниках собраны песни от XIII до XIX века. Русские же народные песни стали записывать только в XVIII столетии. Но законы функционирования фольклора сходны в разных странах. Очень важной его особенностью является устойчивость во времени. Русская песня, которая записана в XVIII столетии, могла звучать несколькими столетиями ранее, естественно, как вариант, так как форма существования народной песни это и есть вариант. 

Основным материалом исследования послужили нотные тексты. Но также  использовались и записи только литературные: известно, что количество словесных текстов превышает число мелодий (это характерная особенность музыкального фольклора), изучение этих «дополнительных текстов» позволяет корректировать содержание.

Что же такое колыбельные  песни? Колыбельные являются сольными песнями, чаще всего исполняющимися без сопровождения. По традиции в немецкой культуре носителем фольклора является юноша. Однако колыбельные в большинстве случаев поют женщины. В эстетике немецкой народной музыки предпочтение отдается высоким голосам.  В русской же колыбельной песне открытое звукообразование при исполнении в быту встречается часто, так же, как и в других русских народных песнях. 
     Форма и в русских и в немецких колыбельных песнях  куплетная, часто — открытая, предполагающая импровизацию куплетов «по мере необходимости», пока ребёнок не уснёт. В основе жанра  лежит ритм качания.  Но ритмический рисунок в немецких песнях очень сильно отличается. Самый распространенный размер - 6/8, с пунктирным ритмом, очень типичными являются также трёхдольные размеры. Для русской колыбельной песни эти размеры не очень характерны. Исключением являются песни более позднего формирования, которые возникли в XVIII веке.  Это первое отличие, которое было выявлено.      

В русских колыбельных встречаются нерифмованные тексты (чего нельзя сказать о немецких колыбельных песнях): «На Ванюшку сон-дрема. Сон ходит по сеням, Дрема по новым. Сон ищет, Дрёма спрашивает: «Ванюшкина где Колыбелушка?». Способ организации стиха здесь достаточно далёк от традиционных строфических форм. Подобные тексты идут из глубины веков.

     Мелодический рисунок в русских и немецких колыбельных отличается по размерам. Русская мелодия очень похожа на кружево. Примером русской колыбели является знаменитая песня «Баю-баюшки-баю». Рельеф этой мелодии ровный, движение по звукам очень плавное. Немецкая мелодика выглядит гораздо более чёткой и энергичной. Её рельеф выявляет точки опоры на разной высоте, а интонация более устойчива. Примером является колыбельная «Schlaf, Kindlein, balde».   

Существуют  также обеденные песни, одна из самых знаменитых принадлежит Г. Заксу, знаменитому мейстерзингеру, который жил в XVI столетии. Например: «Nun stecket eure Loeffel zusammen». Название этой песни можно перевести как: «Теперь воткните ваши ложки вместе». В ней речь идёт о совместной трапезе. Сигнальная интонация имеется и в начале, но особенно выразительна она в конце, в последнем мотиве — пожелании благополучия.

Ладовая структура  русских и немецких колыбельных  тоже различна. Русские опираются на модальную систему, в них преобладает минорное ладовое наклонение, что характерно и в целом для русской народной песни. Лад рассматривается как «одна из глубинных структур музыкально-поэтического текста, управляющая им» 8.      В разновысотности мелодических опор в немецких песнях заложены предпосылки функциональной гармонии. Преобладающим является мажорное ладовое наклонение. 
    Содержание русских и немецких колыбельных также отличается.  Среди русских традиционных колыбельных существует два типа: императивные и повествовательные. Императивные представляют собой монолог, обращённый к ребёнку или к другим людям, или существам (реальным или мифологическим). Именно такие колыбельные песни преобладают: «Баю-баюшки, бай,бай. Глазки, Маша, закрывай. Я тебя качаю, тебя величаю».   

Повествовательные колыбельные сообщают о чём-либо, имеют в основе бытовую зарисовку, часто рассказ о животных, что несколько сближает их со сказками: «Уж как сон ходил по лавке, Дрёма по полу брела. Дрёма по полу брела, В кроватку к Маше забрела».   

И в немецких колыбельных песнях тоже можно обнаружить эти два типа. (Далее почти везде даны подстрочные переводы немецких колыбельных песен, не только из-за сложностей перевода, но также из желания точно понять все реалии текста). Императивная колыбельная: «Спи, дитя, только спи! 
Потому, что звёздочки пришли. 
И месяц опять выплывает в тиши, 
Спи, дитя, только спи!»     

Повествовательная: «Кто лучший пастушок? 
Золотой месяц. Он живёт на небе ,За нашими деревьями».

Сразу обращает на себя внимание обилие следов язычества в русских  колыбельных. Это песни, в которых содержится призыв к Дрёме, Сну, Покою, Угомону – носителям сна. Эти мифологические персонажи на каком-то этапе развития получили антропоморфные черты и приобрели чисто бытовые свойства. Широкое распространение получило обращение в колыбельных к коту. Вероятно, этот образ является трансформацией языческого славянского домового духа, который назывался Баюнок, Кот-Баюн. Существовал также обычай: в новую колыбель сначала пускали полежать кошку, и только после этого она считалась пригодной для ребёнка. 
     В немецких колыбельных песнях кот и кошка не встречаются. В западной традиции ассоциаций кошка связывалась с Сатаной, считалась лживым, зловредным и жестоким животным 9. По народным поверьям, кошка — единственное живое существо, которое не оплакивало смерть Христа. 
     Ещё одна группа персонажей, к которым обращаются в русских колыбельных, — Бука, Бабай, Мамай, Мазай, Дунай. Эти существа изгоняются, так как мешают ребёнку спать, пугают его: «Не ходи, старик Бабай, 
Мне девчонку не пугай».  Впрочем, «пугает» ребёнка иногда и текст колыбельной: «Придёт серенький волчок, И утащит во лесок/ И укусит за бочок».  

В.В. Головин в статье «Колыбельная песня и заговор» 10 отмечает, что потенциал «страшного» здесь снимается экспрессивными суффиксами. Отметим, что и само действие — «придёт» — рассматривается только как вероятность события. 
     В немецких колыбельных песнях почти нет пугающих ребёнка образов 11. Здесь тоже присутствует фантастический персонаж - Песочный человек, его происхождение не совсем понятно. Он уговаривает ребёнка заснуть и сыплет песок в глаза детям, не желающим спать.   Укоры ребёнку («злое дитя»), не желающему спать, встречаются и в немецких, и в русских колыбельных.  

Концепт «лес» имеет разное значение в народной культуре России и Германии. В русских колыбельных лес  присутствует как враждебное начало, это «тёмный лес» (как и в других песнях). В колыбельных его избегают обозначать, он относится к враждебному пространству. Народ-земледелец считал лес помехой своему образу жизни. Сад появился в русской усадьбе только в XVIII столетии, ранее во дворах боярских усадеб даже трава тщательно уничтожалась. На крестьянском подворье и в XIX столетии не сажали цветы и ягодные кустарники — они считались принадлежностью леса.  
     Германские племена в языческие времена жили в основном охотой, лес для них был источником существования. Он обожествлялся, ему, как и отдельным деревьям, могли приноситься жертвоприношения. Лес, в некотором смысле, и остался национальной святыней. В песнях встречается устойчивое словосочетание «gruene Wald» — «зелёный лес», не содержащее негативного оттенка. Поэтому и в колыбельные образ леса проникает, он не несёт угрозы ребёнку. 
     Немецкие колыбельные, в сравнении с русскими, менее насыщены бытом. Самые частые образы — месяц-пастух, звёзды-овечки, небо, рай, ангелы — связаны с христианской символикой. Немецкие историки считают, что язычество не успело укорениться глубоко в народной культуре: «Северной религии (скандинавских стран — Э.П.) достались на долю большая зрелость, более систематическая обработанность, чем немецкому язычеству, которое было побеждено и вытеснено христианством, не успев развернуться в полном своём блеске» 13.   Следы мифологических представлений сохранились в некоторых колыбельных, например: «Спи, дитя, спи. Отец пасёт овец, А мать трясёт дерево, Чтобы с него слетали сны».     

В немецких колыбельных песнях, как  и в русских, ребёнку часто  обещают подарки: «Подарю тебе козлёнка С чисто звенящим на шее бубенчиком. Будет тебе товарищ по играм».

В немецких колыбельных  почти не встречается обращения  к ребёнку по имени. Это «дитя», «ребёнок», «малыш». (В отличие —  от русских). Человек в народных немецких песнях представлен не как индивидуальная личность, а как представитель своего сословия. Staendelieder — сословные песни — один из самых распространённых песенных жанров. Герой в нём называется не по имени, а по профессии: «мельник», «охотник». «горняк» и т.д. «Дитя» — тоже своеобразная «профессия» в колыбельных песнях, типологический образ.  
     Дарят ребёнку также колечко, розу, птичку, орех или сладости. Как правило, подарки имеют символическое значение. Например, роза является символом богатства, благополучия (согласно немецким фразеологическим выражениям). С другой стороны, ребёнок, «укрытый розами» (постоянный образ немецкой колыбельной), «под розой» вызывает ассоциации с надписью на потолках исповедальной — sub rosa («под розой»).        

Работая с немецкими сборниками, постоянно сталкиваешься с неудобством: колыбельные приходится разыскивать в разных разделах. В русских сборниках они обычно помещены в семейно-бытовых песнях. 
     Эта «другая логика» связана с тем, что колыбельная песня в системе немецких песенных жанров, подчиняется иной системе классификации. Сама же классификация зависима от менталитета, она сохраняет следы древних представлений. 
  

Ещё один жанр, которому нет аналога в русской народной музыке, можно назвать «песня шествия», или «песня с фонарём». Это детские  песни. В них тоже можно уловить интонационное и ритмическое сходство с колыбельными.   

Это жанр — древний по происхождению, возник в средневековых процессиях. «Глубоко волнующее зрелище, несомненно, представляли собой процессии. В  худые времена (…) шествия сменяли  друг друга день за днём, за неделей неделя. Когда пагубная распря между Бургундским и Орлеанским домами в конце концов привела к открытой гражданской войне (…), в Париже (…) было решено устраивать процессии ежедневно )…); в них участвовали, сменявшие друг друга ордена, гильдии, корпорации; они шли всякий раз по другим улицам и всякий раз несли другие реликвии (…). В эти дни люди постились; все шли босиком — советники парламента так же, как беднейшие горожане. Многие несли факелы и свечи. В процессиях всегда были дети» 15.  
     Объединяет приведённые выше примеры «время действия» — ночь. 
     Способствует взаимодействию жанров и распространённость в немецкой народной музыке сигнальной интонации. Сигнал всегда возможно интерпретировать иначе. Имеет значение и свойственная фольклору контаминация текстов. Приведём несколько названий песен начала XIX века, которые образовались из других жанров: 
— Guter Mond, du gehst so stille — вечерняя песня, поющаяся на мотив любовной; 
— Sandmaenchen — колыбельная (о песочном человечке), которая в 1697 г. публиковалась как рождественская;  
— Weisst du, wiviel Srenlein stehen — вечерняя песня, возникшая из солдатской прощальной; 
— Suesser die Glocken nie Kliengen — рождественская, в XVIII веке на этот мотив пелась баллада «Любимая в гробу».      

Приведённая выше колыбельная песня Suse, liebe, Suse (с.11) поётся на мотив популярной танцевальной песни «Ах, мой милый Августин». Подобных примеров много. 
     В русской песенной культуре колыбельные сходны с лирическими протяжными песнями.      

Подведём итоги. Результат исследования оказался впечатляющим, причём, неожиданным. До начала работы предполагалось, что  в колыбельных будет выявлено сходство. Но, несмотря на имеющиеся точки соприкосновения, немецкие и русские колыбельные отличаются по многим пунктам весьма серьёзно. Ритм, мелодика, ладовые особенности, тем более содержание и положение жанра в системе фольклора, выявляют расхождения, несмотря на одинаковую функцию жанра. 
     Отличие коснулось даже обозначение самого процесса, который должен привести ребёнка в состояние сна: «баюкать» производно от «баять», говорить. Этот процесс связан в русской культуре со словом. А все обозначения немецкого языка в данной ситуации производны от глаголов, связаны с действием, движением. Здесь проявляется фундаментальное различие в основах русской и европейской культуры. 
     Ответы на многие возникшие вопросы следует искать в этнологии. В детском возрасте, приблизительно до 4-5 лет происходит приобщение ребёнка к своей этнической культуре, введение его в свой этнос — «инкультурация». Один из каналов инкультурации — фольклор. Детский фольклор, как известно, отличается особой устойчивостью у разных народов. 
     Поэтому и в колыбельных песнях национальные (этнические, менталитетные) различия предстают столь ярко. У этого жанра есть не только конкретная прагматическая задача — успокоить малыша, чтобы он заснул, но и цель высшего порядка — сделать его в будущем членом определённого этнического общества.