Средневековье - цивилизация мужчин

РЕФЕРАТ 

ТЕМА: 

«СРЕДНЕВЕКОВЬЕ - ЦИВИЛИЗАЦИЯ МУЖЧИН» 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Выполнил: студент 1 курса  
Матвеева А.В.

Москва 2007

СОДЕРЖАНИЕ 

ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………….3

ГЛАВА 1. МУЖЧИНА И  ЖЕНЩИНА: ИСТОКИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

§1. Христианская модель - неполноценность женщины?..........................5

§2. Патриархальность древнего общества…………………………………9

ГЛАВА 2. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ: ПАТРИАРХАТ И ВЫЗОВЫ ВРЕМЕНИ…..17

§1. Женщина - Прекрасная Дама или бесовское наваждение?................17

§2. Христианство - вызов культуре взаимоотношений…………………27

ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………….34

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ……………………………………………………….37 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ВВЕДЕНИЕ

Выбор данной темы исследования обоснован актуальностью проблемы отношений между мужчиной и женщиной в историческом плане. Принципиальное значение имеют так называемый «женский вопрос» и «патриархальность средневековья». Поэтому тема исследований сводится не только к доказательству тезиса «средневековье - цивилизация мужчин», но и к рассмотрению положения мужчин и женщин, их правах, но, прежде всего, женщин, так как само понятие патриархальности сводится к контролю и подчинению последних.

Ввиду специфики развития европейской цивилизации и формирования общественного сознания на основе трех основополагающих элементах (Римской традиции, Германского субстрата и христианства), большое значение придается предпосылкам, причинам сложившегося патриархата, а также нахождению аналогий в Древнем мире. Религии, как основному компоненту общественного сознания, также придается большое значение. Ведь именно в соотношении с языческими религиями и христианством формировалась средневековая культура, и надо заметить, что роль, сыгранная христианством весьма парадоксальна.

Существует много  работ, посвященных проблемам взаимоотношений полов и патриархальности как явление развития социума. В курсовой работе использованы обширные материалы известного медиевиста А.Я. Гуревича, это «Категории средневековой культуры», «Проблемы средневековой народной культуры» и большое внимание уделено его работе «Культура и общество средневековой Европы глазами современников». Вместе с электронными ресурсами сайтов http://pravoslavie.ru и http://gumer.info, данные материалы составили костяк работы. Большое значение имели также работы Свенцицкой И. С. «Женщина в раннем христианстве» и Жака ле Гофф «Цивилизация средневекового Запада», хотя вышеуказанные проблемы не рассматриваются ими детально.

Вообще, историки придерживаются мнения, что средневековье было временем патриархата (но не «скрытым матриархатом), другой вопрос - каковы его рамки и каково воздействие религии на строй общества и положение женщины в частности.

Ясин Расулов [13] показывает, какую роль отводят женщине религии, утверждая, что ислам куда либеральнее  в этом плане христианства. Неизвестный автор с сайта http://bern.ru наряду с абсолютной мужской доминантой видит в средневековом обществе важную роль женщины в экономических отношениях.

Профессор Г. Козловская [15], рассматривая женский вопрос на протяжении веков, замечает особенности развития общества и взаимоотношения полов в античной модели и христианской, высоко оценивая роль последней, несмотря на парадоксы времени.

А. Я. Гуревич [5], показывает взгляды духовенства и монашества на женский пол (демонстрируя патриархальность нравов), в глазах которых человек - мужчина, а женщина - орудие дьявола, используемое в качестве средства совращения и погубления человека. Гуревич приводит многочисленные «примеры» - рассказы проповедников, в которых осуждались пороки женщин. Однако, по-видимому, взгляды духовенства и их паствы заметно расходились…

Целью настоящей курсовой работы является доказательство тезиса «средневековье - цивилизация мужчин. Задача - выявить специфику взаимоотношений  мужчины и женщины в данный исторический промежуток, значение религии, как основополагающего компонента, влияющего на отношения полов и выявление сути понятия патриархальности.

ГЛАВА 1. МУЖЧИНА И  ЖЕНЩИНА: ИСТОКИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

§1. Христианская модель - неполноценность женщины?

Общераспространенно мнение, что «средневековье было цивилизацией мужчин».

В то же время, ряд  исследователей доказывает, что средние  века были скрытым матриархатом, а  когда-то в давние времена существовало даже некое «царство женщин».

Что имели в виду исследователи?

Принадлежность к  тому или другому полу, как правило, альтернативна и пожизненна. Связь пола с иерархической социальной структурой возникает, аналогично возрастной дифференциации, когда половые знаки приобретают социальные смыслы. В цивилизованном обществе возникает социально привилегированный пол - мужчины, и подчиненный пол - женщины.

Идею о средних  веках как о скрытом матриархате  объясняют тем, что в сознании мужчин прочно сидела мысль, что женщины  обладают некой тайной силой, знают  будущее и могут влиять на него. По мнению специалистов, существование в давние времена матриархата подтверждается некоторыми мифологическими сказаниями. Прежде всего, речь идет о встречающемся во многих древних культурах почитании женского божества - великой богини-матери, какой была, например, древнеегипетская Исида, или "женской триады" (праматерь - женщина - дочь), которая встречается в греческой мифологии (Рея, Деметра и Персефона).

Согласно  мнению современного православного богослова  диакона Андрея Кураева, свидетельство о  первоначальном "матриархальном" характере отношений между полами встречается даже в ... Библии! Именно так, считает отец Андрей, следует интерпретировать знакомую всем фразу из второй главы ветхозаветной книги Бытия: «Оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; будут два одна плоть» (Быт. 2: 24). В словах о том, что именно мужчина оставляет семью и приходит в дом к женщине - а не наоборот, как было в большинстве последующих культур, - православный богослов видит указание на матриархальный порядок устройства общества [8].

Трудно сказать, насколько  правомочно подобное обобщение этого  текста, однако вполне очевидно, что  библейский рассказ о сотворении человека не дает никаких оснований  для устоявшихся на бытовом уровне представлений об изначально бесправном положении женщины. Некоторые мужчины любят шутить, что женщина сотворена из ребра - единственной кости, в которой нет мозга. Однако шутка эта вряд ли отличается особым остроумием. Остроумие - это ведь острота ума, а умному, образованному человеку пристало бы знать, что древнееврейское слово "цела", которое в русской Библии переведено как "ребро", означает не только "ребро", но и "часть", "грань". В данном конкретном случае - эмоционально-чувственную грань, более тонкую душевную организацию, которая отличает, прежде всего, женщину. Поэтому с помощью данного примера можно доказывать не столько превосходство мужчины, сколько обратное. Даже факт создания женщины вызван тем, что само по себе существование первого человека не является еще законченностью творения; нет пока полной гармонии: «Не хорошо быть человеку одному» (Быт. 2:18).

И все же однозначно и жестко на "вопрос власти" ответить не так просто, ведь женщина изначально сотворена как помощник мужчине (И сказал Господь Бог: не хорошо человеку быть одному; сотворим ему помощника, соответственного ему (Быт 2:18)), поэтому уже здесь можно предположить определенную власть мужа над женой. Этот же мотив звучит и в словах Адама:

«Она будет называться женою, ибо взята от мужа своего» (Быт. 2:23).

Нельзя не согласиться  с мнением, что в библейском описании творения женщины нет оснований для традиционного в мифологическом мышлении полярного противопоставления мужскому женскому.

Однако же некоторые  библейские фразы приводят как доказательство обратного:

«Жены, повинуйтесь  своим мужьям, как Господу, поэтому что муж есть глава семьи, как и Христос - глава Церкви...» (Библия, Н.З., Послание к Ефесянам, 5).

Женщину обвинили в  грехопадении Адама, сославшись на христианскую религию, что привело к отрицательному отношению к женщине по всей Европе и остальном христианском мире.

Некоторые поспешно заявили, что «христианская религиозная  философия однозначно и жестко закрепляет идею неполноценности женщины и  определяет её положение похотливой и нечистой во всех отношениях твари».

Итак, нормальные, идеальные, гармонические отношения, которые существовали между мужчиной и женщиной до грехопадения, расстроились. Причиной грехопадения и последовавшего за ним изменения отношений первых людей друг к другу стали ... зависть и нелюбовь! Человеческое счастье в Эдеме «возбудило ненависть того, кто сделался неспособен любить и для кого ненависть составляет теперь существенную особенность его характера и служит началом всей его деятельности - ненависть сатаны» [10, С. 16-17.]. Грехопадением зло проникло в гармоничную дотоле жизнь человека.

В мире падшем, противоестественном (так как естественным для человека был мир до грехопадения, отношения  до вкушения плода с древа) брак есть некий прообраз и предвосхищение нормальных, естественных взаимоотношений  между мужчиной и женщиной. Прообраз, так как отношения в падшем мире облекаются в преходящую, временную форму и будут преодолены.

Соответственно, уничтожение  брачных отношений - «Что Бог сочетал, человек да не разлучает» (Мф. 19:6) - есть, напротив, противоестественный, разрушающий норму поступок. И это не просто слова, а самая настоящая реальность: любое прекращение брачных отношений, развод, есть разрыв живой ткани бытия, болезненное уничтожение той "плоти единой", которой стали мужчина и женщина в браке...

Библейский рассказ  говорит нам об изменившихся взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. В новом  типе отношений женщина занимает положение подчиненное. Для тех, кто любит обвинять христианство в том, что сформированная им культура исходит их нормативного бесправия женщины, надо заметить, что, по Библии, новое состояние жены не есть христианская модель взаимоотношений между полами. Напротив, все это стало возможным после грехопадения и из-за него. И эта модель должна быть преодолена, как должно быть преодолено само падшее состояние человечества.

Можно соглашаться  или не соглашаться с библейской интерпретацией человеческой истории  и смысла взаимоотношений между  мужчиной и женщиной, но факт остается фактом: известное нам древнее  традиционное общество - это общество патриархальное, в котором царит женское бесправие...

В этом легко убедиться.

§2. Патриархальность древнего общества.

«Нет  ничего пагубнее женщины» (Гомер). Это краткая фраза  легендарного древнегреческого поэта ярко характеризует отношение мужчин к женщинам в древнюю эпоху. Женщина в древности была бесправной рабыней в доме мужа, без разрешения которого она не могла распоряжаться даже личным имуществом. По свидетельствам историков, женщина могла «делить с мужем ложе, но не трапезу». В глазах мужчины женщина была вещью, мебелью, сувениром, товаром, но только не человеческим существом, достойным уважения. «Любовь к женщине - это яд», - говорил Сократ. Аристотель: «...женщина - это изуродованный от природы мужчина». Эзоп же был убежден что «огонь, женщина и море - три бедствия».

В древние времена  женское начало в большинстве  культур считалось началом темным, губительным, искушающим. А искушение  выступает тем, что сбивает с  истинного пути.

В иудаизме женщина  находится на «вторых ролях». Она  практически исключена из общественной жизни и во всем подчинена мужчине. В вопросах взаимоотношений с мужчинами ей, как правило, отводится роль пассивной стороны. Эта традиция сохраняется и в средневековом иудаизме.

Согласно Талмуду, еврейскому религиозно-юридическому кодексу, муж имеет право развестись с женой, если она просто разбила блюдо в его доме, или если муж найдет другую женщину, красивее, чем его жена.

Иудаизм женщине отводит  строго подчиненное положение в  семье и в обществе. Женщина  не может быть свидетельницей в суде, не имеет права выходить на улицу без покрывала. Согласно Талмуду, жена - послушная раба своего мужа. Каждый верующий еврей ежедневно произносит молитву, в которой горячо благодарит бога за то, что он не создал его женщиной, а женщина должна в молитве благодарить бога за то, что он создал ее для послушания и подчинения мужчине.

С другой стороны, большим  уважением пользуется женщина-мать (супруга, сестра) как хранительница  очага и воспитательница детей. Правда, исполнение этих функций не вменяется в заслугу, а является обязанностью. Женщина обречена страдать, в муках производя на свет детей (Быт. 3:16), но в этом же (деторождении) полагается и ее спасение, и спасение всего человечества, так как семя жены поразит главу змея.

Именно поэтому  рождение и воспитание детей является принципиально важным и значимым для женщины. В деторождении Ветхий Завет усматривает не столько биологическую функцию продления рода, сколько религиозную, спасительную функцию: от нее может произойти на свет Мессия, который восстановит райское состояние человека. Такая функция женщины, естественно, определяет во многом и отношение к ней.

Конечно, несмотря на столь высокое понимание предназначения женщины в ветхозаветной традиции, было бы неверно говорить о равноправном положении полов. Однако в других древних культурах, основанием которых стала не монотеистическая традиция иудаизма, положение женщины еще более бесправно. (В некотором роде исключением может служить древнеегипетская культура с ее почтительным отношением к женщине).

На Древнем Востоке от женщины требовалось абсолютное послушание мужу во всем. Семейные законы были суровы: непокорную жену супруг мог наказать, и наказать довольно жестоко. Согласно одному древнеассирийскому закону, муж имел право за непослушание, лень или отказ от исполнения супружеских обязанностей избить жену, остричь ее, отрезать ей уши, нос, выжечь на лбу рабское клеймо или выгнать из дома. При этом что бы ни совершил мужчина, никто не мог привлечь его к ответственности, тогда как он мог все. Например, имел право вернуть бежавшую от его жестокости в родительский дом жену, если она пробыла там более четырех дней. При этом мог еще и подвергнуть ее унизительному испытанию: заставить доказывать, что за время своего отсутствия она не спала ни с одним мужчиной. Способ для этого избирался весьма оригинальный:

"Такую жену надлежит  связать и бросить в воду; если  она выберется благополучно, значит, она невиновна, и муж должен  оплатить судебные издержки" [2, С. 179-180].

Ну, а если нет… Любое  подобное "доказательство" измены означало для женщины неминуемую смерть.

О каких-то иных правах женщины говорить вовсе не приходится. Согласно законам вавилонского царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до Р.Х.), мужчина  имел неограниченную власть над членами  своей семьи. Несмотря на то, что какие-то права у женщины были, по большому счету она являлась собственностью мужа. Хотя и жена и муж имели право на развод, у мужа эти права были несравнимо шире, а жена обязана была хранить верность супругу и после смерти последнего. Даже овдовев, она не могла заключать договоров, вести денежные дела, ставить свою подпись - все делалось только через опекуна Законы Хаммурапи. Текст и комментарии. Электронная библиотека исторического факультета МГУ.

. В Древней Индии  девочек с детства готовили  к профессиональной храмовой проституции. В дальнейшем они составляли постоянный штат храма бога Вишну и становились достоянием мужчин любой касты. Даже самые знатные семьи, не раздумывая, посвящали своих дочерей этому своеобразному богослужению. В случае смерти мужа в Индии жену живьем сжигали вместе с покойным супругом. Эта свирепая традиция сохранилась в некоторых областях Индии и до наших дней.

На островах Фиджи  всякая женщина становилась достоянием того, кто поймал ее во время состязаний на бегах. В это время собственность на женщину отменялась.

В Ниссау вдовы считались  принадлежностью всех своих односельчан. Нередко вдову искусственно откармливали и съедали как общественное добро.

У некоторых народов  друзья, родные жениха или приглашенные на свадьбу имели полное право на невесту, причем жених оказывался последним в очереди. Так было на Балеарских островах и у африканских авгилов, а у бареа в Абиссинии имеет место и в настоящее время.

У многих древних народов  всякое должностное лицо, предводитель племени или рода, шаман, хан, жрец, князь, или как бы он не назывался, пользовался по отношению к невесте правом первой ночи. У большинства народов Аляски и других народов традиция права первой ночи существует и поныне. Подобная традиция была распространена и у дагестанских народов до прихода Ислама.

В Северной Америке  мужчина, вступающий в брак со старшей  сестрой, брал в жены также и всех ее сестер, как только они достигали  определенного возраста. В Южной  Америке женщинам, согласно обычаям, деформировали головы. У мундугуморов мужчины обменивали своих дочерей и сестер на новых жен.

У эскимосов было распространено убийство младенцев-девочек, основывающееся на теории, что девочек слишком  много.

В Древнем Китае  с приходом невесты, в доме три  дня соблюдался строгий траур  и царило уныние, что психологически должно было подавить ее чувство достоинства. Жена обязана была всю жизнь скорбеть и печалиться о возможной утрате мужа. А для того чтобы обратиться к мужу жена должна была каждодневно соблюсти строгие церемониальные правила: при первом же утреннем крике петуха особенно тщательно очистить рот, омыть руки, причесаться, заколоть шпилькой волосы и обратиться как к государю, используя строго различные возвышенные эпитеты и выражения.

В Египте муж немедленно сжигал женщину за измену, а измена самого мужа не возбранялась. В Ассирии если женщина выносила из дому какую-то вещь, то считалась воровкой, и муж со спокойной совестью отрубал ей уши. После смерти мужа жена оставалась полностью в распоряжении его семьи и была обязана выйти замуж за одного из его родственников.

В Древнем Перу красивых девочек делали наложницами знати, а остальных - ткачихами в больших  женских монастырях. На Руси же брака  не существовало вообще. Девиц доставали  себе уводом и похищением в неограниченном количестве.

У арабов до прихода Ислама часто хоронили живьем новорожденных девочек. У евреев до прихода Моисея (мир ему) всякий отец имел право продать свою дочь в наложницы на известный срок, означенный в продажном контракте. Девушка при этом ничего не получала, деньги, полученные при этой продаже, поступали полностью отцу.

В Конго беременной женщины сторонились как нечто  отвратительного и мерзкого. Среди  многих народов Африки, Америки и  Полинезии было принято - как обычай гостеприимства - отдавать жен на временное  пользование гостям или вообще проезжим путешественникам, остановившимся неподалеку от поселка. В Финикии отцы отдавали своих дочерей в пользование чужеземцам, как и мужья в Экваториальной Африке охотно предлагали своих жен богатым чужестранцам, ибо зарабатывали на этом неплохие деньги.

Кому-то может показаться странным, однако ни Древняя Греция, ни Древний Рим не были исключением  в плане отношения к женщине. В Греции женщина практически  не участвовала в общественной жизни. В греческих полисах (городах-государствах) женщины никогда не имели гражданства (т. е. фактически приравнивались к рабам), не обладали властью распоряжаться имуществом (исключением была Спарта), целиком находясь под опекой мужчин. Опекуном до замужества являлся отец либо ближайший родственник-мужчина, после замужества вся власть переходила к законному супругу.

Конечно, образ женщины  в эпоху античности будет неполным, если ограничиться описанием женского социального бесправия и мужского произвола. Древние памятники искусства  и литературы свидетельствуют о том, что античный идеал красоты нашел свое отображение, в том числе и в женских скульптурах, изображавших красоту и совершенство женского тела. Греки считали, что женщины способны вдохновлять мужчин, влиять на мужское поведение. Правда, большей частью это относилось к гетерам, "спутницам", которые специально привозились из других краев для увеселительных приемов греческих мужчин, чьи жены не имели возможности разделить мужское веселье. Кстати сказать, супружеская измена и в Древнем Риме каралась смертью. Естественно, если изменяла женщина. Мужчины, согласно римскому праву, имели полное право на жизнь и смерть своих жен, которых они продавали, покупали, а нередко и убивали.

Аристотель утверждает неравенство полов, замечает, что  причиной этого является качественная разница между полами, которая предполагает большую значимость мужчины, чем женщины:

"...есть ли у  них добродетели, должна ли  женщина быть скромной, мужественной  и справедливой?.. И если обоим  этим существам должно быть  свойственно совершенство, то почему одно из них предназначено раз и навсегда властвовать, а другое - быть в подчинении?

И это отличие не может основываться на большей или  меньшей степени совершенства, присущего  тому и другому существу, так как  сами понятия "быть в подчинении" и "властвовать" отличаются одно от другого в качественном, а не количественном отношении" [1, С. 399].

Иными словами, мужчина  не просто сильнее, умнее и т.д., он качественно лучше, поэтому его  природа a priori предназначена для  того, чтобы властвовать, тогда как природа женщины побуждает ее подчиняться. В заключение данного сравнительного анализа Аристотель цитирует трагика Софокла:

«И, например, слова  поэта о женщине: "Убором женщине  молчание служит" - в одинаковой степени  должны быть приложимы ко всем женщинам вообще, но к мужчине они уже не подходят»... [1, С. 400]

Такое отношение к  женщине, а также постоянное пребывание мужчин в исключительно мужском  обществе породило еще одну особенность  греческой культуры - широко распространившийся гомосексуализм, высокая степень развития которого несколько непривычна даже в наше время.

Подлинной, действительно  благородной любовью греки считали  лишь любовь мужчины к мужчине. О  ней писали греческие авторы, ее воспевали греческие поэты. Женщина  же предназначена лишь для рождения детей и ухода за мужчиной, но никак не для любви. Поэтической, высокой, красивой может быть лишь мужская любовь.

Чтобы убедиться в  том, что греки действительно  так считали, достаточно прочесть диалог Платона "Пир".

"Я, - говорит один  из участников диалога, Федр, - по крайней мере, не знаю большего блага для юноши, чем достойный влюбленный, а для влюбленного - чем достойный возлюбленный" [12, С. 87.].

Другой участник диалога, Павсаний, отделяя "Афродиту пошлую" от "Афродиты небесной" заявляет следующее:

"...Эрот Афродиты  пошлой поистине пошл и способен  на что угодно; это как раз  та любовь, которую любят люди  ничтожные. А такие люди любят,  во-первых, женщин не меньше, чем  мужчин... Эрот же Афродиты небесной  восходит к богине, которая, во-первых, причастна только к мужскому началу, но никак не к женскому, отдавая предпочтение тому, что сильней от природы и наделено большим умом" [12, С. 90.].

Итак, любовь к женщине  пошла, такое чувство могут испытывать лишь люди ничтожные, считали греки.

Греческий гомосексуализм был важной составной частью всей греческой культуры, в особенности - греческого воспитания. Считалась вполне нормальной "любовь" между взрослым мужчиной и юношей 15-18 лет: именно в таких отношениях молодой человек получал воспитание, а педофилия рассматривалась как самая совершенная, самая прекрасная форма образования [11, С.56.].

Сегодня для большинства  из нас все это звучит дико, хотя мы редко задумываемся о том, что  наше отношение есть следствие проникновения  христианских ценностей в культуру. Будучи глубоко семейной религией, христианство сформировало новые семейные ценности. А правильнее сказать, семейные ценности как таковые, ведь в эллинской культуре все обстояло совсем не так просто. Женщина, в силу своего бесправного положения, теряла власть над ребенком после того, как ему исполнялось 7 лет, отец всегда был занят более важными делами, чем возня с детьми, школа (образование), традиционно воспринимающаяся сегодня как второй после семьи образовательный элемент, для греков таковой не являлась.

Перечисленных примеров вполне достаточно, чтобы понять отношение  мужчин к женщине в древности.

В античной культуре, в частности, не было даже оснований  для будущего изменения положения, так как время греки и римляне  представляли себе замкнутым на цикл, все повторялось, изменения не приветствовались. Необходима была "культурная революция" для того, чтобы не только мужчина, но и женщина смогла бы взглянуть на себя как на человека.

ГЛАВА 2. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ: ПАТРИАРХАТ И ВЫЗОВЫ ВРЕМЕНИ

§1. Женщина - Прекрасная Дама или бесовское наваждение?

В Средние века мужчина  был объявлен высшей формой человеческой жизни, женщину, даже крещеную иногда даже не признавали человеком.

Долгое время христианское духовенство не могло решить сложный  для себя вопрос: имеет ли женщина душу?! В середине VI века Маконский церковный собор в числе прочих важных вопросов рассматривал и эту сложную проблему. Почти половина присутствующего духовенства категорически отвергла даже само предположение о том, что женщина может иметь душу, и лишь с перевесом в один-единственный голос собор христианской церкви признал, что у женщины, хоть она и является существом низшего порядка, все-таки имеется некое подобие души.

Значительно позже  появились попытки доказать с  помощью науки приоритет мужчин во всем. Были даже исследователи, которые были твердо убеждены, что материнское чрево - лишь вместилище, где развивается маленький человечек в виде семени-спермы.

Если говорить об эпохе  средневековья, то первое, что приходит на ум, это, конечно же, рыцарская  культура с ее почитанием Прекрасной Дамы, в основании которого - культ Богородицы.

Куртуазная любовь - новое явление, в результате которого в женщинах увидели объект, достойный  любви. Когда сегодня мы говорим  о рыцарском поведении, прежде всего, имеем в виду отношение к врагу и отношение к женщине. «Сражаться и любить» - вот лозунг рыцаря. Именно эти два компонента и формируют данный тип маскулинности. Отношение к врагу было очень показательным, поскольку славу рыцарю приносила не столько победа, сколько поведение в бою, так как сражение могло без ущерба для его чести кончиться его поражением и гибелью. Противника следовало уважать и предоставлять ему, по возможности, равные шансы. Использование слабости противника не приносило рыцарю славы, убийство же безоружного покрывало позором.

Отношение к даме стало  необходимым компонентом рыцарского этоса и является таковым до сих  пор. Быть влюбленным относилось к обязанностям рыцаря (безусловно, в Средние века Дамой являлась только равная, но в  последующей трансформации этого типа маскулинности чертами, присущими Даме, наделяется обыкновенная женщина). Рыцарь должен был выражать заботливость, обожание и верность, готовность в любую минуту встать на защиту чести своей Дамы и любой женщины. Именно из куртуазных романов пришло к нам так называемое «рыцарское поведение» по отношению к женщине, состоявшее из преклонения, почитания и уважения к женщине только поэтому, что она таковой является.

И здесь проявляется  двойственность феномена рыцарства: с  одной стороны, внешнее ритуальное уподобление монашеству (посвящение, лишение сана и т.д.), с другой - появление внецерковного, светского элемента культуры. Наряду с экзальтированным почитанием абстрактной прекрасной дамы (Дон Кихот в романе Сервантеса как-то абсолютно "по-рыцарски" замечает Санчо Пансе, что для него не важно, существует ли Дульсинея на самом деле) существует презрительное отношение к женщине-жене, сестре и даже матери...

Несмотря на явление  куртуазной любви, общество в целом, не разделяло подобных мнений в отношении  женщи. Средневековые мыслители обычно смотрели на них как на низшие существа, неспособные к образованию. Женщина воспринималась по-прежнему как почва, которую необходимо возделать. Фома Аквинский объяснял такую позицию тем, что по своей природе «женщина несовершенна и появляется по ошибке; животворящая сила мужского семени производит совершенное подобие себе, тогда как дефект той силы или же внешнее влияние, такое, например, как южный ветер, сырой по наблюдению философа, приводит к рождению женщины. С другой стороны, природный мир показывает, что появление женщины нельзя считать ошибкой, поскольку она включается в естественный распорядок, требующий смены поколений. После трех тысячелетий принижения женщина не могла, конечно же, рассчитывать на то, чтобы быть вознесенной над доблестными рыцарями. Женщины радовались повышению своего статуса. А рыцари прославляли куртуазную любовь, дарившую им возможность очиститься и преисполниться благородства. В грубом, жестоком обществе, где почти невозможно было выдвинуться, рыцари могли гордиться тем, что они являются частью нравственной аристократии, открытой для представителя любого сословия.

Надо заметить, что  привлекательной считалась именно добродетель женщины, а не ее личностные свойства. Женщина сама по себе, земная, телесная, каждая со своими талантами и своими недостатками, наделенная чувствами и разумом, оставалась невостребованной. Рыцарь стремился добродетелью завоевать добродетель. Дама была символом, она помогала ему на поле боя, в минуты слабости, припомнить, что есть добродетель, нащупать ее пульс, утвердить ее в своем сознании.

В то же время, у духовенства  и монашества был свой взгляд на женский пол. Человек, с точки  зрения проповедника, по преимуществу мужчина. Свой монастырский мирок - мужскую  общину - он подсознательно принимает за модель общества вообще. Женщина в глазах проповедников - орудие дьявола, используемое в качестве средства совращения и погубления человека. Неискоренимая подозрительность и прямая вражда пронизывает почти все «примеры» монашества и духовенства, в которых фигурируют особы женского пола. Сфера же любви и влечения полов видится исключительно в качестве запретной, рождающей грех и сулящий гибель души вернее, чем что-либо ещё. Св. Тертуллиан говорил, что «...женщины являются вратами к дьяволу...», и что именно женщина изначально повинна в смерти Сына Божьего. Он же сказал, что «истинная христианка должна ненавидеть свою привлекательность, ибо она совращает мужчин». Св. Томас говорил «истинным христианином можно стать, лишь не прикасаясь ни к какой женщине. Лишь давшие обет безбрачия могут нести святой Дух». В средние века христианские священники и монахи сторонились даже тени женщины, чтобы не осквернить свою душу.

Отвращение монаха к женщине и его страх перед  ней выдают его подавленное впечатление. Не отсюда ли такие высказывания: подобно тому, как повар не моет долго стоять у огня, рискуя перегреться, и человек не в силах все время выносить солнечный жар, который его сожжет, так нельзя находиться и близ женщины, - непременно случится нечто грязное.

Как птиц ловят с  помощью сокола, так дьявол улавливает людей, используя приманкой женщину. Один лишь вид женщины приводит мужчину  в возбуждение или в смятение, даже в тех случаях, когда он не знает, что такое женщина.

Страх монаха перед  особой женского пола столь велик, что, перенося собственную мать через  реку, отшельник обертывает руку в  плащ, чтобы не прикоснуться ненароком  к ее телу. Мать в негодовании: «Не  мать ли я тебе?» Он: «Не гневайся, матушка, плоть женская - огонь». Приводя этот рассказ из житий отцов церкви, Жак де Витри заключает: «Да остерегутся братья-монахи от общения с сестрами-монахинями или иными женщинами».

Свои аргументы  под мужской шовинизм подводили  и ученые. Казалось бы, у женщины  в глазах богослова имеется немаловажное преимущество: согласно «Книге Бытия», она сотворена в раю, тогда как мужчина - вне рая, но, как писал Амвросий, сие лишь доказывает, что ни достоинство места, ни благородство происхождения в счет не идут, существенна одна только добродетель, и поэтому мужчина выше женщины. Удел женщины - повиноваться мужчине, и проистекает он не из природы, как утверждает Августин, а из ее вины - первородного греха, в который она вовлекла мужа.

Любовь внушает  монаху страх и отвращение. Один отшельник не мог подавить в себе чувства к женщине, которое возникло еще в период его жизни в миру, даже и после того, как она скончалась. У проповедника, естественно, не находится слов сочувствия к страдающему от любви человеку. Смысл рассуждения - необходимость преодолеть бесовское наваждение. Чтобы победить искушение, тот отшельник пришел к могиле возлюбленной и, взяв часть ее останков, поднес их к носу, - только так сумел он излечиться от соблазна.

Дьявол то и дело подвергает монахов и святых к  искушению, подсылая им женщин, пытающихся совратить их с пути добродетели. Успехом пользовалась история о распутнице, которая уговаривала святого человека согрешить с нею. Он привел ее в многолюдный город, на рыночную площадь и предложил: «Давай совокупимся». Она: «Господин, здесь много народу, - увидят нас». А он: «Ты стыдишься согрешить перед людьми, а я еще более стыжусь грешить с тобою в своем отшельничестве перед Богом и ангелами Его». В другом «примере» такого же содержания блудница пытается увести святого мужа во все более потаенные места своего дома, где их не видит никто, кроме бога, а он отвечает: «Коль Бог видит нас, как же осмелимся мы на глазах Его сотворить столь постыдное дело?» В сокрушении блудница обратилась на путь спасения.

Особое беспокойство духовенства вызывало страсть женщин украшать себя. Нарядные платья, пышные прически, притирания и другие хитрости - все это плод дьявольского внушения. С помощью этих средств женщины губят сыновей Господа. К подобным ухищрениям прибегают даже старухи, так что на улице можно догнать молоденькую красавицу и, заглянув ей в лицо, увидеть старуху.

Другой порок женщин - болтливость и склонность браниться. Когда молодая жена попросила  совета у старухи, как ей жить в  мире с мужем, который с ней  почему-то плохо обращается, старуха посоветовала ей встать утром пораньше, пойти на огород и, почитав трижды Pater noster, троекратно вопросить траву, как ей быть, и выслушать ее ответ. Молодая женщина так и поступила, а старуха, спрятавшись в траве, низким голосом отвечала на ее вопрос: «Молчи, и будет мир; возвратившись, не разговаривай». Ибо болтливость женщин, следует мораль - величайшее бремя.

Некто плыл на корабле  по морю весте с болтливой женой, и когда во время бури моряки сказали, что наибольшие тяжести надобно  сбросить в воду, он предложил свою жену, ибо на всем судне не найдется ничего более тяжелого, нежели ее язык. Вот причина того, заключает проповедник, почему мужья ненавидят своих жен и плохо с ними обращаются.

Осуждается также  греховная манера божиться и клясться. Когда священник велел женщине, которая исповедовалась, впредь воздержаться от всяческих клятв, она отвечал «Богом клянусь, впредь не буду». - «Пусть твоя речь будет «да, да», «нет, нет», прочее - от лукавого». А она: «Господин, верно ты говоришь, и я клянусь вам святою Девой, что буду делать так, как вы мне велели, и никогда не поклянусь!».

Среди многочисленных рассказов о женщинах лишь изредка  встречаются такие, в которых  они не выглядят моральными монстрами. Жак Витрийский цитирует древнюю  историю о жене, которая спасла брошенного в темницу от голодной смерти, питая его молоком из своих грудей, чем растрогала тирана, освободившего узника.

Другой рассказ, тоже восходящий к античности, начинается повествованием о верной жене, горько оплакивавшей своего умершего супруга, сидя на его могиле. Как раз в то время близ кладбища повесили преступника, и король приказал рыцарю сторожить тело казненного, с тем, чтобы родные не похитили его; если он не усторожит, то и сам будет повешен. Жажда побудила его ненадолго отлучиться, и тем временем тело повешенного унесли. Страж в ужасе. Вдова, оплакивавшая на кладбище мужа, узнав, в чем дело, обещает выручить рыцаря, если он возьмет ее замуж. Он согласен, и вдова предлагает повесить вместо похищенного трупа останки ее мужа. Таким образом, верность безутешной вдовы была недолгой. «Сердце женщины всегда переменчиво и непостоянно», - заключает Жак де Витри.

Многие из анекдотов  о дурных женах, собранных проповедниками, нельзя назвать специфическими средневековыми, они встречаются у самых разных народов. Авторы «примеров» охотно их используют, поскольку игровая природа подобных рассказов как нельзя лучше соответствовала поэтике жанра «примеров». Однако же проповедники не ограничивались тем, что собирали и повторяли такого рода шуточки о злокозненности и злонравии женщин, - они демонизировали женщину, видя в ней орудие дьявола, с помощью которого он пытается погубить человека, то есть мужчину.

В том специфически средневеково-монашеском контексте  расхожие побасенки о вздорности слабого пола приобретали несколько иное, менее безобидное звучание.

В то самое время  как авторы рыцарских романов, трубадуры  и миннезингеры воспевали Прекрасную Даму, создавая ее утонченный культ  и целую систему поэтических  средств для возвышения любви  между мужчиной и женщиной, а ваганты славили половую любовь как одну из величайших радостей, отпущенных человеку, монахи-проповедники вырабатывали своего рода коррелят и противовес этим тенденциям, идя гораздо дальше фаблио, в которых нападки на женщин более амбивалентны.

«Нужно избегать сожительства с женщиной», - провозглашает автор  «Зерцала мирян». «Женщина, - учит философ  Секунд, - есть смущение мужчины, ненасытное животное, постоянное беспокойство, непрерывная  борьба, повседневный ущерб, буря в  доме, препятствие к исполнению обязанностей. Нужно избегать общения с женщиной, во-первых, потому что она запутывает мужчину, во-вторых, потому что она оскверняет его, и, в-третьих, потому что она лишает его имущества и добродетелей». Таков манифест мужского шовинизма, сформулированный монахом.

Не следует, однако, думать, что женщины в ту эпоху  всегда безропотно сносили антифеминистические  инвективы проповедников. Раздавались  и голоса протеста, и, по крайней  мере, один из них мы еще можем  расслышать. Монах изобличил жену Пилата, которая, пытаясь вступиться за Христа, тем самым намеревалась помешать спасению рода человеческого, и какая-то дама из числа слушательниц потребовала, чтобы проповедник перестал порочить ее пол. Но как же быть с Богоматерью, которой так усердно поклонялись? Культ Марии едва ли способствовал реабилитации женщины. «Женщиной» именуют Богоматерь одни только черти, не смеющие назвать ее по имени», - говорит Цезарий Гейстербахский. Однако когда некая женщина пришла с мольбой к святому Гиларию воскресить ее сына, а святой обратился в бегство, она крикнула вослед ему: «Вспомни, что наш пол родил Христа». Услыхав эти слова, святой тотчас вернулся и возвратил к жизни ее сына.

Если судить по сборникам  «примеров», то нетрудно видеть, что  главными приверженцами колдовства, гаданий и иных магических обрядов и заклинаний были женщины. Считалось, что женщина служит дьяволу в плясках и хороводах.

Гадания и вера в  приметы, безусловно, осуждаются. Но в  отличие от позиции, занятой авторами «покаянных книг», где за приверженность подобным суевериям устанавливались строгие епитимьи, проповедники склонны обращаться не столько к угрозам, сколько к высмеиванию тех, кто придерживается суеверных обычаев. Священник, который не мог отговорить прихожанок от посещений якобы всеведущей гадалки, прибег к следующей хитрости: прикинувшись больным, он просил женщин отнести ей его башмачные ремни, но не говорить, чьи они. Гадалка утверждала, что ремни принадлежат соседке, и так удалось ее опозорить. В другом случае приводится рассказ о том, как наиболее умные из прихожанок сами выставляли на смех прорицательниц или, лучше сказать, святотатствующих. Когда подобная старуха говорила женщинам: «Сделай так, как я тебя научу, и вскорости ты получишь хорошего мужа и богатство» - и многих ввела в соблазн, то одна ей возразила - «Твой собственный муж нищий. Как ты сделаешь, чтобы у меня был богатый муж, коль самой себе пособить не сумела?

Сначала считалось, что  всевозможные превращения людей  в другие существа, полеты и т.д. это  бесовское наваждение, обман, позднее позиция духовенства радикально изменится. От разоблачения внушенных дьяволом иллюзий о ведовских шабашах, ночных полетах и превращениях людей в животных церковь перейдет к утверждениям об их истинности. Образ ведьмы, издавна существовавший в народном сознании, будет взят на вооружение учеными людьми и подвергнется последовательной демонизации. Европа вступит в полосу официально санкционированных гонений на ведьм.

Все касающееся области  отношений между полами настораживает  и страшит проповедника. Он не может прямо и безоговорочно осуждать их, - в конце концов, Бог создал мужчину и женщину и велел им плодиться и населять землю. Но проповедник убежден в том, что наибольшие возможности для вторжения в жизнь людей дьявольского начала открывает именно сексуальная сфера, и поэтому никакие предостережения и поучения касательно недозволенных связей между полами не могут быть излишни. Нормальная семейная жизнь мало интересует авторов «примеров». Совершенно иную точку позицию занимают они в отношении всякого рода отклонений. «Прелюбодеяние, то есть растление девушек, святотатство, супружеская неверность, кровосмесительство, противоестественный грех, - пишет Этьен де Бурбон, - суть пять пальцев на руке дьявола».

Этим, собственно, все  сказано. Едва ли найдется «пример», затрагивающий сексуальную жизнь, в котором в роли подстрекателя и инициатора не выступал бы нечистый. Влечения плоти органически присущи человеку, и проповедники отнюдь не склонны их игнорировать как таковые. Но в силах человека преодолеть их или поддаться им. Один монах признался аббату, что его мучает плоть, и просил помолиться за него, чтобы Бог освободил его от искушения, а аббат жалобным голосом отвечал: «И я тем же мучим; так как же смогу я молиться за вас?» Никто не способен устоять перед уловками дьявола, коль не поможет ему божье милосердие, и нужно о нем молиться, и искушение будет одолено.

Проповедники (между  прочим - современники куртуазных поэтов) не могут или не хотят проводить  разграничения между любовью  и похотью. В их глазах они едва ли не идентичны. О любовных переживаниях и страданиях они неизменно говорят как о плотских желаниях. Любовь не рассматривается как нормальное человеческое чувство. Половое влечение только унижает человека и ставит его душу под угрозу. Ничего облагораживающего в нем нет. Все это - плод дьявольского внушения.

Чувства, испытываемые человеком к своим ближним - любовные, родительские, супружеские связи  и сопряженные с ними материальные заботы подвергают его душу опасности. С этими связями проповедник  не может не считаться, но не склонен ставить их высоко на шкале христианских ценностей.

Все это выражает, прежде всего, воззрения монашества и духовенства. Было бы опрометчиво  переносить подобные взгляды на паству.

§2. Христианство - вызов  культуре взаимоотношений

Христианство, явившись вызовом всей римской культуре, не могло не затронуть и взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Конечно, евангельская проповедь не была направлена на подрыв социально-политического порядка и не задавалась целью изменить отношения между полами, и все же христианство радикально утверждало новые принципы взаимоотношений между мужчиной и женщиной.

Прежде всего, христианство предложило принципиально новую  оценку человека, актуализировав идею творения "по образу и подобию". Новое учение утверждало, что "нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе" (Гал. 3:28).

Принципиально важно  понять, что в этом отрицании нет  ни малейшего презрения к полу или браку (о чем уже говорилось выше), но утверждается, напротив, равенство полов перед Богом, ценность личности, а не мужского или женского per se. Конечно, равенство ценностное не означает равенства функционального, не стирает разницу - и это важно осознавать и чувствовать, иначе христианские установки могут быть при желании легко истолкованы в духе "воинствующего феминизма".

Христианство впервые  посмотрело на женщину как на человека, увидело в ней самостоятельную  цельную личность, неравную мужчине, но и не менее ценную для Бога, чем он. В христианстве женщина перестала быть чем-то нечистым, злым, перестала быть вещью и собственностью мужа, перестала, наконец, быть только матерью или женой. В этих словах нет никакой христианской пропаганды.

Ярый противник  христиан Цельс (II в.) в своем "Правдивом слове" ("Alethes Logos"), вступая в полемику с христианским учением, которое он обвинял в нравственной и интеллектуальной деградации, недоумевал, как же христиане могут верить, что Бог ниспошлёт на землю Дух, вселив Его в "нечистое" тело женщины [14, С.156.].

Евангельская история, вся история раннего христианства свидетельствуют об отличном от цельсова (т.е. от языческого как такового) отношения  к женщине. Так, Христос беседовал  и общался как с мужчинами, так и с женщинами. Именно женщины  сопровождали Христа на Голгофу в то время, когда ученики оставили Его. Именно женщинам первым явился Христос. Этих женщин, шедших ко гробу Христа с драгоценным миром, чтобы умастить тело по древнему обычаю (этого не сделали сразу после распятия, так как начиналась суббота, нарушать которую было нельзя по ветхозаветному обычаю), христианская Церковь до сих пор чтит, прославляя в неделю жен-мироносиц (вторая неделя после Пасхи). Апостол Павел, несмотря на то, что в его словах проскальзывает иногда фарисейское воспитание, часто обращается в посланиях к женщинам, приветствуя их как своих сотрудниц. По мнению авторитетного церковного историка М.Э. Поснова, слова апостола Павла "Или не имеем власти иметь спутницею сестру жену, как и прочие апостолы, и братья Господни, и Кифа?" (1 Кор. 9:5) означают то, что жены апостолов, по всей видимости, сопровождали их в миссионерских путешествиях.

Конечно, пройдут века, прежде чем христианское понимание  сформирует соответствующую культуру (и сформирует ли до конца?). Еще в  самом Новом Завете видно, что подобного понимания пока нет. В рассказе о чудесном насыщении огромного числа людей пятью хлебами и двумя рыбами говорится: "А евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей" (Мф. 14:21). В другом евангельском эпизоде видим, как удивлены апостолы, когда Христос беседует с женщиной-самарянкой (иудеи в принципе не общались с самарянами, поэтому поступок Христа для учеников непонятен вдвойне): "В это время пришли ученики Его и удивились, что Он разговаривал с женщиною". (Ин. 4:27)

Данные примеры  можно было бы продолжить, однако все  они свидетельствуют об одном: вышеописанные  картины женского бесправия в  древнем мире кажутся нам сегодня  ужасными и несправедливыми только благодаря произошедшей две тысячи лет назад "христианской революции".

Именно в христианской культуре утвердился моногамный брак. Именно христианство впервые в человеческой истории провозгласило, что супружеская  измена мужчины настолько же недопустима, насколько недопустима измена женщины.

Вообще христианство возносит брак на недосягаемую дотоле высоту: венчание именуется таинством, а любовь супругов сравнивается с любовью Бога и человека. Кстати сказать, понимание любви в христианстве очень сильно отличается от понимания любви в язычестве. В античной греческой литературе понятие любовь чаще всего выражается словом "эрос". Эрос - это всегда страстная любовь; любовь, приносящая одновременно наслаждение и страдание. Эрос - это желание заполучить другого, это любовь для себя. Интересно, что в евангельских текстах слово "эрос" не встречается. Вместо него евангелисты используют слово "агапе". Агапе, в отличие от эроса, есть любовь дарующая, а не вожделеющая. Любовь для другого, а не для себя.

В средние века, когда  на смену языческой культуре приходит культура христианская, семья становится не просто "ячейкой общества", но таинством, в которое вступают два христианина, заявляя о совместном решении перед своей общиной. По христианскому учению, семья есть малая церковь. А церковь не может созидаться "на время" - она создается навсегда, скрепляемая любовью, которая не ищет лишь своей выгоды и удобств. Кстати сказать, венцы, которые во время венчания в Православной Церкви надевают на жениха и невесту, это не царские, как думают многие, а мученические венцы. Конечно, не в том смысле, что брак - это сплошное мучение, нет. Имеется в виду другое: по толкованию одного христианского святого, муж не должен останавливаться ни перед какими страданиями, даже смертью, если они нужны для блага жены. Венчающиеся здесь уподобляются раннехристианским мученикам, которые страдали за Христа...

Что же касается известной  фразы апостола Павла «Жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33), то, по мнению большинства православных богословов, она не означает, что жена должна испытывать страх и трепет перед  грозным супругом, а лишь то, что она должна бояться оскорбить мужа, бояться стать поруганием его чести. Это не животный страх от ненависти и ужаса, а страх охранительный, проистекающий из любви. Так дети боятся обидеть родителей, боятся причинить им боль...

Кроме того, не стоит забывать и о тех словах, с которыми в этом же отрывке апостол обращается к мужу:

«Мужья, любите своих  жен, как и Христос возлюбил Церковь  и предал Себя за нее... Так каждый из вас да любит свою жену, как  самого себя» (Еф. 5:25, 33).

Новозаветное переосмысление человека отнюдь не отменяет и многих ветхозаветных смыслов. Материнство в христианстве пользуется таким же почтением и уважением, как и в древние времена. Более того, сбывается обетование, данное первым людям: от женщины рождается Иисус Христос - Спаситель мира, Богочеловек, который своей крестной смертью уничтожает последствия первородного греха: уничтожает смерть и освобождает человека от рабской зависимости греху.

Несмотря на серьезность  изменений, привнесенных в культуру христианством, наивно было бы утверждать, что в христианском обществе сразу покончили с женским бесправием. Еще долгие столетия женщина не принимала никакого участия в общественно-политической и интеллектуальной жизни. Поэтому возможно говорить о бесправии женщин в древности, о новом положении при христианстве, но, по сути, коренных изменений не произошло.

Коренная ошибка, видимо, кроется здесь в стремлении догматизировать  культурное развитие, тогда как собственно догматы о культуре мало чего говорят. Догматические истины касаются, прежде всего, спасения человека, которое находится за рамками культуры.

Антифеминистская  направленность религиозной пропаганды XII-XIII вв. способствовала формированию и закреплению бытовавшей в средневековом обществе женоненавистнической традиции. Наиболее яркие и устойчивые негативные стереотипы в восприятии женщины были обязаны своим происхождением периоду борьбы за утверждение церковного брака.

Современница Столетней войны, одна из первых сторонниц женского равноправия Кристина Пизанская неоднократно обращается к примерам XII-XIII вв., разъясняя наиболее типичные заблуждения по поводу женской природы, выявляя истоки антифеминизма как в прошлом, так и в современности. Ее книга "О граде женском" является результатом переосмысления традиционного толкования соотношения полов и роли женщины в социальной среде. Рассуждая о сотворении женщины, писательница критикует антифеминистскую по сути церковную идеологию предыдущих столетий. Кристина придает своей позиции онтологическое звучание, обращаясь к проблеме творения, она постулирует: образ Бога запечатлен не в теле, а в душе человека, и "Бог сотворил совершенно одинаковые, равно благие и благородные души для мужского и женского тела". Участница Судов Любви и куртуазных прений, Кристина Пизанская опровергает религиозные основы женоненавистнической практики, кристаллизованные ранее в сводах канонического права.

В Своде Грациана устанавливаются  основные принципы сексуальной жизни: воздержание и бесстрастность. "В супружеском сексе одобряется воздержанность и вызывает отвращение супружеская измена, противоестественное совокупление или же избыток страсти..."

Такое представление  о браке закономерно приводило  к противоречиям и двойственности в семейном положении женщины. Ее подчиненность мужу земному, плотскому рассматривалась лишь как элемент ее подчинения мужу небесному, духовному. Бог представлялся как собственник души и тела женщины, а муж являлся арендатором ее тела, как указал Ж. Дюби, феодальным арендатором. Бог был единственным объектом духовной привязанности женщины в браке. При этом чувство любви женщины признавалось лишь в качестве сублимированного переживания в сфере духовного, спиритуального. Для плотского же брака было допустимо лишь чувство почтительной привязанности и удовольствия, но не любви.

Преломление канонических стереотипов сквозь призму жизненных  реалий привело к складыванию  нарицательного женского образа, сдобренного  характерными для времени эпитетами "буря в доме", "ненасытное животное", "препятствие к исполнению обязанностей". Моральные и бытовые характеристики женщин, представленные в нарративной традиции XII-XIII вв.: городской повести, сборниках коротких рассказов, предназначенных для включения в проповедь и др., построены на перечислении женских пороков, их осуждении и осмеянии. Все представляемые образы вполне адекватно отражают общекультурные представления о женщине средневековья.

Чрезмерность черной краски в характеристиках женщин наводит на размышление об истоках столь явной и неприкрытой агрессии. Кристина Пизанская видит причины нападок на женщин, с одной стороны, в добрых намерениях служителей церкви, поступающих так, чтобы отвратить заблудших мужчин от падших женщин, с другой, - в недостатках и изъянах самих мужчин, которые путем агрессии в адрес женщин пытаются скрыть собственные комплексы. Критика в адрес мужчин-женоненавистников со стороны куртуазной сочинительницы позволяет выделить основные условия, способствовавшие рождению антифеминистского мифа средневековья, воспринятого последующими эпохами.

Во-первых, в рамках ментальных представлений мужской  мир средневековья выстраивал женский  образ в соответствии со шкалой мужских  достоинств, что сразу приводило  к несостоятельности женщины. И, во-вторых, женщина, включенная в систему социальных связей на правах подчинения мужчине, была скована в своей социальной активности условиями сеньориально-феодальной системы. Роль женщины в наиболее значительных сферах жизни общества была минимальна, что делало ее более доступной для морализирующей критики, как со стороны церкви, так и со стороны мирян.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Средневековый мир  был, по сути, патриархальным миром, то есть средневековое общество было обществом  абсолютной мужской доминанты. Не приходиться  говорить о каком бы то ни было равноправии полов. Однако не следует считать, что женщина в Средние века была полностью бесправна, такое утверждение не имеет под собой реальной основы. Мы не должны забывать о том, что культура того времени, правовая традиция, истоки формирования общественного сознания и менталитета состоят из трех основополагающих элементов: Римской традиции, Германского субстрата и христианства.

Понимание роли женщины  было неоднозначным. С одной стороны, в контексте общекультурных ценностей, она являлась носителем отрицательных качеств, представляя негативный полюс ценностной иерархии христианского мира, сочетая в себе источник бедствий для мужчины и прибежище дьявольских сил, с другой стороны женщина, находясь в зависимости от мужчины, являлась его помощницей, выполняла функцию матери или же сохраняла себя для служения Богу, оставаясь девственницей.

Негативный образ  женщины, сотканный из низменных  желаний, уродливых черт характера, противоречивости и порочности женской  натуры, был создан средневековьем в сответствии с традицией жесткой субординации между мужчиной и женщиной. В Своде Грациана женщина трактовалась как существо низшее и зависимое от мужчины. Поскольку она не была создана по образу Бога, то, следовательно, не была способна действовать самостоятельно, не обладала властным авторитетом и правоспособностью как мужчина. Сотворенный по образу и подобию Бога, он изначально обладал гарантиями более высокого статуса и превосходства над женским началом. Женщина же, напротив, оставалась незащищенной, ее положение в обществе определялось исключительно посредством ограничений и запретов. Социальная активность женщины ограничивалась властью мужчины, которому она была обязана служить по установлениям канонического права.

Образ средневековой  женщины, деформированный в сторону негативного полюса, образ некого морального монстра, поддерживался и развивался в сознании современников на протяжении XII-XIII вв. параллельно с эпизодически возрастающим престижем женщины в феодальной среде.

Истоки повышения  статуса женщины историки видят в укреплении сеньориальной системы. Улучшались экономические условия жизни, укреплялись такие социальные и хозяйственные ячейки, как «дом», « деревня», «приход», община», что привело к закреплению за женщиной ряда ключевых хозяйственных и культурных функций: "ведение дома", непосредственное распоряжение питанием семьи и обеспечение ее одеждой, воспитание малых детей, культ умерших предков, сохранение родовых реликвий, поддержание в семье необходимого морально-психологического континуума. Вызывающая демонстрация мужского превосходства в этих условиях, по мнению французского историка Р. Фоссье, скрывала в реальности "матриархат".

Параллельно с расширением  хозяйственно-экономических функций, повышением статуса женщины в  домохозяйственной сфере, за ней закрепляются престижные общекультурные функции, которые признавались достойными уважения и почитания. Прежде всего, это положительные ролевые функции матери или страдающей девственницы. Социализация и сакрализация основных ролевых функций женщины происходит, в основном, благодаря становлению церковного брака. Таинство брака и культ Девы Марии становятся своеобразной охранной грамотой, как для замужней женщины, так и для девственницы Христовой Невесты. При этом отрицательный женский образ выступает лишь как средство регулирования, регламентации и подавления проявлений женской социокультурной автономии. Критические оценки женщины воспринимаются как ответная реакция на повышение ее социального статуса, возможность принизить значимость домохозяйственной сферы, в которой женщина получила наиболее высокие права и, прежде всего, возможность хозяйственно-административного управления и воспитания детей. В контексте социальной структуры антифеминистская пропаганда сдерживала проникновение женщины в привилегированно мужские сферы социальной активности, в такие как политика, религия, юрисдикция. По версии одного средневекового фарса, подобная ситуация была бы также нелепа, как если бы мужчина рожал, а женщина воевала.

Куртуазия - новый  социальный феномен, наряду с феноменом рыцарства, она предполагала совершенно новый культурный тип отношений между полами. В системе этих отношений женщина получила возможность выйти из своего приниженного состояния. Однако в контексте развития феодальных отношений статус женщины не претерпел каких-либо значительных изменений.

Как уже было сказано, несмотря на серьезность изменений, привнесенных в культуру христианством, наивно было бы утверждать, что в  христианском обществе сразу покончили  с женским бесправием. Еще долгие столетия женщина не принимала никакого участия в общественно-политической и интеллектуальной жизни. Поэтому возможно говорить о бесправии женщин в древности, о новом положении при христианстве, но, по сути, коренных изменений не произошло. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аристотель. Политика. Книга первая. // Аристотель. Сочинения  в четырех томах. Т. 4. - М., Мысль, 1984.

2. Астротенко, Р. В.  Культура средневековой культуры: избранные труды. / А. Я. Астротенко. - Спб.: Издательство С.-Петербургского  университета =))

3. Вардиман, Е. Женщина  в древнем мире. / Е. Вардиман. - М., Наука, 1990.

4. Гуревич, А. Я.  Категории средневековой культуры. / А.Я. Гуревич. - М.: Наука, 1990.

5. Гуревич, А. Я.  Культура средневековой культуры: избранные труды. / А.Я. Гуревич. - Спб.: Издательство С.-Петербургского университета.

6. Гуревич, А. Я.  Культура и общество средневековой  Европы глазами современников. / А.Я. Гуревич. - М.: Наука, 1990.

7. Жак ле Гофф. Цивилизация  средневекового Запада / Жак ле  Гофф. - М.: Прогресс-Академия, 1972.

8. Законы Хаммурапи.  Текст и комментарии. Электронная  библиотека исторического факультета  МГУ.

9. Интервью с диаконом  Андреем Кураевым. "И оставит  человек отца и мать..." Тайна  пола в православной традиции. / Фома. - 2005. - № 7.

10. Кристина Пизанская. Книга о "Граде женском" // Пятнадцать радостей брака. / К. Пизанская. - М., 1991.

11. Кустодиев, К.  Л. Женщина в Ветхом Завете // Альфа и Омега. - 1999. - № 4.

12. Марру, А.-И. История  воспитания в античности (Греция). / А.-И. Марру. - М., 1998.

13. Платон. Пир // Платон. СС в 4 тт. Т.2. - М., Мысль, 1993.

14. Расулов Ясин  Женщина в истории человечества. - Режим доступа: http://gumer.info/bogoslov_Buks

15. Свенцицкая, И. С.  Женщина в раннем христианстве // Женщина в античном мире. / И.  С. Свенцицкая - М., Наука, 1995.

16. Электронный ресурс - сайт http://pravoslavie.ru

17. Women at arms, статья. - Режим  доступа: http://bern.ru/v2/?=90