Происхождение жизни

 Эти взгляды дальнейшее  воплощение получили в принципе  непрерывности Г.В. Лейбница и  его учении о всеобщей связи  сущего. Лейбниц приходит к выводу  о родстве всех живых существ  и об их единстве с неорганической  природой. “Идея “вездесущия” жизни, - подчеркивал В. И. Вернадский, - проникала философию Лейбница  и едва ли можно сомневаться  в том, что через нее она  многообразным путем все время  сохранялась и жила в той  среде, в которой творила научная  работа человечества”.

Воззрения швейцарского философа и естествоиспытателя Ш. Бонне (1720-1793) испытали влияние Лейбница. По мнению Бонне, органический мир в целом  можно сравнить с организмом, в  котором все элементы связаны  между собой настолько тесно, что невозможно допустить отсутствие какого-либо из них. Хотя “лестница  существ” у Бонне, в которую он включал также и сверхъестественные существа -- ангелов и т. п., отражала несогласие с искусственной классификацией Линнея, она была далеко от того, чтобы рассматривать внешнее сходство видов как результат единства их исторического происхождения. Концепция Бонне в своей основе не содержала идеи развития, так как основывалась на преформистских представлениях, согласно которым эволюция - это развертывание вечно существующих зародышей, исключающее новообразования. Взгляды Бонне оказали сильное влияние на формирование естественнонаучных представлений французских материалистов.

Французский материалист Ж.О. Ламеттри (1709-1751) высказал идею о возникновении живых форм из органических зародышей под влиянием внешней среды. Единство растительного и животного царства он усматривал в сходстве составляющих их элементов. Ламеттри в какой-то степени подходил к идее эволюции, но делал это с крайне механистических позиций, полагая, что различие между животным, растительным миром и человеком - чисто количественного порядка.

Более развернутый характер эволюционные идеи приобрели в учении Д. Дидро (1713-1784), который прямо ставил вопрос о качественной изменчивости органического мира. Предвосхищая некоторые положения эволюционного учения, Дидро считал, что человек как биологический вид имеет свою историю становления, равно как и другие живые существа.

Важную роль в разработке идеи развития и становления эволюционного  учения сыграли труды выдающегося  французского естествоиспытателя XVIII в. Ж.Л. Бюффона (1707-1788), автора знаменитой многотомной “Естественной истории”. Бюффон резко критиковал классификацию  Линнея, построенную на идее неизменяемости видов. Он выступил против абсолютизации  разрывов между видами и исходил  из представления о постепенности переходов от одного вида к другому. В своей критике искусственной системы Линнея Бюффон впал в крайность. Он вообще стал отрицать возможность какой бы то ни было классификации, полагая, что виды - не реально существующие в природе единицы, а искусственные, надуманные категории.

Одним из первых философов, сделавших попытку применить  современное ему естествознание для объяснения строения и развития мира, был И. Кант. Неоднократные  его ссылки на сочинения Бюффона, Бонне позволяют сделать вывод, что Кант был знаком с новейшей литературой по вопросам познания жизни. Значительное влияние на него оказали  труды Лейбница и Лессинга. Признание  эволюции живого и растительного  мира явилось для Канта логическим завершением его космогонической  гипотезы. Идея развития рассматривалась  им как всеобщий принцип, применимый к познанию всех явлений, имеющих  место на Земле. Фактический научный  материал, которым располагала в  то время биология, не мог дать Канту  убедительных доказательств правильности его концепции. Тем не менее выводы, к которым он пришел, рассматривая живую природу, способствовали проникновению идеи эволюции в умы биологов. Кант предугадал сущность материалистического объяснения природы наследственного материала, совершенно верно подметив независимость его от внешних причин.

Возможность доказательства общности происхождения “великого  множества” видов живых организмов, населяющих Землю, Кант видел в создании естественной истории как самостоятельной  науки. Высказываясь в защиту исторического  подхода, Кант горячо выступает против идеи множества локальных актов  творения.

В этот же период немецкий естествоиспытатель К. Ф. Вольф (1734--1794) опубликовал свою диссертацию “Теория зарождения”, в которой опроверг учение о преформации  и научно обосновал теорию эпигенеза.

Смелую попытку распространить идеи развития на человеческую историю  предпринял ученик Канта И. Г. Гердер. В его теории органических сил  идея развития приобретает всеобщий характер. Из области поэзии, языка, мышления Гердер переносит ее на всю  природу. В труде “О переселении  душ” он излагает взгляды на развитие животного мира, которые затем  в его основном труде “Идеи  к философии истории человечества”  выражаются в форме всеобщего  закона природы.

Большой вклад в развитие эволюционных представлений внесли Эр. Дарвин, К.Ф. Кильмейер и в особенности французский натуралист Ж. Б. Ламарк (1744-1829).

Накопленный длительным развитием  биологической науки фактический  и теоретический материал требовал своего объяснения в рамках общей  концепции, диалектически отражающей противоречивые процессы развития в  живой природе. Такое объяснение было дано Ч. Дарвином, который вскрыл и объяснил источники и движущие силы этой эволюции. В основу теории эволюции им были положены следующие  материальные факторы: наследственность, изменчивость и естественный отбор. Его учение о естественном отборе стало ключевым в решении многих проблем эволюции органического  мира. В 1859 г. был выпущен главный труд всей жизни Ч. Дарвина - “Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь”.

в) Теории саморождения (самоорганизации)

Религиозные учения всех времен и всех народов приписывали обычно появление жизни тому или другому  творческому акту божества. Весьма наивно решали этот вопрос и первые исследователи природы. Даже для  такого выдающегося ума древности, каким являлся Аристотель, принять  представление о том, что животные -- черви, насекомые и даже рыбы - могли возникнуть из ила, не представляло особых затруднений. Напротив, этот философ утверждал, что всякое сухое тело, становясь влажным, и, наоборот, всякое мокрое тело, становясь сухим, родят животных.

Авторитет Аристотеля имел исключительное влияние на воззрения  средневековых ученых. Мнение этого  философа в их умах причудливо переплеталось  с учением отцов церкви, зачастую давая нелепые и даже смешные  на современный взгляд представления. Приготовление живого человека или  его подобия, “гомункулуса”, в колбе, при помощи смешения и перегонки  различных химических веществ, считалось  в средние века хотя и весьма трудным  и беззаконным, но, без сомнения, выполнимым делом. 

Получение же животных из неживых  материалов представлялось ученым того времени настолько простым и  обычным, что известный алхимик  и врач Ван-Гельмонт прямо дает рецепт, следуя которому можно искусственно приготовить мышей, покрывая сосуд с зерном мокрыми и грязными тряпками.

Ряд сочинений, принадлежащих  к XVI и XVII вв., подробно описывает превращение  воды, камней и других неодушевленных предметов в пресмыкающихся, птиц и зверей. Гриндель фон Ах даже приводит изображение лягушек, образующихся из майской росы, а Альдрованд дает рисунки, показывающие, каким образом птицы и насекомые родятся из веток и плодов деревьев.

Чем дальше развивалось естествознание, чем большее значение в деле познания природы приобретали точное наблюдение и опыт, а не одни только рассуждения  и мудрствования, тем более сужалась область применения теории самопроизвольного  зарождения. Уже в половине XVII в. доктор Реди простыми опытами доказал неосновательность мнений о самозарождении червей в гниющем мясе. Он покрывал мясо легкой кисеей и таким образом преграждал доступ к нему мухам, из яиц которых развиваются черви. При этом мясо загнивало, но образования червей никогда не происходило. Так же просто было опровергнуто мнение о самозарождении насекомых.

Таким образом, относительно живых существ, видимых простым  глазом, предположение о самозарождении оказалось несостоятельным. Но в  конце XVII в. Кирхером и Левенгуком был открыт мир мельчайших существ, невидимых простым глазом и различимых только в микроскоп. Этих “мельчайших живых зверьков” (так Левенгук называл открытые им бактерии и инфузории) можно было обнаружить всюду, где только происходило гниение, в долго стоявших отварах и Застоях растений, в гниющем мясе, бульоне, в кислом молоке, в испражнениях, в зубном налете. “В моем рту,- писал Левенгук,- их (микробов) больше, чем людей в соединенном королевстве”. 

Стоит только поставить на некоторое время в теплое место  скоропортящиеся и легко загнивающие  вещества, как в них сейчас же развиваются микроскопические живые  существа, которых раньше там не было. Откуда же эти существа берутся? Неужели же они произошли из зародышей, случайно попавших в гниющую жидкость? Сколько, значит, должно быть повсюду  этих зародышей! Невольно являлась мысль, что именно здесь, в гниющих отварах  и настоях и происходит самозарождение живых микробов из неживой материи. Это мнение в середине XVIII в. получило сильное подтверждение в опытах шотландского священника Нидхэма. Нидхэм брал мясной бульон или отвары растительных веществ, помещал их в плотно закрывающиеся сосуды и короткое время кипятил. При этом, по мнению Нидхэма, должны были погибнуть все зародыши, новые же не могли попасть извне, так как сосуды были плотно закрыты. Тем не менее, спустя некоторое время в жидкостях появлялись микробы. Отсюда указанный ученый делал вывод, что он присутствует при явлении самозарождения.

Однако против этого мнения выступил другой ученый, итальянец  Спалланцани. Повторяя опыты Нидхэма, он убедился, что более продолжительное нагревание сосудов, содержащих органические жидкости, совершенно их обеспложивает. Между представителями двух противоположных взглядов разгорелся ожесточенный спор. 

Спалланцани доказывал, что жидкости в опытах Нидхэма не были достаточно прогреты и там оставались зародыши живых существ. На это Нидхэм возражал, что не он нагревал жидкости слишком мало, а, наоборот, Спалланцани нагревал их слишком много и таким грубым приемом разрушал “зарождающую силу” органических настоев, которая очень капризна и непостоянна.

Таким образом, каждый из спорящих остался при своем мнении, и  вопрос о самозарождении микробов в  гниющих жидкостях не был разрешен ни в ту, ни в другую сторону в  течение целого столетия. За это  время было сделано немало попыток  опытным путем доказать или опровергнуть самозарождение, но ни одна из них не привела к определенным результатам. Вопрос запутывался все больше и  больше, и только в половине XIX в. он был окончательно разрешен благодаря  блестящим исследованиям гениального  французского ученого Пастера.

Пастер прежде всего доказал  крайне широкое распространение  микроорганизмов. Рядом опытов он показал, что всюду, а в особенности  около человеческого жилья, в  воздухе носятся мельчайшие зародыши. Они так легки, что свободно плавают  в воздухе, лишь очень медленно и  постепенно опускаясь на землю.

Таинственное появление  микроорганизмов в опытах предыдущих исследователей Пастер объяснял или  неполным обеспложиванием среды, или  недостаточной защитой жидкостей  от проникновения зародышей. Если тщательно  прокипятить содержимое колбы и  затем предохранять его от зародышей, которые могли бы попасть с  притекающим в колбу воздухом, то в ста случаях из ста загнивания жидкости и образования микробов не происходит.

Для обеспложивания притекающего в колбу воздуха Пастер применял самые разнообразные приемы: он или прокаливал воздух в стеклянных и металлических трубках, или защищал горло колбы ватной пробкой, в которой задерживаются все мельчайшие частицы, взвешенные в воздухе, или, наконец, пропускал воздух через тонкую стеклянную трубку, изогнутую в виде буквы S,-- в этом случае все зародыши механически задерживались на влажных поверхностях изгибов трубки. Всюду, где защита была в достаточной степени надежной, появление микробов в жидкости не наблюдалось. Но, может быть, продолжительное нагревание химически изменило среду и сделало ее непригодной для поддержания жизни? Пастер легко опроверг и это возражение. Он бросал в обеспложенную нагреванием жидкость ватную пробку, через которую пропускался воздух и которая, следовательно, содержала зародышей, жидкость быстро загнивала. Следовательно, прокипяченные настои являются вполне подходящей почвой для развития микробов. Это развитие не происходит только потому, что нет зародыша. Как только зародыш попадает в жидкость, так сейчас же он прорастает и дает пышный урожай.

Опыты Пастера с несомненностью показали, что самозарождения микробов в органических настоях не происходит. Все живые организмы развиваются  из зародышей, т. е. берут свое начало от других живых существ. Но каким  же образом появились первые живые  существа? Как зародилась на Земле  жизнь?

г) Концепции панспермии

Теория панспермии (гипотеза о возможности переноса Жизни  во Вселенной с одного космического тела на другие) не предлагает никакого механизма для объяснения первичного возникновения жизни и переносит проблему в другое место Вселенной. Либих считал, что «атмосферы небесных тел, а также вращающихся космических туманностей можно считать как вековечные хранилища оживленной формы, как вечные плантации органических зародышей», откуда жизнь рассеивается в виде этих зародышей во Вселенной.

В 1865 г. немецкий врач Г. Рихтер выдвинул гипотезу космозоев (космических зачатков), в соответствии с которой жизнь является вечной и зачатки, населяющие мировое пространство, могут переноситься с одной планеты на другую. Эта гипотеза была поддержана многими выдающимися учеными. Подобным образом мыслили Кельвин, Гельмгольц и др. в начале нашего века с идеей радиопанспермии выступил Аррениус. Он описывал, как с населенных другими существами планет уходят в мировое пространство частички вещества, пылинки и живые споры микроорганизмов. Они сохраняют свою жизнеспособность, летая в пространстве Вселенной за счет светового давления. Попадая на планету с подходящими условиями для жизни, они начинают новую жизнь на этой планете.