Сословный строй и государственная организация цинской империи

Император Канси (1662-1722) в специальном указе объявил об установлении определенного количества налогоплательщиков в стране в соответствии с переписью 1711 г. Однако, несмотря на этот указ, общее количество людей, подлежащих налогообложению, продолжало возрастать и в начале XIX в. достигло почти 300 млн. Крестьянин, члены его семьи, дом, имущество, поле подлежали учету. Все это вносили в особые списки, записывали на специальных табличках, прикрепленных к воротам. Проверка всех списков проводилась регулярно.

Казна взимала налоги с населения в возрасте от 16 до 60 лет. Помещики, если они не причислялись к привилегированным, также подлежали обложению. Налог взимался натурой и деньгами. Уплата налога тканями вызывала необходимость для крестьян заниматься домашней промышленностью. Официальный перечень продуктов, материалов, предметов, взимаемых казной, был огромным. Налоги чаще всего исчислялись в серебре, а взимались натурой или медной монетой, что открывало сборщикам большой простор для злоупотреблений. Иногда чиновники ухитрялись внести в списки непригодные для обработки земли или сделать неправильные подсчеты. Податных обязывали выполнять трудовые повинности и дополнительные военные поставки. Тяжелым бременем, как и раньше, ложились косвенные налоги — на чай, вино, имущественные сделки, на получение наследства, соляная монополия.

Земледельцы-податные составляли незначительную часть класса китайских крестьян. Большинство их составляли издолыцики-арендаторы, навечно прикрепленные к земле или находящиеся в личной зависимости от господина.

На землях императорских поместий и маньчжурской знати вначале трудились военнопленные китайцы-рабы. Постепенно они превратились в крепостных держателей земли. Обрабатывая небольшой участок, эти землепашцы обязаны были отдавать значительную часть урожая в положенные сроки и в определенном количестве. Но чаще всего правила нарушались, и с земледельца взимали гораздо большую часть урожая или требовали уплату намного ранее установленных сроков, что тяжело отражалось на скудном крестьянском хозяйстве.

Любая неустойка влекла к жестоким наказаниям, из которых самыми распространенными были тяжелые колодки на шее и руках или батоги. Держатели, работавшие на землях знати, должны были отбывать за них воинскую повинность. Во владениях маньчжурских феодалов находились китайские крестьяне, отдавшие себя с землей или без земли под их покровительство. Они были почти так же бесправны, как и рабы. На землях казны и монастырей частично оставались крестьяне — государственные податные, которые платили налоги.

Поля частных собственников обрабатывали наследственные или временные держатели (арендаторы феодального типа). Им приходилось отдавать землевладельцу часть урожая, достигавшую 50-70% жатвы, работать в хозяйстве помещика, подносить ему подарки, отдавать в услужение членов семьи или дочерей в гарем. Чтобы удержать свой крохотный клочок земли, следовало внести хозяину залог, который в случае неустойки мог пропасть. Если принять, что 80% земли в Цинской империи принадлежало частным лицам, то зависимые держатели мелких полосок полей составляли подавляющую часть класса крестьян. Чаще всего их хозяйственный бюджет был очень напряженным и свести концы с концами оказывалось невозможным.

Крестьянину приходилось обращаться к ростовщику, которым мог быть помещик, староста, сельский лавочник. Ростовщические проценты на ссуды исчислялись ежемесячно и были высокими. Сколько бы крестьянин ни выплачивал, он почти никогда не мог освободиться от долгов. В трудное время в заклад отдавали одежду, утварь и даже сельскохозяйственные орудия. «Сельские жители после окончания страдной поры закладывали свои сохи и мотыги в ломбард за полцены. Можно представить, как они бедны, если закладывают даже сохи и мотыги», — писал в своем докладе начальник области в середине XVIII в.

Некоторое распространение получило использование наемного труда в хозяйствах помещиков, монастырей и богатых крестьян. Батраками становились местные крестьяне и пришлые, полностью разорившиеся, и те, кто не мог прокормить семью со своего крохотного участка и искал дополнительного заработка. Поденщики и сезонные работники, поскольку они нанимались на время, не состояли в личной зависимости от хозяина. Батраки, нанимаемые на длительные сроки, попадали в кабалу и полную зависимость от господина.

Процесс дифференциации в деревне происходил очень медленно. Вся система аграрных отношений в Цинской империи, обеспечивавшая отчуждение не только прибавочного, но зачастую и некоторой доли необходимого продукта, держала деревенское хозяйство в состоянии крайней нужды. Земледельцы чрезвычайно скудно питались, десятками лет носили одну и ту же одежду, ютились в тесноте, а условия их жизни были до предела примитивны. Их хозяйство было не в силах бороться с неожиданными затруднениями. Во второй половине XVIII в. разорение земледельцев приняло широкие масштабы.

Некоторые оставались батраками в деревне или уходили искать работы в ремесленные центры, районы горнодобычи и шелководства. Другим ничего не оставалось как стать бродягами или разбойниками. Сотни тысяч людей постоянно жили в лодках на воде, не смея ступить на берег, и поэтому едва умели ходить. Города были переполнены нищими, которые организовывали свои общества.

3 Политика  Цинов в области идеологии

Для идеологической обработки населения, почти поголовно неграмотного, цинское правительство использовало систему сянъюэ — беседчиков, назначаемых властями из лояльных лиц почтенного возраста (указ 1659 г.). 1-го и 15-го числа каждого месяца эти беседчики обязаны были на своей территории разъяснять правительственные указы, правила морального поведения (шесть правил — люлюй, принятых в 1652 г.), вели записи добрых и дурных деяний жителей данной местности. Эта система официальных доносчиков настолько вошла в сознание простых китайцев, что даже тайпины по доброй воле внесли ее в свою аграрную программу, вменяя в обязанность старшинам запись поведения членов тайпинских общин.

Маньчжурские императоры Канси и Цяньлун упражнялись в сочинении ханжеских правил морального поведения, выдавали себя за классиков китайской литературы; их стихи и изречения украшали стены дворцов, парков и городских построек, внедрялся обычай подражания образцам их каллиграфии, заучивания их изречений. В политике подавления городов маньчжуры постоянно пользовались традиционной доктриной: «Земледелие — ствол, торговля-ремесло — ветви».

По выражению венгерского синолога Э. Балаша, существовала «постоянно бдительная демагогия, проводившаяся с большим искусством. Делался вид, что крестьянин — венец творения, что все в стране озабочены его благополучием, и уж во всяком случае, нет никакого сравнения между благородством земледелия — «основного занятия», и любой другой профессией, в особенности торговлей, о ничтожестве которой неустанно твердил Конфуций».

Даже состоятельные слои торгово-ремесленного населения не обладали никакими политическими правами и привилегиями. Их влияние не выходило за пределы цеховых и гильдейских организаций. В глазах русских кяхтинских купцов богатые дельцы Маймачэна выглядели как бесправные люди, которые стыдились порядков в своей стране, скрывали от кяхтинских жителей существование унизительных телесных наказаний. По свидетельству тех же кяхтинских торговцев, китайцы, жившие в Маймачэне, не верили официальным сообщениям и пользовались информацией о Китае, полученной от русского населения.

4 Внешняя  политика династии Цинь

Внешняя политика Цинской империи характеризовалась стремлением изолировать Китай от внешнего мира. Связи Китая с Кореей и Вьетнамом базировались на отношениях сюзерена и вассалов; с Японией Китай вел незначительную торговлю. Что касается европейцев, приезжавших в Китай с торговыми, миссионерскими и другими целями, то политика по отношению к ним менялась в зависимости от ослабления или укрепления власти самих Цинов. Несмотря на препятствия, чинившиеся маньчжурскими властями, русско-китайские отношения в конце XVII и в течение XVIII в. продолжали развиваться.

Торговые связи между Россией и Китаем осуществлялись сначала через Среднюю Азию, а затем через Сибирь и Монголию. Когда русские с середины XVII в. начали освоение Забайкалья и Приамурья, цинское правительство отнеслось к этому недоброжелательно. Оно опасалось соперничества России в борьбе за влияние в этом обширном районе и укрепления ее позиций вблизи границ создававшейся Цинской империи. Этим соображением определялась политика Цинской династии по отношению к России на протяжении второй половины XVII и почти всего XVIII столетия.

Цинское правительство в 1652 г. потребовало, чтобы русские покинули занятые ими земли на Амуре; в 1658 г. оно направило войска с целью разрушить Албазин — город, основанный здесь русскими.

Русское правительство стояло за мирные сношения с Китаем. Такая политика диктовалась отсутствием в этом районе достаточных военных сил и нерешенностью важнейших внешнеполитических задач на западных рубежах Русского государства. Вот почему русское правительство стремилось к укреплению мирных, добрососедских отношений с Китаем и к развитию русско-китайской торговли, которая была выгодна для обеих стран. В начале 70-х годов русские купцы уже вели довольно оживленную торговлю с Китаем. В 1675—1676 гг. русское правительство направило в Пекин большую дружественную миссию во главе с ученым молдаванином Николаем Спафарием (Милеску). Спафарий получил задание установить регулярные дипломатические сношения с Китаем путем обмена посольствами, пригласить на службу в Россию китайских мастеров, узнать о более удобных сухопутных и водных путях на Дальний Восток, добиваться расширения русско-китайских торговых связей. Но Спафарию, как и его предшественнику Федору Байкову (1654 г.), не удалось достигнуть этих целей. Император Канси долго тянул с ответом на русские предложения, требовал ухода русских с Амура, выдачи перебежчиков и, наконец, отослал посольство ни с чем.

После подавления восстания на юге Китая и на Тайване Канси начал осуществление своего плана вытеснения русских с Амура. Построив в Маньчжурии цепь укреплений, богдыхан в 1684 г. направил на Амур маньчжурскую армию, оснащенную артиллерией, с целью разрушить Албазин и изгнать русских из Приамурья.

Началась длительная осада Албазина. Маньчжуры, понеся значительные потери, обещали отступить от Амура, если русские в свою очередь оставят Албазин. Немногочисленный гарнизон Албазина вынужден был в конце концов покинуть этот город. Но вскоре Албазин был вновь отстроен и заселен русскими; здесь появился новый русский гарнизон.

Канси прибегнул к угрозам, пытаясь запугать албазинцев. Он побуждал и монгольских ханов к активным действиям против русских, убеждая их напасть на Селенгинск, Верхнеудинск и Нерчинск. В 1686 г. к Албазину подступила многочисленная маньчжурская конница, располагавшая 40 пушками. Маньчжуры построили высокий вал, отгородив Албазин от внешнего мира, несколько раз штурмовали крепость, но взять ее им не удалось.

В 1687 г. в русский пограничный город Селенгинск, направляясь в Китай, прибыл русский посол Федор Головин, получивший наказ добиться установления нормальных дипломатических и торговых отношений с китайским государством и определить границу между обоими государствами.

В это время некоторые монгольские феодалы, подстрекаемые Канси, напали на Селенгинск. Гарнизон Селенгинска выдержал осаду, отбил нападение монголов. Летом 1689 г. на русской территории, в городе Нерчинске, начались переговоры между Россией и Китаем. Послы Канси, стремясь оказать давление на русское посольство, прибыли в Нерчинск в сопровождении многотысячного войска. Они несколько раз прерывали переговоры, устраивали военные демонстрации, пытаясь запугать русских послов и принудить их принять требования маньчжурской стороны, но пойти на разрыв переговоров не решились. 27 августа соглашение было заключено. Нерчинский договор 1689 г. является первым документом в истории русско-китайских отношений; вместе с темой был и первым международным договором, заключенным Китаем с европейской державой. Согласно договору левый берег Амура оставался за маньчжурами, Албазин был разрушен, а Аргунский острог перенесен на левый берег Аргуни. Цины со своей стороны обязались содействовать русско-китайской торговле.

В 1727 г. был заключен Буринский трактат, а в начале 1728 г.— Кяхтинский договор, разрешившие пограничные вопросы, вопросы о перебежчиках и о торговле. В Нерчинске и Кяхте устанавливались пункты постоянной торговли. В Пекине начала нормально функционировать Российская духовная миссия, выполнявшая отчасти дипломатические функции и функции торгового представительства. Миссия была в то же время важнейшим источником научных знаний о Китае, его языке и культуре. В этом отношении значение миссии было очень велико. Из ее состава вышли первые русские китаеведы: Илларион Россохин — один из первых переводчиков на русский язык  китайских текстов, работавший позже в Академии наук в Петербурге, Алексей Леонтьев, известный своими переводами китайских и маньчжурских книг.

В первые десятилетия XVIII в. маньчжурским императорам понадобилась помощь России для борьбы против Джунгарского (иначе Ойратского) ханства, успешно отражавшего все попытки покорить его. Дважды, в 1730 и 1731 гг., из Пекина в Москву и Петербург приезжали специальные посольства с заданием заручиться русской помощью. Но эти посольства не имели успеха, ввиду отказа России поддержать маньчжурские планы завоевания Джунгарии.

Между тем русско-китайская торговля успешно развивалась. В Кяхту из Китая везли чай, крепкие напитки, шелк-сырец, шелковые и хлопчатобумажные ткани, тростниковый сахар, ревень, фарфор и пр. Из России в Китай ввозили меха, шерстяные ткани, зеркальное стекло и т. п.

В 1744 г. с целью укрепления непосредственных русско-китайских торговых связей был запрещен ввоз в Россию китайских товаров через Западную Европу, а в 1761 г. введен новый таможенный тариф, освободивший от пошлин ввоз в Россию китайского шелка-сырца, хлопчатобумажных изделий, красок, жемчуга, а также вывоз в Китай русского сукна, иголок и других товаров.

Китай и западноевропейские государства

Из Англии, Голландии и Франции в китайские порты прибывали многочисленные корабли. На китайском побережье иностранцы строили дома и фактории. Часто вопреки запрещению местных властей они разъезжали по приморским городам и скупали для экспорта шелковые ткани, вышивки и другие изделия художественного ремесла, фарфор, золото, ртуть, сахар, пряности, лечебные травы, коренья. Прибыльную торговлю с Китаем монополизировали английская, голландская и французская Ост-Индские компании.

В Китай приезжали, помимо купцов, и католические миссионеры. Маньчжуры, не доверяя китайцам, нуждались в помощи европейцев. Ввиду этого Канси приблизил к себе миссионеров и разрешил им проповедь христианства.

Голландцы, англичане, португальцы и французы конкурировали между собою в борьбе за китайский рынок. Особенно активно действовала английская Ост-Индская компания. Ее представители навязывали китайским купцам выгодные для англичан условия торговли. В 1715 г. в Кантоне была создана первая английская фактория. От англичан стремились не отставать и французы.