Типологические особенности современного китайского языка

     Г.П. Мельников полагал, что правомерно называть изолирующие языки корнеизолирующими и противопоставлять их корнесинтетическим (предельным инкорпорирующим) по признаку выражения предикативных отношений. Если в китайском языке типичной является так называемая расчлененная форма, реализуемая в виде относительно независимых и формально несогласуемых предиканда и предиктора (иными словами, подлежащего и сказуемого), то те же самые монолитные части в инкорпорирующих языках сливаются в «слова», ведут себя подобно «имени» (если оно есть) и «глаголу» и требуют согласования и морфологического оформления. 

     2.4 Место китайского языка в классификации Ч. Ли и С. Томпсон 

     Типологическая  синхронная и диахронная классификация  Чарльза Ли и Сандры Томпсон явилась  первой в мировом языкознания, критерии которой были разработаны на материале восточных языков, и, в частности, китайского.

     Противопоставив два типа возможных синтаксических стратегий, Ч. Ли и С. Томпсон пришли к выводу о возможности выделения четырех синхронных типов языков, которые в свою очередь, являются проекцией движения в диахронии, когда эти типы теоретически могут сменять друг друга в рамках одного национального языка.

     С точки зрения Ч. Ли и С. Томпсон, типичный говорящий на китайском языке  в типичной ситуации предпочтительней выберет дня организации высказывания структуру топик - комментарий, нежели структуру подлежащее-сказуемое (которых, кстати, в «полноценном» виде в этом языке не существует, поскольку полностью снята проблема морфологического согласования). Таким образом, китайский язык относится к языкам с выдвижением топика или топиковым языкам. 

      2.5 Китайский язык и классификации  по противопоставлению субъекта  и объекта действия 

     В современном языкознании, пишет Курдюмов В.А., распространены классификации по порядку следования субъекта (S), глагола (V) и объекта (O) в предложении, характерные для концепций дескриптивисткого направления, когда исследователь отказывается от обобщений «глобального» плана, выдвигая на первый план эмпирические характеристики, обобщенные статистически.

     Классическая  S-V-О типология была предложена в 1963 г. Дж. Гринбергом. По ней, в языках должны выделяться противопоставленные субъект и объект действия и несколько основных типов построений:

     — VSO (глагол предшествует субъекту и объекту; предложения I типа «Взял он в руки меч»);

     — SVO («обычная» структура типа «I saw it» - «Я видел это»)

     — SOV (глагол «отодвигается» к концу предложения, так называемая структура «японского» типа; предложения типа «Мы ничего не заметили»).

     Часто можно встретить достаточно категоричные утверждения, что современный китайский язык отвечает требованиям типа SVO, то есть типичные предложения строятся по принципу подлежащее-субъект - сказуемое - дополнение-объект. Казалось бы, это подтверждается и многочисленными учебниками начального уровня, где такая структура канонизирована: 我看报。Wo kan bao. «Я читаю газету», 他爬树。Ta pa shu. «Он взбирается на дерево», 他们只吃了三顿饭。Tamen zhi chile sandun fan «Они ели только трижды (пищу)» и так далее [8, c.88].

     Безусловно, ее можно рассматривать в качестве вероятной, допустимой и вполне естественной, можно изучать ее преобразования в сторону «японской» структуры SOV, которая уже сейчас широко распространена в диалектах и встречается в путунхуа 他唱歌得很好。Ta changger de hen hao. «Он [песни] хорошо поет»; 小王汉语说得比我流利。Xiaowang hanyu shuo de bi wo liuli. «Сяо Ван по-китайски говорит более бегло, чем я» и прочие. Однако такими утверждениями затеняется более важное сущностное свойство китайского языка: противопоставление субъекта и объекта гораздо менее значимо, чем выделение топика и комментария. Иными словами, первостепенную важность в китайском языке имеет коммуникативная значимость того, о чем говорится. Этот «объект говорения», «грамматикализированная тема», то есть топик, неизбежно выдвигается в начальную позицию в предложении, вне зависимости от того, является ли он по отношению к действию субъектом, прямым или косвенным объектом:

     春节联欢会的录像你妈妈看了吗？Chunjie guanhuanhuide luxiang ni mama kanle ma? «Твоя мама уже видела видеозапись с праздника весны?»

     这句话在汉语里不能这样说。Zhe juhua zai hanyu lib u neng zheyang shuo. «Такие предложения в китайском языке недопустимы».

     这个人你可小看不得。Zhege ren ni kexiao kan bu de. «Тебе все же не стоит показывать невнимание к этому человеку».

     老师的问题他回答得对不对？Laoshi de wenti ni huida de dui bu dui? «Он правильно ответил на вопрос учителя?»

     护照，飞机票什么的你要放好，别丢了。Huzhao, feijipiao shenmede ni yao fanghao, bie diule. «Положи в нужное место паспорт и билет на самолет, чтоб не потерять».

     最近 «北京晚报»所讨论的问题，大家很有兴趣。Zuijin «Beijingwanbao» suo taolun de wenti, dajia hen you xingqu. «Всем интересен вопрос, который обсуждался во вчерашней «Вечерней пекинской газете» [8, c.93].

     Языки типа китайского часто не требуют  формализованной пассивной конструкции  для перевода семантического объекта  в формальный субъект, поскольку предикативных отношений топик – комментарий вполне достаточно:

     信已经寄出去了。Xing yijing jichuqule. «Письмо уже отправлено».

     这件事，我昨天是知道的。Zhejian shi, wo zuotian shi zhidao de. «Это обстоятельство, я узнал вчера».

     这个句子难什么？Zhege juzi nan shenme? «В чем заключается трудность [при усвоении] этого предложения?»

     Иными словами, по отношению к китайскому языку совершенно не имеют смысла рассуждения о том, происходит ли некая инверсия, есть «ненормальное», маркированное передвижение в начальную позицию: образование структуры OSV дополнения-объекта, поскольку самое значимое - начальная позиция топика, который по отношению к действию или иной другой утверждаемой характеризации может быть чем угодно. По всей видимости, порядок SVO принимается за основной и типологически значимой исключительно и учебных целях, когда необходимо отработать нормы элементарного говорения и создать представление китайском как о языке, имеющем структурированную грамматику «европейского» типа. 

      3.Типологические сдвиги в современном китайском языке 

     Китайский язык – ярчайший представитель изолированных  языков. То есть в китайском языке  почти полностью отсутствует  явление словоизменения. Таким образом, если взять отношения таких единиц как звук – слог – морфема, то для изолирующих языков будет характерно следующее.

     Отдельный звук не может быть носителем смысла в изолирующих языках и, в свою очередь носителем смысла не может  быть тонированный или не тонированный звук.

     Слог, являясь носителем смысла, имеет  строго фиксированное строение, так как в каждом языке существует определенное количество звуков и сравнительно небольшое количество типов слогов. Слог в изолирующих языках почти не подвержен звуковым видоизменениям и совпадает в границах с морфемой [12, c.14].

     Выдвижение  слога, как носителя смысла в изолирующих языках на положение важнейшей единицы звукового строя – слогофонемы, некоторыми лингвистами рассматривается как отличительная черта изолирующих языков. Однако данный факт не отрицает смысловыразительной функции у звуков изолирующих языков в широком смысле этого слова, слоги состоят из звуков и тем самым участвуют в выражении смысла. Более того, слоги различаются именно звуковым составом. Они могут, например, различаться за счет одного звука: 当dang «быть» и 帮 bang «помогать», 工gong «работа» и 懂dong «понимать».

     Данный  факт служит основанием составления  минимальных пар и выделения  звуков – расчлинителей смысла, то есть звукофонем.

     Тот факт, что слоги в китайском  языке являются носителем какого-либо значения, проявляется в законе морфологической значимости слогоделения. Деление на слоги речевой цепи есть обычно одновременное деление на морфемы и простые слова. Морфемная граница в этом случае не проходит внутри слога. Например, в русском языке: слоговое деление – мы-ло, морфемное деление – мыл-о.

     Закон морфологической значимости слогоделения создает аналогию роли слога в  изолирующих языках с неизолирующими языками. В последних мы можем  говорить о морфологической значимости звукоделения и тоже рассматривать  это как некий закон. Данный факт ярко выражен в наличии алфавитного звукобуквенного письма во вьетнамском языке. Об этом говорит вспомогательное звукобуквенное письмо в Китае, использующее также латинскую графику.

     Уже сегодня не является новостью то, что  в законе морфологической значимости слогоделения существуют некоторые исключения. В китайском языке, например, начинает действовать «оживляющая» способность отдельных звуков выражать смысл. В данном случае имеется ввиду явление эризации. Здесь суффикс 儿er сливается с корнем в один слог: 门men - 门儿menr «дверь», 头tou - 头儿tour «голова». В этом случае морфемная граница оказывается внутри слога, следовательно, носителем смысла является уже не слог как целое, а его части.

     Кроме того, в речевой цепи, особенно в  беглой, наблюдается редукция слогов. Так, например слово 我们women «мы» в беглой речи превращается в «womn». Или: 你们 Nimen – nimn «вы» , 一个yige – yig «один», 桌子zhuozi – zhuoz «стол». В этом случае экспонентом суффиксальной морфемы выступает уже не слог, а согласный звук.

     Хотя  в изолирующих языках почти все слоги являются носителями смысла, все же встретившийся в речевой цепи слог не всегда может выражать какое-либо значение. Так, в китайском, вьетнамском и других языках восточной и юго-восточной Азии имеются двусложные слова, которые неразложимы на морфемы. Это так называемые слова с неясной этимологией: 蝴蝶hudie «бабочка», 蛤蟆hama «лягушка», 蚂蚁mayi «муравей», 葡萄putao «виноград», 玻璃boli «стекло», 和尚heshang «монах».

     К третьей группе исключений относятся иностранные заимствования. Заимствования в китайском языке – это результат влияния иностранных культур. Исторически обусловленная изолированность китайской культуры объясняет то, что до недавнего времени пласт общеупотребительных заимствований был очень невелик. Следовательно, актуальность данной проблемы по сравнению с настоящим временем была значительно ниже. Но в течение последних 16 лет произошли большие изменения во всех сферах китайского общества. Эти изменения не обошли стороной и язык, который, как социальное явление, чутко реагирует на любые изменения в обществе [9, c.159].

     Входя в китайский язык, иностранные  лексические единицы подвергались переоформлению в соответствии с  внутренними законами его развития, они изменяли звуковой состав в соответствии с его звуковой системой, если они  имели в своем составе звуки, не характерные для китайской системы. Вследствие этого появились весьма употребительные слова. Например: 乌托邦wutuobang «утопия» от английского слова «utopia», 巧克力qiaokeli «шоколад». В китайском языке существуют разные способы заимствований. Такие, как соединение китайской морфемы с фонетическим заимствованием (登记卡dengjika «регистрационная карта»: 登记dengji «регистрация» и 卡ka «карта» от английского «card»), соединение фонетического заимствования с родовым словом (樘戈舞tanggewu «танго»: английское «tango» и китайское 舞wu «танец») и так далее. Но наибольший интерес представляют фонетические заимствования, то есть передача звучания иноязычного элемента: 恤xu «майка» (shirt), 可可keke «какао», 沙发shafa «софа» и так далее. В китайском языке такие заимствования в основном состоят из слогов, которые не несут какого- либо смысла. Так, например, 卡路里 kaluli «калория» состоит из卡ka «карта», 路lu «дорога», 里 li «верста». Или, 模特儿moter «модель»: 模mo «образец», 特te «только»,儿er суффикс предметности. То есть, мы видим, что ни один слог в данных словах не несет никакого смысла. В большинстве случаев такого рода заимствования это названия денежных единиц (卢布lubu «рубль»,戈比gebi «копейка»,生丁shengding «сантим», 比索bisuo «песо»), а также названия лекарственных препаратов (科第因 kediyin «Кодеин», 氨基比林anjibilin «Амидопирин»).