Тактика осмотра места происшествия

При рассмотрении того или иного события оказывается, что какие-то факты являются главной причиной, а остальные сопутствующими им условиями, необходимыми для наступления определенных результатов. В описанном случае главной причиной пожара был поджог. Наличие горючих веществ в ателье служило условием распространения огня, а отсутствие сквозняков воспрепятствовало полному сгоранию.

Причинно-следственная связь не всегда носит явный характер. О ее наличии могут свидетельствовать  другие более поверхностные, внешние  связи. Важной является связь по месту происшествия.

То, что находится в центре места  происшествия и на его ближайшей  периферии, возможно, в большей или  меньшей степени было связано  с происшествием, испытывало на себе воздействие участников события, само действовало на них или как-то иначе влияло на ход вещей.

Например, при осмотре взломанного промтоварного  ларька следователь отразил в  протоколе то обстоятельство, что  стены помещения изнутри выкрашены  в пачкающую ярко-голубую краску. Следователь, обратив внимание на это  обстоятельство, предположил, что преступник, находясь в тесном помещении, мог касаться стен и при этом испачкаться в краске. Одежда одного из заподозренных в краже оказалась обильно испачкана краской того же цвета. В сарае у него обнаружили похищенные ценности.

Территориальная близость того или иного предмета к месту происшествия может с наибольшей вероятностью указывать на связь его с расследуемым событием. Чем дальше предмет от места происшествия, тем менее вероятна такая связь, но это не освобождает следователя от обязанности осмотра отдаленной периферии, где зачастую обнаруживаются ценные вещественные доказательства. Если тот или иной участок в районе места происшествия в силу своего положения может иметь следы и вещественные доказательства, этот участок подлежит осмотру. Если тот или иной предмет в силу своего положения мог играть какую-то роль в событии преступления, он должен быть изучен в тех своих качествах, которые существенны для расследования.

Следователь должен обращать внимание на связь  по времени совершения преступления. Связь между различными явлениями (событиями) во времени выражается в том, что одни из них предшествуют другим, другие следуют за ними, третьи выступают одновременно. Такая последовательность может отражать более глубокие связи этих событий.

На  месте осмотра следователь видит много различных следов, но не все они связаны с расследуемым событием. Среди них есть старые, возникшие задолго до происшествия. Они, как правило, не могут иметь к нему отношения. Есть следы совершенно свежие, появившиеся после обнаружения происшествия, они также обычно не связаны с совершением преступления. Следы же, давность которых соответствует времени происшествия, вероятно, связаны с расследуемым событием и поэтому должны быть особенно тщательно изучены.

Неподалеку  от трупа убитой девочки была найдена в кустах старая гимнастерка, при осмотре которой обнаружили кокон гусеницы. Следователь правильно счел это обстоятельство имеющим значение для дела и изъял гимнастерку. Определив при помощи эксперта срок превращения гусеницы в кокон, он установил, что гимнастерка могла принадлежать преступнику, поскольку время, необходимое для образования кокона, соответствовало давности происшествия. Если бы оказалось, что к моменту совершения убийства гимнастерка уже находилась в кустах, то она явно не имела бы отношения к делу.

Имеющие отношение к расследованию события  следы могут и не совпадать  со временем совершения преступления, а предшествовать ему или следовать  за ним. Например, повреждение электропроводки  за день до взлома магазина могло быть приготовлением к совершению кражи. Производя осмотр, следователь обнаружил следы рук на сломанном выключателе наружного освещения магазина и счел их относящимися к делу. В дальнейшем был установлен взломщик, который накануне кражи оставил на выключателе следы своих рук.

Распространенной  ошибкой при осмотре является игнорирование случайностей, когда  некоторые элементы расследуемого  события рассматриваются лишь как  результат целенаправленных действий преступника. Так, например, иногда неверно  оценивают взлом в наиболее тонкой части преграды как безусловный признак осведомленности преступника, хотя это могло быть и результатом случайности.

Не  менее опасна другая крайность, когда  существенные признаки события воспринимаются как не заслуживающее внимания случайное стечение обстоятельств.

Особенно  опасна предвзятость следователя. Она  снижает критическую оценку и  вызывает извращенное толкование обстановки, что при осмотре места происшествия может привести к неисправимым ошибкам.

Так, например, преступники, проникнув в жилой дом, убили хозяина и смертельно ранили его жену, которая, придя в сознание, успела сообщить, будто одним из нападающих являлся их сосед, и назвала его фамилию. После его задержания осмотр места происшествия носил сугубо формальный характер, ибо следственные работники были уверены в том, что убийца установлен. Впоследствии была бесспорно доказана полная непричастность подозреваемого к убийству, а виновные так и остались неизвестны, ибо с первых шагов оказалась утраченной возможность раскрыть это преступление.

Значение  места происшествия как источника  сведений о событии и его участниках понимают многие преступники и потому нередко в следственной практике приходится иметь дело с различными инсценировками на месте происшествия. Искажая картину события, создавая фиктивную обстановку и фабрикуя отдельные доказательства, преступник стремится направить следствие по ложному пути.

Возможность разоблачения любой инсценировки обусловлена  следующими факторами: во-первых, как  правило, преступник по субъективным причинам не в состоянии безукоризненно инсценировать обстановку происшествия, сфабриковать убедительные лжедоказательства. Редкий человек способен все предусмотреть. К тому же преступник обычно не располагает соответствующими познаниями, в его распоряжении не всегда имеются необходимые технические средства. Поэтому чаще всего ему удается достигнуть лишь внешнего правдоподобия инсценировки; во-вторых, инсценировка объективно не может совладать с картиной подлинного происшествия. Различия в содержании этих событий, механизме образования следов, характере действий участников накладывают определенный отпечаток на место происшествия.

Значит, многое зависит от проницательности следователя, умения уловить неизбежные во всех случаях признаки инсценировки и, пользуясь выражением Менделеева, «увидеть за очевидной правдой скрытую истину».

Следует иметь в виду, что преступники, стараясь дезориентировать расследование, подчас «инсценируют инсценировку», хотя преступление фактически было совершено. Поэтому всегда нужно быть готовым взять под сомнение то или иное обстоятельство, придирчиво его рассмотреть, имея в виду, что оно может быть специально навязано следователю.

Критически  оценивая обстановку происшествия, следователь  должен подумать над тем, не скрывается ли за данными признаками какое-либо другое преступление.

Наличие признаков двух различных преступлений может быть, разумеется, результатом  действительной их совокупности. Например, изнасилования, ограбления и убийства или поджога и кражи. Однако сочетание  признаков таких преступлений, которые обычно не совершаются одновременно одним и тем же лицом, в одном и том же месте, с большой вероятностью указывает на инсценирование.

Обстановку  места происшествия можно рассматривать  как овеществленную психологию участников расследуемого события, действовавших на этом плацдарме. Его изучение позволяет с большей или меньшей степенью вероятности судить о психических особенностях преступника.

Как известно, психика людей проявляется  в их деятельности и при посредстве их деятельности. По материализованным продуктам человеческого поведения (в том числе и поведения преступного) мы судим о свойствах человека, его потребностях, мотивах и целях, предпочтительном образе действий, некоторых чертах характера, привычках, навыках и умениях, поскольку они проявились в данной ситуации и отразились в реальной обстановке.

Особое  криминалистическое значение имеет  способ совершения преступления. Он позволяет  судить о том, был ли преступник привычным или случайным, знающим или незнающим, какой «индивидуальный почерк» ему присущ.

При, многократном повторении одинаковых действий в сходных условиях в нервной  системе человека формируются устойчивые, налаженные и автоматизированные системы связей, названные И.П. Павловым динамическим стереотипом.

Длительные  упражнения вырабатывают у рецидивистов специфический образ действий, выполняемых  для совершения и сокрытия преступления. Будучи достаточно постоянным и индивидуальным, он позволяет регистрировать преступления и преступников, используя это в целях борьбы с преступностью.

По  следам на месте происшествия и имеющимся  указаниям на способ совершения и  сокрытия преступления можно судить о знаниях, которыми должен был обладать правонарушитель, о наличии у него определенных бытовых или профессиональных навыков, своеобразных привычек, умений, сноровки, способностей и т.п. Так, в приемах вязки узлов проявляются специальные навыки моряка, рыбака, пожарного, такелажника. Способ расчленения трупа может свидетельствовать о познаниях преступника в области анатомии. Встречаются следы, свидетельствующие о характерном способе курения, привычке сплевывать и так далее. Обстановка происшествия и обстоятельства дела могут указать производящему осмотр на некоторые черты характера преступника (решительность или робость, осторожность или смелость, настойчивость или жестокость).

Наиболее  существенные психологические данные, получаемые при осмотре, относятся  к мотиву преступления. Установление же мотива чрезвычайно облегчает обнаружение виновного. Значение анализа обстановки места происшествия в целях установления субъективной стороны преступления покажем на примере.

Например, секретарем в одном из учреждений Москвы работала Новикова, молодая  женщина, потерявшая мужа. Ее отсутствие на службе в течение двух суток вызвало беспокойство. К Новиковой был послан один из сотрудников. На его стук в запертую дверь изолированной квартиры никто не отозвался. У соседей выяснить причину отсутствия Новиковой не удалось. Еще через сутки было сделано заявление в следственные органы об ее исчезновении. Работники следствия, вскрыв дверь квартиры Новиковой, в спальне на кровати, обнаружили труп последней. На шее Новиковой зияла рана, нанесенная острым, тонким оружием: лицо было обезображено, на пальцах рук и ладонях виднелись глубокие порезы. Новикова, по-видимому, в целях самозащиты, хваталась за орудие убийцы. На трупе было только нижнее белье. Постель была залита кровью, здесь же лежала бритва. В комнате горело электричество. Это давало основание предполагать, что убийство совершено в вечернее или ночное время.

Из  платяного шкафа было выброшено  на пол выглаженное белье, а бумага, расстеленная на полках, имела буроватые  полосы, оставленные, по-видимому, окровавленными пальцами, когда под белье просовывались руки. Здесь же лежала дорогая шуба, чемоданы были открыты и перерыты, ящики письменного стола выдвинуты и на полу рассыпаны бумаги и письма. Шкатулка на столе была раскрыта и около нее валялись мотки ниток, иголки, наперстки и пуговицы. Была перерыта дамская сумочка убитой, брошенная на полу в столовой.

Установить, какие вещи похищены, было трудно, так  как у покойной не оказалось родственников  и близких знакомых. Однако два  факта удалось установить: во-первых, сослуживцы видели у убитой дорогие наручные часы, которых не оказалось, и, во-вторых, в последний день Новикова получила заработную плату и денежную премию, но денег в квартире также не было.

Ознакомление  с содержанием обнаруженных писем  ничего существенного не дало: часть их была написана покойным мужем, часть школьной подругой, с которой Новикова не виделась больше шести лет.

На  этом первоначальный этап расследования  был закончен. Полагая, что убийство совершено с целью ограбления, следователь зашел в тупик.

Другой  следователь, знакомясь с материалами дела, обратил внимание на следующие обстоятельства:

1. Совершив убийство, преступник произвел  тщательные поиски: очевидно, он  не спешил и не боялся хозяйничать  в квартире. При этом ряд ценных  вещей не был похищен. Все  это не вязалось с версией об убийстве с целью ограбления.

2. Исчезновение часов и денег  могло расцениваться как доказательство, подтверждающее такую версию, поскольку  именно эти ценности удобно  было незаметно вынести. Но  могла быть допущена и другая  версия: эти ценности взяты для создания видимости убийства с целью ограбления.

3.Тщательность  произведенных преступником поисков  под бельем, в шкафу, в чемоданах,  в ящиках стола, в шкатулке  дает основание полагать, что  он искал какие-то небольшие  предметы. Этими предметами могли явиться не только ценные вещи, но в равной степени и документы (письма, записки).

В связи с этим нужно установить, не состоял ли кто-либо еще в переписке  с Новиковой и не является ли беспорядок в комнате результатом поисков  с целью изъятия написанных ей писем и сокрытия факта знакомства с ней.

В свете этих соображений приобретает  особое значение тот факт (на который  раньше не обращалось внимания), что  письма подруги и покойного мужа адресовались Новиковой не на дом, а  на почту до востребования.

Поиски, предпринятые в этом направлении, дали результат. На почтамте было обнаружено письмо на имя Новиковой, прибывшее  за неделю до убийства из Иванова. Письмо (без подписи и обратного адреса), судя по содержанию, было написано мужчиной, с которым убитая находилась в близких отношениях. Тон письма свидетельствовал о серьезной размолвке его автора с Новиковой.

Выяснилось, что за два месяца до убийства Новикова лечилась на юге. Допрос работников санатория  не внес ничего нового в дело. Но по книге учета отдыхающих удалось установить, что одновременно с Новиковой в санатории находился житель г. Иваново инженер Борисов. Его место службы и домашний адрес были записаны в регистратуре.