Культура как знаково-символическая система

  Устройство, состоящие из отправителя, адресата и канала информации, само по себе ещё не будет работать. Для этого оно должно быть погружено в семиотическое пространство. То есть участники коммуникации должны иметь предшествующий семиотический культурный опыт.

В этом отношении  язык – сгусток семиотического пространства с размытыми границами семиотической  реальности. Границы размыты потому, что ничто, являющееся сообщением для  одного, не является таковым для  другого (например, не знающего языка, на котором передаётся сообщение).

Обязательными законами построения семиосферы являются бинарность и асимметрия. 

   Семиосфера отличается так же неоднородностью. Заполняющие семиотическое пространство языки, различные по своей природе, относятся друг к другу в диапазоне от полной взаимной переводимости до столь же полной взаимной непереводимости. 

  При этом разные семиотические языки имеют разные периоды жизни: язык моды, например, гораздо короче, чем литературный язык. 

   Метафорически определяя семиосферу, Ю.М. Лотман пишет:

«Представим себе в качестве некоего единого мира, взятого в синхронном срезе, зал  музея, где в разных витринах выставлены экспонаты разных эпох, надписи на известных и неизвестных языках, инструкции по дешифровке, составленные методистами пояснительные тексты к выставке, схемы маршрутов экскурсии  и правила поведения посетителей, и представим всё это как единый механизм … Мы получим образ семиосферы. При этом не следует упускать из виду, что все элементы семиосферы находятся не в статическом, а подвижном состоянии, постоянно меняя формулы отношения друг к другу.» 

  По сути, всё это совпадает с нашим пониманием реальности. Лотман не сделал решающего шага  и не отождествил культуру с реальностью. Для него характерно противопоставление культуры и природы. Но ведь и природа является частью культуры, потому что мы можем именовать предметы природы и тем самым различать их лишь благодаря тому, что у нас есть язык. Скорее, внутри семиосферы можно условно выделить понятия культуры и природы, реальности и текста, сознавая при этом прагматическую текучесть границ между ними. 

  Лотман оставался в рамках классической схемы структуралистского метаязыка. Тот шаг, о котором мы сказали , после него сделали представители философского постструктурализма и постмодернизма. Конечно, Лотман понимал, что реальность, так же как и семиосфера , имеет много разных не сводимых друг к другу «форм жизни» (выражение Людвига Витгенштейна) то есть языковых игр, или, как сейчас говорят, речевых действий. 

  В сущности, семиосфера Лотмана в определенном смысле то же самое, что биосфера Вернадского, только взятое под другим прагматическим углом зрения. 
 

3.   Символическое поведение  человека. 

    В жизни людей важными являются многие явления и, очевидно, что в любом обществе они будут становиться символами, подчеркивая их значимость для человека и сосредотачивая на них внимание. Без способности к символизации, выраженной в форме слов, люди не имели бы ни каких правил, законов, политической, экономической, церковной, научной, военной организаций и даже игр, за исключением тех, которые имеются на уровне животных. Для животного ни одни знак не может стать символом. Ни одно животное не сможет понять значение креста для христианина и того, что у одних народов черный цвет – цвет траура, а у других таким цветом является белый. Животное не способно к символизации, т. е. к тому, что наряду со знаками, определяет поведение людей, регулирует его, что-то запрещая или разрешая, и наполняет смыслом.  

  Различие знака и символа заключается и в их восприятии людьми. Знак может быть воспринят только с помощью чувств, т. е. его значение может быть заключено в физической форме. Так, высота ртутного столба указывает на температуру, а прилет грачей – на наступление весны. В символических  отношениях одного чувства бывает недостаточно. Государственный флаг по форме – кусок материи, но для жизни людей это не так. Люди осознают его значение на рациональном уровне как символ государственной власти. Однако это не значит, что символы осознаются только рационально.

  Символизм универсален, он существует в любом обществе. Универсальность проявляется в том, что всякая социальная группа, любое общество зависит от определенных условностей, разделяемых большинством его членов. Эти ценности являются объектом социальных чувств людей. Подъем государственного флага фиксируется не только разумом, но и чувствами, вызывая, например, на спортивных соревнованиях гордость участников. Без установления ценностей тех или иных предметов для общества социальные чувства не могут иметь устойчивое существование.  

  Таким образом, функция символов состоит еще и в том, чтобы усилить,  отметить важность того, что они символизируют, а также поддерживать эмоциональную связь с тем, что важно для общества или социальной группы. Через эмоциональную связь с важнейшими для общества ценностями символизация понуждает людей подчиняться им 

  Различие между знаком и символом обнаруживается в том, что для утилитарного использования многозначность знаковой системы является помехой, вредит ее функционированию. Символ же, напротив, тем содержательнее, чем многозначнее. Сама структура символа направлена на то, чтобы через каждое явление дать целостный образ мира. Так, орел – это и птица, и символ США, и символ силы, смелости, мужества, свободы. Смысловая структура символа многослойна, ее нельзя однозначно свести к логической формуле, а можно лишь пояснить, соотнеся с дальнейшими символическими ситуациями. Многозначность символа выражается и в его содержании, и в его восприятии. Символ может нести информационную, эмоциональную и смысловую нагрузку. Восприятие символа осуществляется через рациональное познание, интуитивное понимание, эстетическое чувствование, ассоциативное постижение. 

  Истолкование символа – это диалогическая форма знания, поскольку смысл символа существует только внутри человеческого общества. Его смысл может быть нарушен в результате ложной позиции истолкователя. Такая позиция возможна из-за сильной субъективности истолкователя, когда диалог превращается в монолог. Думается, что такая субъективизация проявилась в России, когда было предложено группой людей заменить в гимне музыку Александрова на музыку Глинки. Дело здесь не в оценке качества музыки этих авторов, а в том, что значительная часть народа почему-то не воспринимала музыку Глинки как гимн. 

  Другую опасность представляет поверхностный рационализм, который за мнимой объективностью тоже ведет к потере диалогического характера символа. Примером может служить история с возвращением двуглавого орла как герба России. Действительно, Россия - страна Запада и Востока и этот момент отражен в символе, но значительная масса людей не воспринимает этот герб как раз на эмоциональном уровне. Следует отметить еще один момент. Символ чаще, чем знак является внесистемным. Слово – знак, но оно существует как знаковая система, подчиняющаяся определенным фонетическим, орфографическим и синтаксическим правилам. Смысл же символического языка увязывает его с определенной коммуникацией, которая может быть различной у разных наций и народностей. Символическая система действует в рамках ритуалов, специфической деятельности институциональных форм культуры. 

  Язык символов широко используется как в науке, так и в искусстве,  религии. В науке символ – это логическое обобщение, абстракция отличающаяся строго определенными значениями. Примером символа может служить любая формула, в которой зачастую выражается и готовый результат, и путь, способный к нему привести. 

  Художественный символ – это художественный образ, выражающий общий смысл события, времени, эпохи через единичный факт, конкретное действие, ту или иную личность. Очень много символики в народном творчестве, особенно в поэзии. В литературе известная символичность присутствует в сравнениях, метафорах, аллегориях и даже в эпитетах. 

  Определяющей является символика в религии. Священные писания, сакральные тексты, написанные особенным символическим языком, смысл которых читается по-разному. Не случайно в средневековье в силу символического характера Библии основной задачей науки и в, частности, философии считалась трактовка, истолкование ее текста.