Ярусы языковой системы

Отношение слова и фразеологизма было в центре внимания фра-зеологов со времени формирования фразеологии как отдельной лингвистической дисциплины. Если первоначально лексикологи по большей части отождествляли слово и фразеологизм (и прежде всего в семантическом отношении), то в последнее время многие языковеды склонны видеть во фразеологизме особую конститутивную единицу языка, образующую свой структурный уровень; утверждается при этом особый характер значения фразеологизма и выполняемых им функций. В противоположность такому мнению мы считаем, что нет достаточных оснований выделять фразеологизм из лексико-семантического уровня. И семантической близостью, и своей семантико-грамматической функцией, соотносительностью с морфологическими разрядами слов, соотношением внутренней формы и значения фразеологизм не порывает со словом. Разумеется, эти общие черты не исключают своеобразия фразеологизма. Своим образным, характеристическим значением, выполняемыми в предложении функциями фразеологизм родствен словам с синтаксически обусловленным значением (образная, эмоциональная характеристика, даваемая подлежащему). Фразеологизм, имея образное, характеристическое значение, либо выполняет собственно предикативную функцию, либо образно определяет, уточняет предикат. Отсюда становится понятным, почему самыми многочисленными в языке являются глагольные и наречные фразеологизмы. Малочисленные субстантивные и адъективные фразеологизмы употребляются, как правило, в функции сказуемого, т е. являются предикативами, образной, эмоциональной характеристикой субъекта-подлежащего (ср. : чучело гороховое, сонная тетеря, от горшка два вершка, с коломенскую версту, не все дома и т. п ).

Особое место на лексико-семантическом уровне занимают глагольно-именные сочетания. Это весьма продуктивный класс лексически расчлененных устойчивых предикатов, в большинстве своем коррелятивных глаголу {участвовать = принимать участие, помогать = оказывать помощь, влиять = оказывать влияние и т. п ). Предикаты такого типа весьма продуктивны во многих современных языках, как вторичные образования они наблюдались и в древнем состоянии языков.

В отечественном языкознании утвердилось мнение, высказанное Потебней, что в языке, по направлению к нашему времени, увеличивается противоположность имени и глагола. Это выражается прежде всего в их формальных, грамматических признаках, в их роли в предложении как главных членов, в поляризации и тяготении второстепенных членов предложения к этим двум грамматическим центрам в предложении. Но рядом с этим в процессе развития языка наблюдаются и тесные, взаимопроникающие отношения между именем и глаголом, в результате чего образуются единицы, в которых объединяются и активно проявляются свойства имени и глагола.

Тенденция, с одной стороны, к уточнению в предикации приписываемого подлежащему признака, с другой,- семантическое ослабление определенных весьма употребительных глаголов (типа - иметь, дать, оказывать, вести и др.) не могли не привести к "союзу" имени и глагола. Богатые грамматические и валентные возможности этих двух частей речи, объединенные в глагольно-именных сочетаниях, усиленно используются, благодаря чему выражаемое понятие снабжается многими дополнительными характеристиками, представляющими его расщеплено, дифференцированно (ср., например, влиять = иметь влияние - иметь большое, значительное, определяющее, некоторое ... влияние, значить = иметь значение - иметь важное, большое, первостепенное... значение и т. п.). Синтез имени и глагола знаменует собой более дифференцированное и детальное отражение фактов действительности.

В современных языках, в том числе и в русском языке, активно развивается аналитизм не только в обозначении действия, но и предмета в широком его понимании. Однако в языке одновременно продолжает быть продуктивным и развивающимся и синтетическое, однословное обозначение понятий. Аналитическое и синтетическое обозначения понятий сосуществуют, взаимодействуют и во многих случаях предполагают друг друга, выполняя дифференцирующую, дополняющую, в том числе и синонимическую функции.

В языках отмечается большое количество аналитических устойчивых названий как в общеупотребительном языке, так и - особенно - в научных терминологиях (ср.: заработная плата, грузовой автомобиль, начальное образование, железная дорога, высшее учебное заведение, теория познания, химическое соединение, двигатель внутреннего сгорания, электромагнитное излучение и т. п.). По наблюдениям лингвистов, в современных научных терминологиях составные термины преобладают. Дефинитивная (определительная) природа термина (В.В.Виноградов) получает в таких названиях отчасти внешнее языковое выражение Признаки, заключенные в таком названии, в известной степени определяют то понятие или предмет, который название обозначает. И хотя составные термины, как говорилось выше, весьма распространены в языке науки, оптимальным для языковой системы знаком, закрепляющим понятие в языке, остается слово. На почве этого противоречия образуются параллельные названия для одних и тех же научных понятий, имеющие неодинаковую функциональную ценность, а потому дополняющие друг друга. Именно соотношение в языке таких названий позволяет вскрыть их функциональные особенности. Для определенных условий общения небезразлично - явно называются в знаке выделительные, определяющие признаки понятия или подразумеваются. Как нельзя поставить знак равенства между словом и его определением, хотя объем значения, существенные признаки, обозначаемый класс предметов являются общими, так же нельзя полностью идентифицировать в смысловом отношении однословный и составной термин (ср., например, грамматические термины' неопределенная форма глагола - инфинитив, повелительная форма глагола - императив, имя существительное - субстантив, винительный падеж - аккузатив и т. п.). Поскольку составной термин явно называет признаки обозначаемого понятия, он предпочтителен при обучении (школьная грамматика применяет эти термины).

Аббревиатуры - это выработанные в практике общения виды сокращений неоднословных аналитических наименований, употребляющихся по большей части в общем языке. Закрепившиеся в языке, такие сложно-сокращенные названия нередко образуют дериваты (ср.: колхозный, колхозник, совхозный, вузовский, комсомольский, комсомолец, детдомовский, детдомовец, энтээровский, райисполкомовский, чекист и т. п.).

Синтаксический уровень

КЕ синтаксического уровня являются словосочетание и предложение. Синтаксис, как раздел грамматики, не занимается описанием и анализом конкретных смыслов этих единиц; теоретически и практически они неисчерпаемы. Предметом изучения синтаксиса являются отвлеченные модели строения этих единиц и их типовые значения, закрепленные в системе языка.

Теоретическую и практическую разработку словосочетание получило в трудах, прежде всего отечественных ученых - Ф.Ф. Фортунатова, А.М. Пешковского, Н.П. Петерсона, В.В. Виноградова, В.П. Сухотина и др.

Наиболее признанной, теоретически цельной является концепция словосочетания В.В. Виноградова. Словосочетание - номинативная единица, подобная слову; оно представляет собой строительный материал, из которого образуется предложение. Вслед за В.В. Виноградовым, под словосочетанием понимают сочетание, как правило, двух знаменательных слов, связанных между собой подчинительной связью и выражающих одно "расчлененное понятие". Форма словосочетания зависит от грамматически главного, стержневого слова. Словосочетание - это, в сущности, семантическое распространение этого слова на основе его морфологических свойств. Словосочетание - ближайший контекст слова, в котором снимается отвлеченность его значения, оно "привязывается" к конкретной действительности и реализует ту или иную свою семантическую функцию. Обозначение словосочетанием "Расчлененного понятия" говорит о том, что значение, а точнее - смысл словосочетания, не представляет собой простую сумму значений Двух сочетающихся слов.

Наметившееся в отечественном языкознании в 50-60-е годы активное теоретическое и практическое изучение словосочетания прежде нег9 Русского языка в последующие годы, по сути дела, сведено на т- После трудов В.В. Виноградова, В.П Сухотина, Н.Н. Прокоповича заметного продвижения в этой области не наблюдается. Между тем это все еще недостаточно изученная область языка: не инвентаризованы и не описаны типовые значения моделей словосочетаний русского языка, не исследованы регулярные семантические функции слов, образующие смыслы словосочетаний, не раскрыто своеобразие номинативной функции различных типов словосочетаний, сравнительно со словом и лексикализованными сочетаниями слов; не приведена в известность богатейшая синонимика словосочетаний, быть может, более всего демонстрирующая семантическую гибкость и подвижность языка на синтаксическом уровне и др.

Предложение - это коммуникативная единица языка. Подобно другим основным единицам языка, предложение имеет много определений. В качестве рабочего мы воспользуемся определением В.В. Виноградова: "Предложение - это грамматически оформленная по законам данного языка целостная (т. е. неделимая далее не речевые единицы с теми же основными структурными признаками) единица речи, являющаяся главным средством формирования, выражения и сообщения мысли".

Традиционное изучение предложения преимущественно обращало внимание на структурно-грамматические его признаки. Это изучение выявило существенные грамматические признаки предложения. Отталкиваясь от логицизма и психологизма, Потебня и его школа (Д.Н. Овсянико-Куликовский и др.) выделили предикативность и модальность как тот необходимый грамматический минимум, который характеризует предложение в качестве особого грамматического явления (категории времени, наклонения, лица, отношения выражаемой - мысли к действительности). Морфологически эти категории выражаются в формах глагола. Поэтому глаголу отводится в трудах таких ученых, как А.А. Потебня, А.М. Пешковский, В.В. Виноградов и др., исключительная роль в образовании предложения. По Потебне, основные грамматические признаки современного предложения связаны с глаголом. Если главным признаком нашего предложения, замечал он, является глагольность, то, определив глагол, мы тем самым определим минимум предложения.

Грамматисты описывали грамматические модели, или схемы, по которым строятся предложения, исследовали их семантику. Содержание предложения рассматривалось с логической либо психологической точки зрения (ср. выделение утвердительных, отрицательных, частно-отрицательных и других предложений). Очевидно, что при таком подходе предмет собственно языковедческого анализа содержания предложения оставался недостаточно затронутым.

В современных исследованиях по синтаксису стало весьма распространенным выделение в традиционно понимаемом предложении, сути дела, двух синтаксических единиц - собственно предложения и высказывания. При этом под предложением понимается абстрактная модель, или схема, предложения, реализуемая в открытом числе высказываний. Высказывания, таким образом, представляют собой лексические наполнения этой модели, выражающие индивидуальные смыслы. Последние образуются в конкретных речевых условиях в результате отражения определенных "ситуаций". Воспроизводимой в высказываниях модели соответственно приписывается статус языковой единицы, высказыванию - речевой. Такое понимание коммуникативной единицы языка, в которой реализуются все другие единицы, дает основание некоторым лингвистам говорить о двойственности нашей науки вообще. Традиционное языкознание предлагается разделить на науку о языке и науку о речи. Эти идеи восходят к концепции Соссюра о дихтомии языка и речи и соответственно о двух лингвистиках.

Выделение в предложении модели, или структурной схемы, и индивидуального смысла представляет собой закономерный результат анализа предложения и - что следует подчеркнуть - не исчерпывает его существенных признаков. Однако, на наш взгляд, было бы методологической ошибкой рассматривать выделенную в результате исследования сторону предложения как отдельную единицу, т. е приписывать ей онтологически самостоятельное существование вне того единства, в котором она действительно существует и благодаря которому создается качественная определенность предложения как отдельного языкового явления (мы ведь не выделяем из слова две лексические единицы, хотя в нем обнаруживаем языковое значение и речевой смысл).

Понимание предложения, т. е. коммуникативной единицы, как формальной схемы, или модели, логически предполагает и представление о языке как о конструкте.

Выделение типового значения модели, или схемы строения предложения, поколебало безоговорочное отнесение высказывания к речи; стал более очевиден его механический отрыв от этой модели. Модель, или схема, семантизирована, и притом таким образом, что ее значение органически слито со смыслами определенного типа предложений, т.е. выводится из этих смыслов как их общая инвариантная часть. Выделение в предложении структурной модели и индивидуального смысла ("высказывания") - искусственный прием, гносеологически необходимый для познания сущности предложения, Являющийся результатом его анализа. И смысл, и абстрактная модель, ее значение представляют собой отдельные стороны предложения ак явления языка и, соответственно, аспекты рассмотрения предложения, а не отдельные онтологически самостоятельные единицы языка, относящиеся к языку и речи. Только их диалектическое единство дает качественную определенность предложения как отдельного Состоятельного явления языковой действительности.