Франс Хальс

Франс (Hals, Frans) Между 1581 и 1585, Антверпен — 1666, Харлем. Голландский живописец. Родился в семье ткача, происходившей из Голландии и вернувшейся из Фландрии на родину в 1591. Учился у К. ван Мандера (1600—1603) в Харлеме; мастер гильдии Св. Луки с 1610. Жизнь Халса небогата событиями и мало известна. Он почти безвыездно работал в Харлеме за исключением короткого посещения Антверпена в 1616 и пребывания в Амстердаме в сер. 1630-х. В 1616 становится членом камеры риторов, актеров-любителей. Пережил огромную прижизненную славу, но умер в бедности. Халс принадлежит к числу первых великих художников XVII в., искусство которых создает впечатление непрерывного жизненного потока, он один из крупнейших реформаторов европейской портретной живописи, обогативший круг ее моделей представителями всех слоев общества, в равной мере наделенных подкупающей естественностью. В молодые годы его влекла к себе кипучая, жизнерадостная натура человека; как ни один мастер, он владел секретом передачи улыбки, озаряющей лицо, мгновенного жеста, непринужденной позы. При широте и свободе живописи, наполняющей поверхность его картин движением и трепетом мазков, искусство художника безупречно точно в передаче пластической формы. Произведения Халса до 30-летнего возраста неизвестны. Традиционен ранний достоверный портрет Якобуса Зафериуса, архиепископа собора в Харлеме (1611, Харлем, Музей Ф. Халса), исполненный в суховатой живописной манере, но уже передающий индивидуальные оттенки лица этого человека. Интерес к показу действия, острой, мгновенно запечатленной ситуации привлек художника к жанровой картине с темой бесшабашно пирующих компаний, что находило созвучие в работах утрехтских караваджистов и вместе с тем связывалось с образами фольклора, народных ярмарочных представлений. В Веселом обществе (ок. 1616) назидательная фарсовая сценка о старом ловеласе и молодой плутовке разыграна персонажами столь живо, что они словно были где-то уже увидены зрителем. Естественна вызывающая непринужденность охмелевшего горланящего офицера, которого притворно пытается образумить его вкрадчивая подружка (Юнкер Рамп и его возлюбленная, 1623, обе — Нью-Йорк, музей Метрополитен). Халса привлекали дети, мир их безыскусных, открытых чувств (Поющий мальчик-флейтист, ок. 1625, Берлин, Гос. музеи; Поющие мальчики, ок. 1624—1625, Кассель, Картинная галерея; Дети с кружкой, 1626—1628, Роттердам, Музей Бойманса — ван Бёнингена). Детские головы подчас кажутся набросками, сделанными в несколько минут (Смеющийся мальчик, 1620—1625, Гаага, Маурицхейс). Жанровый подход к портрету, первоначально не имевшему у Халса четко обособленных границ, отличает его знаменитые работы 1620—1630-х, для которых ему позировали люди из низов общества, посетители харлемских кабаков, участники народных представлений. Среди них задорная и обаятельная Цыганка (ок. 1628, Париж, Лувр). В образе девушки, нежное лицо которой светится лукавой улыбкой, угадывается стихийная полнота жизни; в мягких, коричневато-золотистых, серых, розовых тонах — ощущение легкости, одушевления, на фоне голубоватого неба косо проносятся светлые облака. Весь в движении насмешливый Шут с лютней (ок. 1624— 1626, Париж, частное собрание) — воплощение народного юмора, ловкости, бесстрашия и смекалки. Всеобщий собутыльник и балагур, а где-то в основе своей одинокий и опустившийся бродяга — таков Мулат (название объясняется смуглым, задубевшим на солнце цветом кожи; 1628—1630, Лейпциг, Музей изобразительных искусств); стынущий на неприютном морском берегу, но не теряющий бодрости духа мальчишка-рыбак в лохмотьях (ок. 1630, Антверпен, Королевский музей изящных искусств); хохочущая трактирщица Малле Баббе, прозванная гарлемской ведьмой, — порождение темной, порочной, но неистребимо цепкой жизненной силы (ок. 1630, Берлин, Гос. музеи; вариант в Нью-Йорке, музей Метрополитен). Живопись здесь почти монохромна, длинные и короткие, густые и прозрачные мазки нарочито резки, грубоваты, словно колючие. Халс обращается не только к жанровому типу портрета, но и к портрету парному (первый в его творчестве — Семейный портрет купца Изака Массы и его жены Беатрикс ван Лан, ок. 1622, Амстердам, Рейксмузеум, изображающий молодую чету в саду), а также к групповому портрету, приносящему художнику широкую известность и составляющему в его наследии большую группу произведений. В статичную и жесткую традицию голландского корпоративного портрета, подчиненную строгим правилам репрезентации, Халс внес свежее и непосредственное дыхание жизни. Написанные ранее большие полотна с изображением празднеств гарлемских стрелковых гильдий (своего рода почетной бюргерской милиции) находятся в Харлеме, в музее его имени. Живописец героической поры истории Нидерландов, Халс принадлежал к тому поколению, руками которого было построено независимое голландское государство, и ему оказались близкими образы этих энергичных, смелых и целеустремленных людей, при встрече которых за пиршественным столом все равны и одинаково значительны, вместе с тем художника привлекала сама атмосфера праздника, возможность уловить и передать разнообразие взаимоотношений людей, их поз, жестов, движений, выражений лиц и взглядов в единой, безупречно построенной композиции. В первом по времени полотне 1616 Банкет офицеров стрелковой роты Св. Георгия, где композиция строится в виде спокойной горизонтали и еще не достигнуто тесное взаимодействие между фигурами, ощущается зависимость от традиции предшественников, что возмещается исключительной живостью изображения всех участников торжественного собрания. В групповых портретах офицеров стрелковых рот Св. Георгия (1627) и Св. Адриана (1627 и 1633) уже сцены не официального банкета, а веселой дружеской пирушки, объединенной единством настроения, приобретают свободный и непринужденный характер. Группы офицеров как бы увидены художником случайно, каждая фигура запечатлена в мгновенно схваченной позе, персонажи Халса, представляющие ярко характерные портреты, душевно открыты зрителю, приглашают его разделить их общество. Принцип пересекающихся диагоналей решительно меняет приемы композиции, подчеркивает ее асимметрию, живописность и динамизм. Акценты голубого, желтого, оранжевого и алого в шарфах, знаменах, драпировках создают богатую красочность картин с темными фонами и элегантным контрастом черного и белого (в костюмах и воротниках). Солнечный свет играет на одеждах, быстрая кисть виртуозно передает матовый шелк, глубину бархата, блеск атласа, тонкий узор кружев, сверкающий металл. По словам французского художника и писателя Э. Фромантена, "мастерство Халса несравненно, он это знает и любит, чтобы другие видели это". Знаменитый художник получает многочисленные заказы, в т. ч., как свидетельствуют старые документы, и на картины религиозного содержания. О том, что они, по-видимому, существовали, позволяют судить два полотна (ок. 1623—1625), обнаруженные в Одессе, в Гос. музее западного и восточного искусства, — Евангелист Лука и Евангелист Матфей. Халс создает в 1620—1630-е множество портретов представителей голландского общества. Мажорное звучание отличает образ Улыбающегося кавалера (1624, Лондон, собрание Уоллес), человеческим теплом овеяно изображение молодой женщины с ребенком (1620, Берлин, Гос. музеи), выразителен портрет уже известного нам Изака Массы (1626, Торонто, Художественная галерея Торонто), предприимчивого торговца шелком в России, знавшего русский язык и описавшего события Смутного времени. Веселый собутыльник (ок. 1630, Амстердам, Рейксмузеум), открыто адресующийся к зрителю, возвращает художника к образам прошлого. Но в целом с годами его портреты становятся строже, сдержаннее, более глубокими и сложными по психологической характеристике, раскрывающей в людях такие стороны, которые, возможно, он не замечал раньше. Показное великолепие парадного, во весь рост портрета преуспевающего гарлемского бюргера Виллема ван Хейтхейзена не лишено оттенка иронии (нач. 1630-х, Вадуц, собрание Лихтенштейн). Через несколько лет, в 1639, Халс напишет маленький интимный портрет того же коммерсанта, который сидит, закинув ногу за ногу, и в эгоистическом безразличии к окружающему лениво раскачивается на стуле. Только Халс мог изобразить столь необычный мотив. Плебейская внешность приосанившегося владельца пивоварни толстяка Класа ван Форхаута никак не вяжется с его тщеславной попыткой выглядеть знатным кавалером (1638, Нью-Йорк, музей Метрополитен). На рубеже 1630—1640-х в творчестве Халса происходит существенный перелом. Наступают новые времена, утверждаются иные вкусы. Процветающие дельцы и их сытые семьи предпочитают льстивые, приукрашенные изображения. Старый художник, завсегдатай гарлемских питейных заведений с его безалаберной, материально неустроенной жизнью, отягченный многочисленным семейством, постепенно теряет заказчиков. Из его поздних произведений — наивысших достижений всего творческого пути — исчезают образы детей, музыка, праздничное настроение, с неожиданной глубиной и беспощадной зоркостью он оценивает человека; ирония приобретает оттенок горечи и пессимизма. Меняется живописная манера, развивающаяся в сторону тональной гармонии, изысканного сочетания черного, серебристо-серого; сам черный тон насыщается богатством оттенков от угольного до жемчужно-серого, легкие, размашистые, небрежные, словно сдвинутые со своего места, идущие в разных направлениях мазки свободно лепят пластическую форму. Разносторонние по характеристике портреты позднего Халса порой беспощадны — полный заносчивого высокомерия и самовлюбленности президент судебной палаты в Утрехте Яспер Схвале (1646, Прага, Нац. галерея); холеный, безвольный, пресыщенный отпрыск богатой, задающей тон в обществе голландской семьи (Портрет молодого человека из семьи Койманс, 1645, Нью-Йорк, частное собрание). Иногда мастер достигает особой глубины в передаче внутренней ущербности лишенного всякого светского лоска, неуверенного в себе человека с виноватой улыбкой (Портрет мужчины в широкополой шляпе, ок. 1660, Кассель, Картинная галерея). Халса по-прежнему влекут к себе сильные волевые натуры. Однако былой внутренний подъем сменяется теперь холодной сдержанностью чувств — один из последних шедевров, Мужской портрет (1650—1652, Нью-Йорк, музей Метрополитен), редкий по красоте живописи, с широким использованием лессировок и обилием цветовых нюансов черного тона; по ощущению скрытой жизни этому портрету близок образ неизвестного мужчины в черной одежде, в подвижном лице которого угадываются усталость и ирония (1650—1652, Санкт-Петербург, Гос. Эрмитаж). Серию поздних групповых портретов Халса открывает Портрет регентов госпиталя св. Елизаветы (1641, Харлем, Музей Ф. Халса) со спокойной, уравновешенной композицией, сосредоточенной атмосферой, строгой колористической гаммой. В отличие от динамичных групповых портретов 1620—1630-х поздний групповой портрет той же гильдии Св. Георгия (1639, Харлем, Музей Ф. Халса), где художник, член этой гильдии, поместил отмеченный печатью жизненных невзгод автопортрет, теряет ощущение праздничности, статичен по композиции. Вершина творчества Халса — два поздних групповых портрета регентш и регентов приюта для престарелых в Харлеме (1664, Харлем, Музей Ф. Халса). Оба полотна сильно потемнели от времени, но, тем не менее, они создают незабываемое впечатление разрушительной силы старости. В более четко организованном портрете чопорных старух с ханжескими поблекшими лицами, костлявых кистях их рук еще теплится привязанность к материальной стороне жизни. В портрете же регентов царит атмосфера растерянности, беспокойства, композиционного разнобоя лишенных устойчивости фигур, их неловких поз, хаотичных жестов. Единственно сильный цветовой аккорд — розово-красное пятно ткани на колене одного из регентов, а в портрете женщин — обрез книги — вносят в сумрачный колорит полотен особую напряженность. Свободная фактура мазка здесь столь смела и подвижна, а краски так прозрачны и текучи, что Халс впоследствии недаром становится кумиром импрессионистов. Влияние его искусства на современников и учеников огромно в портрете, в бытовом жанре, в развитии принципов колоризма.

Возвращение «Святого Луки»

Вся эта история невольно всплыла, когда с выставки в Москве похитили один из его шедевров «Евангелист  Лука». Случилось это в 1965 году. Директор Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина Ирина Александровна  Антонова рассказывает: 
– Та кража легла в основу фильма «Возвращение „Святого Луки“. Речь шла о знаменитой картине Халса, которую для участия в экспозиции нам прислали из одесского музея. Однажды утром ее не оказалось на месте. Я тогда уже работала директором музея. Можете представить мое состояние! Правда, портрет очень быстро нашли. Вором оказался наш реставратор, молодой парень. Он вырезал картину из рамы, свернул в рулон и хотел продать иностранцу, но не успел – был арестован. Получил десять лет тюрьмы. Я получала от него письма с раскаянием и просьбой простить…

Жизнерадостный вдовец

В насыщенном творческими удачами 1616 году умирает первая супруга художника  – Аннеке. Горевал он недолго и спустя год женился на Лисбет Рейнирс, собственной служанке. Их брак длился целых полвека, но счастливым его назвать сложно: пока Лисбет, малообразованная женщина, воспитывала 12 детей (своих и от союза мужа с Аннеке), Франц не отказывал себе в житейских радостях. Всякий раз, поссорившись с женой, он представал перед судом, но нисколько не раскаивался. Прямо с судебного заседания художник отправлялся в кабак, где весело проводил время в кутежах, щедро угощая многочисленных приятелей. Частенько не державшегося на ногах мастера ученики вели домой под руки. Отдавая дань спиртному, он не упускал из виду ни одной хорошенькой служанки. При этом никакие внушения священнослужителей о том, что известному человеку не подобает вести такой образ жизни, на Франца не действовали. Будто в подтверждение правила «подобное всегда находит себе подобное», он в 1618 году вступает в объединение риторов «Любовь превыше всего». То было сборище актеров-непрофессионалов и доморощенных поэтов. Веселая компания бродила по городам и весям Голландии, зарабатывая на жизнь исполнением назидательных пьес и всяческими розыгрышами. Лучшего времяпрепровождения для гуляки Халса трудно было придумать. Но, как ни странно, создавалось впечатление, что безалаберный образ жизни только способствует развитию его таланта. За короткое время художник создает целую галерею картин. На одних изображены военные («Банкет офицеров стрелковой роты Святого Адриана», «Офицеры стрелковой роты Святого Георгия»), на других – богатые бюргеры. И всякий раз – удача, что отмечали и великие художники Питер Пауль Рубенс и Ван Дейк, нередко посещавшие его мастерскую. 
Однако вот что уже в наше время писала искусствовед Марфа Замкова, внучка знаменитого скульптора Веры Мухиной: «Халс умел с редкой непредвзятостью смотреть на свои модели, но не был способен к их вдумчивому психологическому изучению, к проникновению в их внутренний мир. Когда перед его мольбертом сидел великий ученый Рене Декарт, он сумел увидеть в нем только чудака, похожего на ночную птицу. Картина „Цыганка“ представляет собой очень характерный для Халса портрет очаровательной, лукаво улыбающейся молодой девушки, но не более того». 
Вершиной творчества Франца Халса стали полотна, на которых изображены четыре великих евангелиста – Иоанн, Марк, Матфей и Лука. Их художественное воплощение сразу получило статус канонического. В знак высочайшего признания таланта портретиста с ним пожелал встретиться сам кардинал.

Баловень судьбы в нищете

Редкие заказы приносили гроши, и в 1661 году Халс был вынужден обратиться в гильдию художников с просьбой освободить его от уплаты членских взносов. Еще недавно успешный и состоятельный, живописец стал бедствовать, да настолько, что год спустя городские власти назначили ему пожизненную субсидию. 
Последние крупные заказы на два групповых портрета «Регенты приюта для престарелых» и «Регентши приюта для престарелых» художник получил в 1664 году. После этого клиентов не стало совсем, и Халс впал в нищету. Странно, конечно, что его многочисленные ученики, известные живописцы того времени Дирк Халс, Юдит Лейстер, Ян Минзе Моленар и Андриан ван Остаде, не предприняли попыток помочь учителю. Во всяком случае, история умалчивает об этом. 
Скончался Халс в харлемской богадельне 26 августа 1666 года. 
Судя по тому, что его художественное наследие оказалось забытым почти на два века, проклятие незаконнорожденной дочери Франца, как она предсказывала, коснулось и произведений живописца.

Винсент Ван Гог говорил о Франце Халсе, одном из лучших голландских художников XVII века: «Он писал портреты, одни только портреты… Дальше этого он не шел, но это вполне стоит „Рая“Данте, всех Микеланджело и Рафаэлей, и даже греков». 
Точная дата рождения Халса не установлена. Искусствоведы называют промежуток между 1580 и 1585 годами. 
Время было неспокойное: разгорелась Нидерландская буржуазная революция, и второй по величине город Фландрии Антверпен, выступивший на стороне восставших, в 1585 году был осажден и захвачен испанскими войсками. Чтобы быть подальше от военных действий, многодетная семья ткача Халса, жившая там, переехала в Харлем, что в Северных Нидерландах. Среди своих братьев и сестер Франц выделялся ярко выраженной способностью к рисованию. Мальчика отдали для обучения в мастерскую живописца Карела ван Мандера, и в 1610 году он получил звание мастера. 
Год спустя молодой художник женился и вскоре стал отцом. Прокормить семью одной живописью не удавалось – Франц поступает рядовым на службу в стрелковую роту Святого Георгия. Однако муштры и стояния в караулах ему испытать не довелось: гильдия стрелков только в военное время была обязана выступать на защиту населения, а в мирные дни принимала участие в парадах и других торжественных мероприятиях, несла почетный караул. 
Срок службы офицерского состава в таких частях составлял обычно 3-4 года, и завершение его праздновалось с большим размахом. Именно по этому поводу сослуживцы в 1616 году заказали Хальсу свой коллективный портрет. Чтобы утихомирить друзей, просивших изобразить их на первом плане, Франц придумал собственную композицию, в которой фигуры располагались в соответствии с получаемым им гонораром. Вот почему на первом плане картины красуются богатые полковники, затем – капитаны, а уж за ними – сержанты. 
Многофигурное полотно Франца «Банкет офицеров стрелковой роты Святого Георгия» вызвало восторг не только заказчиков, но и всех, кому довелось его видеть. Заказы Халсу посыпались один за другим. При этом выяснилось, что кисти мастера подвластны и жанровые сцены («Супружеская пара в парке», «Поющие мальчики»), и религиозные сюжеты («Евангелист Лука», «Евангелист Матфей»).

Банкет офицеров роты святого Георгия (1616), Музей  Франса Хальса, Харлем

В 1612 году стрелковая рота святого  Георгия пополнилась новыми членами. Среди "неофитов" был и сам  Хальс. Возможно, именно это событие он и должен был увековечить групповым портретом. Существуют более ранние групповые портреты членов стрелкового общества святого Георгия. Офицеры на них изображены в искусственных, неподвижных позах, лица их не похожи на лица живых людей. Совсем по-другому выглядят офицеры Хальса. Создается впечатление, что художник застал их врасплох во время веселого дружеского обеда. Взгляните хотя бы на капитана роты, сидящего с ножом в руке - так, словно он собирается отрезать кусок окорока. На почетном месте под пышным балдахином расположились старшие офицеры во главе с полковником. Он поднял бокал, приветствуя собравшихся. Только что вошедший в комнату знаменосец в высокой шляпе скептически смотрит на зрителя. 
Композицию группового портрета оживляют красно-белые перевязи стрелков (красный и белый - цвета Харлема), а флаг на заднем плане раздвигает пространство картины и придает ей глубину. 
Праздники, подобные этому, иногда растягивались на несколько дней, а все обильное угощение оплачивала городская казна.

Еще большей яркостью характеристики отличаются хальсовские портреты людей из народа и из низов общества — рыбаков, музыкантов, завсегдатаев кабаков, уличных мальчишек. К этим людям художник относится с наибольшей симпатией. К лучшим произведениям мастера относится луврская «Цыганка» (ок. 1628/30). С изумительной меткостью схвачены художником задорная улыбка и лукавый взгляд, которым цыганка обменивается с невидимым собеседником. Ни в чем не приукрашивая свою модель, Хальс создает образ большого обаяния. Стихийная полнота жизни, которую излучает эта картина, выражена и в самой живописи — в сочетании ярких горячих тонов лица и растрепанной прически с более холодными тонами одежды и фона — зеленовато-голубого неба, по которому наискось проносятся белые облака. Живописная манера отличается смелостью и свободой; широкие мазки не только безупречно передают форму — по одному намеку художника зритель угадывает целое,— но и являются как бы непосредственным выражением бурного темперамента художника. Строго продуманная по замыслу, отличающаяся высокой степенью художественной законченности, картина эта кажется выполненной в едином импровизационном порыве.

Вершина творчества Хальса — два его поздних групповых портрета регентов и регентш приюта для престарелых (1664; Гарлем, музей Франса Хальса), написанные им в возрасте восьмидесяти четырех лет. В этих портретах, может быть, меньше блеска, чем в хальсовских групповых композициях прошедших десятилетий, но несравненно острее раскрыты индивидуальные образы и гораздо сильнее их эмоциональное воздействие в целом. Тлением смерти веет от портрета регентш — чопорных высохших старух в накрахмаленных воротниках и наколках. Еще более выразителен портрет регентов. Вместо прежних крепких жизнерадостных бюргеров перед нами лишенные устойчивости, развинченные фигуры людей, сидящих в неловких позах; жесты некоторых из них нелепы, криво надвинутые шляпы как будто сползают с голов, мутные взгляды устремлены на зрителя. С характеристикой образов органически связано колористическое решение: в картине доминируют сочетания черного, серого и белого; розовато-красное пятно ткани на колене одного из регентов — единственное пятно чистого цвета — вносит в сумрачный колорит картины особую напряженность.

Франс Хальс. «Малле Баббе». Начало 1630-х гг. Берлин.

Нередко границы портрета оказываются для Хальса слишком тесными, и он вводит в портрет элементы сюжета, развернутого действия. Он создает серию разнообразных детских портретов, в том числе изображающих детей, занятых пением либо игрой на музыкальных инструментах. Лучшее произведение этого рода —красивая по композиционному и колористическому решению картина «Поющие мальчики» (1624/25; Кассель)—с большой убедительностью передает облик детей и их увлеченность музыкой. Кассельская картина, так же как более раннее полотно Хальса «Юнкер Рамп со своей подругой» (ок. 1623), представление о котором дает старая копия в нью-йоркском Метрополитен-музее, стоит уже на грани бытовой картины. Подобной же «сюжетной» трактовкой образа характеризуется и «Малле Баббе» (Берлин)— почти гротескный по остроте портрет известной содержательницы харчевни, прозванной «гарлемской ведьмой». Художник изобразил ее с совой на плече и огромной пивной кружкой в руке; ее улыбка похожа на гримасу.

В названных произведениях  особенности живописного мастерства Хальса выступают наиболее отчетливо. Художник пишет по быстро выполненному подмалевку широкими уверенными мазками краски, которые, будучи положены рядом, то дополняют друг друга, то контрастируют между собой, то, наложенные один на другой, дают неожиданный красочный эффект. Кисть мастера отличается исключительной беглостью и быстротой, однако стихийный живописный темперамент Хальса не идет в ущерб пластической ясности образа: Хальс великолепно чувствует структуру головы, руки, фигуры, предмета и умеет очень остро подчеркнуть ее. При всей широте своей живописи он не допускает ничего незаконченного, приблизительного — любая деталь, как бы свободно она ни была набросана, будь то гофрированные и кружевные воротники и манжеты богатых бюргеров или бокал в руке офицера, получает у него исчерпывающее живописное выражение. Колорит Хальса, первоначально отличавшийся многокрасочностью и преобладанием пятен чистого цвета, приходит со временем к единой золотисто-оливковой или серебристо-серой тональной гамме.

Франс Хальс. Портрет Виллема ван Хейтхейсена. Ок. 1637 г. Брюссель, Музей изящных искусств.

В заказных индивидуальных портретах Хальса, изображающих обычно состоятельных бюргеров и их жен, герои Хальса лишены какой бы то ни было скованности и натянутости; они представлены в непринужденных позах, свободно, жестикулирующими. В «Портрете Хетхейсена» (Брюссель, Музей) богатый гарлемский бюргер изображен сидящим, закинув ногу на колено, и раскачивающимся на стуле; в «Портрете Исаака Массы» (1626; Торонто, Художественная галлерея) портретируемый небрежно отводит взгляд от зрителя. Жизненная активность портретных образов Хальса особенно ярко проявляется во взаимодействии их со зрителем. Герои Хальса изображены либо обращающимися к невидимому собеседнику, находящемуся за пределами картины,— и зритель становится как бы невольным свидетелем их беседы, либо чаще всего — непосредственно к самому зрителю («Веселый собутыльник»; Амстердам, Рейксмузей). Оптимистическое мировосприятие Хальса сказывается в том, что он часто изображает своих героев улыбающимися или смеющимися («Улыбающийся офицер» в Лондоне, собрание Уоллес, и многие другие портреты). Но это не стереотипная улыбка вежливости и превосходства, свойственная многим портретам барокко» и 18 в.,—в улыбке героев Хальса всегда выражается избыток сил и жизнерадостности, вскрывается характер человека.