Конфликт «иосифлян» и «нестяжателей»

Конфликт «иосифлян» и «нестяжателей»

Как собственно возник конфликт и что он из себя представляет?

Причиной для конфликта послужили внутрицерковные догматические споры. Споры внутри Церкви представляли для нее опасность более значимую (по сравнению с возникавшей извне ересью), а их преодоление требовало несравненно больших усилий. Но одновременно эта деятельность выкристаллизовывала русское интеллектуальное благочестие. Напомню, что в данный период ЛЮБАЯ интеллектуальная деятельность была церковной.

С одной стороны, имена Иосифа Волоцкого (1440-1515), архиепископа Новгородского Геннадия (ум.1504), а с другой - Нила Сорского (1433-1508) и Вассиана Патрикеева ("Косого", 1470-1532)- остались навсегда символами разных форм русского самосознания той переломной эпохи. Чаще всего в литературе их именуют "иосифлянами" и "нестяжателями", или "заволжскими старцами". Это было "два разных духовных стиля, два разных понимания  принципа христианства (хотя оба сходятся в отвержении того понимания теократии, которое развилось в католичестве)".

ПРЕПОДОБНЫЙ НИЛ СОРСКИЙ (1433 - 1508)

Преп. Нил Сорский из боярского рода Майковых, пострижен в Кирилло-Белозерском монастыре в юности, прошел аскетическую школу на горе Афон. Свое вИдение того, как должно жить монашестве, преп. Нил изложил в своем сочинении «Предание и устав». Там впервые в русской христианской литературе подробно описан восточный монашеский исихастский путь «умного делания». Этот путь преп. Нил исповедывал и своей жизнью в устроенном им на реке Соре ските.

Несколько слов о скитском устроении. 

Изначально «скитом» называлась монашеская община устроенная по образцу египетской пустынной общины. Есть Церковь и хижины-кельи,в которых уединенно живут монахи. Раз в неделю они собираются для совместной молитвы в Церкви, а в остальное время молятся и обеспечивают себя собственным трудом самостоятельно. Общего хозяйства и трапезы у скитян нет. Кормятся они несложными работами. Главные условия: молчание, удаленное от людей жительство, непрерывная молитва и строжайший пост. Но скитское устроение все же мягче полного отшельничества.

То есть выбирая из трех возможных форм монашеской жизни - отшельничества, скитничества и общежития, Нил Сорский склоняется к скитской жизни как к "среднему" пути. Скит, по Нилу, - это объединение двух-трех иноков, всецело посвятивших себя Богу и живущих "рукоделием".

Так вот, преп. Нил весьма дорожил своим одиночеством и среди глухого леса на реке Сора, вокруг маленькой деревянной церкви появляется несколько хижин - келий на значительном расстоянии друг от друга. Так был основан первый на Руси скит. В своих письмах ученикам старец отдает предпочтение именно жизни по скитскому образцу «еже со единым или множае двома братома жити». Он признает скитский путь более высокой ступенью монашеского делания, но не предлагает скитскую реформу для всего монашества, полагая, что спастись можно и в скиту, и в монастыре, и в миру.

Как пишет церковный историк Г. П. Федотов «никто не поднимался на древней Руси выше Нила Сорского в теории духовного пути». Тут хочется отметить, что не только в теории, но и на практике!

Любимая добродетель преподобного  – бедность. «Возлюби нищету, и нестяжание, и смирение», – учит он. При этом бедность для него не только личный идеал – это идеал самой Церкви. Преп. Нил - едва ли не единственный русский святой и духовный писатель, возражающий против украшений и роскоши в храмах. «И нам сосуды златы и серебряны и самыя священныя не подобает имети, такожде и прочая излишняя». Ссылаясь на святителя Иоанна Златоуста, он советует тем, кто приносит дары в церковь для украшения, раздать их нищим. Монастыри, по его учению, должны питаться работой братии и не иметь никакой собственности. Подаяния от мирян разрешается принимать лишь в крайнем случае.

Всего два раза в жизни покидал преп. Нил свой скит. В первый раз, в 1490 г., совместно со своим другом и наставником Паисием Ярославовым он добирается в Москву, на поместный Собор для разбирательства дела «новгородских еретиков». Первоначально все иерархи единогласно заявили, что еретиков «вся сожещи достоит». Однако приговор Собор вынес довольно мягкий - были преданы анафеме(отлучению от участия в жизни Церкви), расстрижены два-три монаха и отосланы новгородскому епископу Геннадию на покаяние. Историки предполагают, что на Собор оказало влияние мнение прп. Нила и Паисия Ярославова.

В 1503 г. преподобный во второй и последний раз покинул свой скит для участия в Соборе, где выразил протест против землевладельческих прав монастырей. Эти права начали складываться с 12-го века. Ко времени преп. Нила монастырские имения равнялись 1/3 всей государственной территории. Иные монастыри владели не только деревнями и поселками, но городами и целыми областями. Это положение было причиной деморализации монашества и накопления критического отношения к нему мирян. 
И вот​, на Соборе преп. Нил настаивает на принятии следующего постановления: «Чтоб у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням и кормились бы рукоделием». Надо отметить, что еще задолго до Нила многие Отцы Русской Церкви сознавали несоответствие между монашескими обетами и сложившейся практикой. Против этого выступали еще преп. Феодосий Печерский (11-й век), преп. Сергий Радонежский (14-й век), преп. Кирилл Белозерский. Мнение преп. Нила на Соборе единодушно поддержали заволжские старцы.

 ПРЕПОДОБНЫЙ ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ (1439 – 1515)

 Иосиф Волоцкий (в миру Иоанн Санин) сын Волоколамского боярина. Будучи двадцати лет от роду, Иоанн поступил в Рождественский Боровский монастырь в послушание к преп.Пафнутию (впоследствии прославлен Русской Церковью как преподобный Пафнутий Боровский) Вскоре в этом же монастыре был пострижен и его отец, которого разбил паралич. С благословения старца юный инок Иосиф принял на свое попечение родителя, за которым неотступно ухаживал до самой его кончины в течение пятнадцати лет.

Мать Иосифа тоже постриглась и стала монахиней Мариной женского Волоколамского монастыря. Вслед за родителями ушли в монастырь и оставшиеся дети, кроме одного. Среди ближайшей родни Иосифа насчитывается четырнадцать мужских имен монашествующих (и лишь одно мирское) и четыре женских — все монашеские. Ростовский архиеп. Вассиан — родной брат Иосифа. Другой его брат стал епископом Тверским Акакием, а два племянника — Досифей и Вассиан (Топорковы) стали иконописцами и совместно со знаменитым Дионисием, учеником преп.Андрея Рублева, расписали церковь Волоколамского монастыря.

В 1477 преп. Пафнутий Боровский скончался, назначив своим преемником Иосифа. Фанатично стремившийся, чтобы "вси быша в повиновении и в послушании без рассуждения", Иосиф поссорился с монахами и, покинув обитель, два года странствовал по северным монастырям. Стремясь возродить древнее благочестие и не надеясь на исправление нравов в старых монастырях,  в 1479 он основал Волоколамский монастырь, получивший впоследствии его имя и прославившийся строгим уставом.

«По правилу прп. Иосифа, у братии должно быть все общее: одежда, обувь, пища, питие; никто из братии без благословения настоятеля не мог взять в келью ни малейшей вещи; не должен был ничего ни есть, ни пить отдельно от других; хмельные напитки не только не позволялось держать в монастыре, но запрещалось привозить приезжающим и в гостиницу. К божественной службе должно было являться по первому благовесту и занимать в храме определенное для каждого место; переходить с места на место или разговаривать во время службы запрещалось. После литургии все должны были идти в трапезную, вкушать пищу безмолвно и внимать чтению. В свободное от службы время братия должны были участвовать в общих работах или, сидя по кельям, заниматься рукоделием. После повечерия не позволялось останавливаться в монастыре или сходиться, но каждый должен был идти в свою келью и с наступлением вечера исповедоваться отцу своему духовному — в чем кто согрешил в течение дня. Без благословения никто не мог выходить за ворота. Для управления монастырем был совет из старцев.»

Преподобный оставил после себя обильное литературно-духовное наследие. Он, несомненно, — самый плодовитый автор своего времени. До и после него среди русских духовных писателей мало было людей столь начитанных, как он, и — что еще важнее — так умевших пользоваться своей начитанностью. До нас дошли от него более 20 посланий к различным лицам по моральным и богословским вопросам, кроме того Устава, которым он наделил свой монастырь, и, наконец, 16 речей («Слов») против жидовствующих, которые составили сборник под общим заглавием «Просветитель».

Прот. Георгий Флоровский писал, что правда Иосифа Волоцкого - это прежде всего правда социального служения, а его идеал - это своего рода "хождения в народ". С точки зрения Иосифа, все члены общества должны выполнять определенное служение. Не составляет исключения даже сам царь. И его Иосиф включает в ту же систему «Божия тягла», - и царь подзаконен, и только в пределах закона Божия и заповедей обладает он своей властью. А неправедному или "строптивому" царю вовсе и не подобает повиноваться, он даже и не царь - "таковый царь не Божий слуга, но диавол, и не царь, а мучитель".В этой системе и монашеская жизнь - это некое социальное тягло, особого рода религиозно-земская служба. Этому социальному служению, деланию справедливости и милосердия изнутри подчиняется у Иосифа и самое молитвенное делание. Монастырские села он защищает, можно сказать, из филантропических и социальных побуждений: он принимает их от имущих и богатых, чтобы раздавать и подавать нищим и бедным. Волоколамская обитель постоянно превращается игуменом то в странноприимный дом, то в благотворительную столовую для сирот и убогих, то в больницу.

Средствами для содержания монастырей были разные пожертвования богомольцев, вклады на помин душ и монастырские вотчины. Вотчин монастырских было уже так много, что они составляли главный источник содержания монастырей и успели повлиять на самую жизнь монастырей, втягивая их более надлежащего в мирские попечения о хозяйстве, суде и управе над крестьянами, в тяжбы с соседями и прочее. В описываемое время возникал уже серьезный вопрос о том, прилично ли монастырям владеть селами. В послании к игумену высоцкому Афанасию митрополит Киприан писал, что «отцами не предано владеть инокам селами и через то связывать себя мирскими делами», и советовал, если кто пожертвует в монастырь село, брать это село, но самим монахам им не управлять, а отдавать его в управление какому-нибудь богобоязненному мирянину, который бы доставлял инокам уже все готовое припасами. Но подобные мнения мало имели силы на практике. Вотчины быстро увеличивались за монастырями то через покупку, пожертвования, вклады, то главным образом через заселение монастырями пустых мест. Жалованные грамоты снабжали их разными льготами. Крестьяне их освобождались от княжеской дани, яма (почтовая повинность — прим. ред.), мыта (пошлины за проезд через заставу, мост; за провоз товара, припасов; иногда — просто за товар ), тамги, городового дела, строения княжьего двора, кормления княжьих коней, княжьего сенокоса и других пошлин, — всех или некоторых, и притом бессрочно или на известный срок, от 2 до 10 лет. При продаже своих произведений и покупке припасов на свой обиход монастыри освобождались от торговых пошлин и сборов. В их пользу князья уступали также сборы с торжков (менных рынков), заводившихся около обителей и в монастырских селах. Служилые люди князя к монастырским крестьянам не въезжали, сборов с них не брали и не судили их; судили их игумен с братией, и притом во всех делах, кроме душегубства, разбоя и татьбы, а по некоторым грамотам даже и без такого исключения. В случае совместного суда игумен судил с княжьим судьей вместе. Богатство монастырских вотчин, меньшее тягло, льготы и покровительство сильных монастырских властей привлекали на монастырские земли густое население. Это стремление к поселению на них тяглого люда скоро начало задевать даже интересы княжеской казны. Поэтому в жалованных грамотах монастырям им дозволялось перезывать крестьян только из чужих княжеств, а не с тяглых земель князя, давшего грамоту.

Самым горячим противником иосифлян явился князь-инок Вассиан Косой, в миру кн. Василий Патрикеев, постриженный насильно во время придворного переворота в пользу Софии и Василия (ВАСИЛИЙ III ИОАННОВИЧ (25.03.1479, Москва - 3.12.1533, там же), вел. кн. владимирский, московский и всея Руси, сын вел. кн. Иоанна III Васильевича и Софии, дочери морейского деспота Фомы, младшего сына визант. Императора Мануила III Палеолога. )

Сосланный на Белоозеро, будучи естественным врагом иосифлян по своим боярским счетам и тенденциям, он тесно примкнул здесь к партии белозерских старцев и с гордостью стал выдавать себя за ученика преп. Нила, на которого, впрочем, нимало не походил. По характеру он остался тем же высокоумным, заносчивым боярином, «говорить гораздым», каким был и до пострижения. Прежде он «многоумничал» относительно политических вопросов, теперь перенес свое «многумничанье» на церковную жизнь, в которой тоже находил все не по себе. Полемика против монастырских вотчин как раз подходила к его боярской точке зрения на вотчинное владение, а среди белозерских старцев он мог найти сколько угодно материалов для своей охоты горячиться и резонерствовать по этому вопросу. Он написал против Иосифа три горячих сочинения: «Слово об иноческом житии» с предисловием, «Собрание на Иосифа от глав Никона Черногорца» и «Собрание от разных книг» в форме диалога с Иосифом, в которых постарался выставить в самых ярких чертах все язвы современного монашества, происходившие от вотчинного владения: роскошь, тяжбы по судам, попрошайничество, угодничество пред сильными, притеснение монастырских крестьян оброками, лихвой (незаконные ростовщические проценты) и истязаниями за долги и недоимки. Самого Иосифа он называл здесь учителем беззакония, законопреступником, даже антихристом. Мысли свои о монастырских вотчинах он постарался провести еще в составленном им, по поручению митрополита Варлаама, списке Кормчей книги (1517 г.). Он выкинул из этого списка все места в пользу монастырских вотчин и внес новые статьи в подтверждение своего взгляда на дело, например, свидетельство Максима Грека о том, что афонские монастыри вовсе не имеют у себя мирских служителей, затем переведенные Максимом новые толкования некоторых правил и собственную статью «Собрание некоего старца на воспоминание своего обещания», в которой несправедливо доказывал, что древние иноки никогда не имели сел, и что в правилах, где говорится о селах (т.е. имениях населенных), по греческому тексту разумеются имения только не населенные. 
Вассиану приписывается еще одно замечательное сочинение XVI в. против монастырских вотчин, написанное кем-нибудь из представителей боярской партии и содержащее в себе апокрифическую беседу Сергия и Германа — валаамских чудотворцев — о нестроениях последнего времени. Это самый задорный памфлет против духовных властей и монахов-вотчинников, изображающий страдания, поты и слезы их крестьян и их собственное жестокосердие, попрошайничество, изнеженность, леность и роскошь. В раздаче монастырям вотчин автор видит простоту и маломыслие царей, которым Господь повелел разделять свою власть над землей с своими приятелями — князьями и боярами, а не с непогребенными мертвецами — монахами, видит даже ересь новую и признак близкой кончины мира. В царствование Грозного те же мысли о церковных вотчинах развивал еще другой представитель боярских идей, князь Курбский, в своей истории Иоанна, где он постоянно расхваливает заволжских нестяжателей и бранит «прегордых и прелютых» иосифлян, соперничавших с боярами и во владении землей, и во влиянии на государственные дела. 
Кроме вопроса о монастырских вотчинах, обе монашеские партии сталкивались и по другим современным вопросам. Полемика между ними коснулась еще вопросов о вдовых попах (вдовое священство не имеет права заключать второй брак и поэтому возникал вопрос не постригать ли такого вдовца указно), причем Иосиф настаивал на отлучении их от службы, а Вассиан доказывал противное, и о казни еретиков. Около 1511 года появилось послание от имени белозерских старцев, в котором заключалось колкое опровержение Иосифова мнения о казни еретиков. Думают, что и оно написано было Вассианом, который всегда был заступником за еретиков и сам не был чужд их вольномыслия. Послание приводит разные примеры милосердия из Св. Писания; на положение Иосифа, что убить еретика руками или умертвить, как апостол Симона-волхва, молитвой — все равно, послание отвечает: «… и ты, господине Иосифе, сотвори молитву, чтобы еретиков пожрала земля… Проразумей же, яко много розни промеж Моисея и Илии и Петра и Павла, да и тебя от них». По сути это издевка. Призыв к Иосифу проявить свою святость «действием» и уподобить себя апостолам, что в принципе невозможно.