Загадка берккаринской пряжки

Загадка берккаринской пряжки

Берккаринская пряжка – изделие древних мастеров, выполненная в характерном скифо-сибирском зверином стиле, господствовавшем в VIII–III вв. до н. э. на степных просторах Евразии. О месте зарождения этого стиля до сих пор еще нет единого мнения. Большинство исследователей сходится в том, что анималистический стиль в искусстве кочевых народов степной зоны Евразии – скифов, сарматов, массагетов, саков, имеет сходство с искусством Переднего Востока, где этот стиль развивался в течение тысячелетий, но так и не приобрел такого значения, как у кочевников Центральной Азии в середине I тыс. до н. э. 
 
 
 
Звериный стиль был распространен у всех кочевых народов степной зоны Евразии в раннем железном веке. Безусловно, здесь наблюдались свои значительные локальные, региональные и этнические особенности этого стиля. Но в общем, звериный стиль был отражением представлений о перевоплощениях предков и богов, различных явлениях природы в доступных для того уровня сознания зооморфных образах и сценах. 
В основе космогонии творцов звериного стиля лежала концепция борьбы противоположных сил в природе и обществе.  
 
 
 
Еще в древности на Переднем Востоке в земледельческих центрах было замечено, что весной в пору начала полевых работ созвездие Льва закрывало на небе созвездие Плеяд (по шумерски – «звезду Быка») и созвездие Кассиопеи («звезду Оленя»), что выразилось в соответствующих сценах небесного терзания.  
 
 
 
Эти сцены стали одним из основных сюжетов искусства звериного стиля, приобрели множество значений. Например военно-политическое, когда, к примеру, лев символизировал сильного победоносного царя, утверждавшего свою законную власть. Безусловно с образом льва связано и множество мифов, истоки которых были не только в астрономии, но и в представлениях о благородном и сильном звере. 
 
 
 
Курганное поле Берккара – огромный некрополь ранних кочевников, расположенный на северо-восточных склонах Каратау в Жамбылской области, в 85 км западнее Тараза. Берккаринский некрополь был открыт в конце XIX в. В. Ошаниным. Первые археологические исследования на нем были проведены в 1938 г. Семиреченской археологической экспедицией под руководством А. Бернштама.  
 
 
 
В 1939 г. работы были продолжены, и раскопаны несколько десятков курганных погребений. Обобщающая статья о результатах раскопок в Берккаре в 1938-1939 гг. была опубликована Г. Бабанской. Последние исследования некрополя проводились Южно-Казахстанской археологической экспедицией (А. Максимова) в 1957 г. 
 
 
 
Среди многочисленных и разнообразных находок, полученных археологами при раскопках курганов Берккары – керамики, предметов вооружения, украшений, наибольшую известность получила поясная бронзовая пряжка из кургана №62, найденная экспедицией А. Бернштама в 1939 г. Эта пряжка стала не только основным датирующим предметом для группы ранних погребений могильника (IV-III вв. до н. э.), но и вошла в число лучших образцов бронзолитейной техники и искусства ранних кочевников Казахстана. 
 
 
 
При всей уникальности экспоната, просматривая археологическую литературу по Берккаре, мы сталкиваемся с совершенно различными описаниями этой пряжки. 
 
 
 
В одной из первых работ А. Бернштам писал, что была найдена «поясная медная бляха с изображением льва, держащего в пасти птицу типа лебедя». Позднее он говорит о бронзовой пряжке «с изображением льва, глотающего птицу (гуся ?)». 
 
 
 
Г. Бабанская в своей статье сначала пишет о «голове льва глотающего птицу типа аиста», а затем повторяет вывод Бернштама о льве, держащем в пасти лебедя. В «Археологической карте Казахстана» берккаринская пряжка описывается в виде «головы тигра, из пасти которого торчит голова птицы», аналогичная информация содержится в Своде памятников Жамбылской области. 
 
 
 
Так кто же на самом деле изображен на пряжке? 
 
 
 
Несомненно, главным персонажем на ней является львиная голова. Идентификация второго участника действия оставалась спорной, до конца не выясненной. Берккаринская находка так и вошла в сводную археологическую литературу, как пряжка «с изображением льва, держащего в пасти птицу», без уточнения, какую именно. Хотя сюжет хищника, глотающего или держащего в зубах птицу был не столь характерным в искусстве и мифологии ранних кочевников Евразии и встречается лишь в Горном Алтае. 
 
 
 
Различная интерпретация персонажей на пряжке объясняется тем, что, несмотря на великолепную сохранность, она была покрыта слоем окислов, особенно застежка – наиболее спорный элемент находки. К тому же, в результате ношения пояса в древности, отдельные детали застежки слегка стерлись, потеряли четкость, что и затруднило определение животного, на ней изображенного. 
 
 
 
Поле передачи берккаринской пряжки в Центральный государственный музей она стала действующим экспонатом в экспозиции зала археологии и постоянно находилась в витрине под стеклом. В 1997 г., участвуя в подготовке экспонатов ЦГМ для выставки в Италии, нам предоставилась возможность подержать этот раритет в руках.  
 
 
 
Более внимательное его рассмотрение выявило, что в пасти льва находится не птица, а животное! Из пасти льва, перпендикулярно плоскости пряжки, торчит шея и голова лошади. Фигура лошади сделана в виде миниатюрной скульптуры и служит застежкой- крючком. У лошади обозначены глаза, ноздри, четко выделены скулы, заметна короткая грива, уши прижаты. Итак, на пряжке изображены лев и лошадь. 
 
 
 
Лев, держащий в зубах (варианты – глотающий, вцепившийся зубами) лошадь, вполне согласуется с одним из распространенных сюжетов скифо-сакского звериного стиля – сценой терзания хищником копытного животного. В искусстве звериного стиля этот сюжет появляется в VI-IV вв. до н. э., когда одиночные и статичные изображения зверей сменяются сложными, наполненными динамикой сценами борьбы – нападения хищников и хищных птиц на травоядных животных, единоборств хищников между собой. 
 
 
 
Многочисленные изображения сцен терзания копытных животных хищником или птицей в этот период были распространены по всему ареалу расселения скифских, сакских и савромато-сарматских племен. Различные виды этого сюжета представлены на ритуальных и бытовых предметах – котлах, жертвенниках, украшениях ранних кочевников Семиречья, Южного, Центрального, Западного и Восточного Казахстана. 
 
 
 
Сцены нападения и терзания лошади хищниками известны в памятниках IV в. до н.э. у кочевых скифов (пектораль и обкладка меча из кургана Толстая могила, Чертомлыкская ваза), на изделиях Сибирской коллекции Петра I в Эрмитаже и др. 
 
 
 
Стиль изготовления берккаринской пряжки: льва, завитков гривы и, особенно, головы жеребенка в пасти льва, перевернутой под прямым углом, находят также многочисленные аналогии на Алтае, в частности в берельских курганах. 
 
 
 
Значительный интерес представляет изображение головы льва в профиль. С. Руденко подробно изучил многочисленные изображения голов львов на коврах, найденных в Пазарыкских курганах Алтая. Несмотря на то, что они из разного материала – все они в различных вариантах передают один и тот же образ. Именно в алтайском искусстве, как нигде в степном мире, распространены многочисленные и разнообразные сцены борьбы животных разных видов, как реальных, так и фантастических. При этом, голова оленя, барана часто находится в пасти грифона. Это подтвердили раскопки Берельских курганов З. Самашевым в Восточном Казахстане. 
 
 
 
Известный казахстанский ученый К. Акишев, отмечая архитектурную особенность курганов Берккары, писал, что каменные выкладки вокруг Берккаринских курганов «отражали существовавшие в ту эпоху религиозные и космогонические представления сакских племен». Представления эти были систематизированы в стройную структуру, которая, однако, периодически переживала реформы. 
 
 
 
Все изменения находили отражение, в частности, в календаре, при этом неизменным оставалось начало Нового года – Наурыза. Этот и другие календарные торжества служили вехами солярно-вегетативного цикла и устраивались в честь победы бога, мифологического первопредка или культурного героя над силами разрушения и хаоса, знаменуя восстановление мирового порядка, позднее этот праздник воспроизводил акт сотворения мира. В момент восхода солнца в день Наурыза по знаку жреца правитель возглашал: «Вот новый день Нового года», открывая длительный праздничный цикл возрождения природы. 
 
 
 
Изначально композиция борьбы или терзания быка львом представляла взаиморасположение созвездий в ночь Наурыза. В дальнейшем на смену льву и быку пришел ряд животных, преобладавших в своей местности, например тигры, лошади и олени, тем самым астрономический фактор уходит, теряя свое значение.  
 
 
 
Таким образом, исследователи искусства ранних кочевников рассматривают сцену терзания как мифологическую символику Наурыза – главного праздника населения степной зоны Евразии. 
 
 
 
Несмотря на то, что яркий и самобытный скифо-сибирский звериный стиль исчезает синхронно на всем пространстве Великой Степи, и ему на смену приходят другие художественные стили, отражение этого стиля сохраняется на протяжении еще многих веков как у кочевых, так и оседлых народов Евразии, влияя на развитие их художественной культуры. 
 
 
 
 
Источник: ru.nomad-kazakhstan.kz