Рязанская губерния в годы Отечественной войны 1812 года

В Рязани особенно тревожно стало с появлением беженцев из Москвы и других губерний — Калужской, Смоленской. Испуганные, голодные, растерявшие все свое имущество, они тянулись в колясках и на простых телегах, заполоняя собой все городские улицы и площади.

В числе московских беженцев в Рязани оказался и выдающийся русский архитектор, один из основоположников русского классицизма Матвей Федорович Казаков. Ему в то время было 74 года, и, по свидетельству современников, зодчий не пережил известия о пожаре Москвы, где были осуществлены его самые замечательные постройки.

В Рязанском  архиве сохранилась запись об отпевании великого архитектора в Николодворянской церкви 26 октября 1812 г., похоронили«московского генерала и кавалера» Матвея Федоровича Казакова на кладбище рязанского Троицкого монастыря. Со временем могила затерялась, члены РУАК, готовясь к 1008летнему юбилею войны, не смогли ее отыскать. В сентябре 1812 г. Рязань была переполнена беженцами поэтому многие уходили дальше, тем более, что оставаться в Рязани было совсем небезопасно: ползли слухи, что русская армия движется по рязанской дороге за Оку, и Наполеон уже грозит занять город. Рязань в то время оставалась совершенно безоружной: все воинские части, сформированные в губернии, были выведены за её пределы, далеко, на границе с Москвой, оставалось рязанское ополчение. Дело дошло до того, что в городе некому было охранять казначейство и казенные кладовые, в караул приходилось ставить только что набранных рекрутов, ещё не умевших обращаться с оружием.

Почты не было, хотя все её ждали. В городе бродили  страшные слухи. 4 сентября рязанский губернатор испрашивал у Верховного Главнокомандующего разрешения на эвакуацию Окой в Нижний Новгород рязанской денежной казны и сокровищ, хранившихся в церквах и в духовном ведомстве: «Не приказано ли будет...— беспокоился Бухарин, — собрать во вверенной мне губернии, если не поголовно, то хотя всех тех, кои в состоянии носить оружие, которые бы и могли действовать против неприятельских отрядов, если бы они покусились по какому- либо тракту подойти к Рязани, захватить берега Оки».

Далее, не ожидая распоряжений свыше, И.Я. Бухарин начинает действовать по своему усмотрению. Губернскому правлению, казенной палате, духовным властям было предложено подготовить на случай отправления документы, сокровища и «прочие дела». Отдав распоряжения по присутственным местам, губернатор не счел уже больше возможным скрывать от населения опасность со стороны неприятеля.8 сентября он выступил с обращением ко всему населению Рязанской губернии: «Приглашаю всех жителей, городских и деревенских, и особенно дворянство здешней губернии соединиться и противостоять на случай скорого к нам приходу французов; единодушие и поголовщина может ещё удержать злого неприятеля, который губит все огнем и мечом. Если случится, что через нашу губернию враг покусится идти далее по России, то пусть Бог накажет его, а соседи наши отомстят ему».Помещикам предписывалось немедленно снарядить у себя воинов ,напечь сухарей и быть готовыми прибыть в Рязань с провиантом.В случае отсутствия помещика эти функции возлагались на управляющего или старосту. Казенные крестьяне должны были самоорганизоваться «в вооруженные десятки с десятскими во главе и до особого распоряжения о выступлении к Рязани нести в своих селах сильный строгий караул, выявляя и отлавливая паникеров, грабителей и возможных шпионов».Рязанскому земскому суду предписывалось «иметь в постоянной готовности по 50 подвод ежедневно для экстренного отправления более важных вещей из Рязани на случай вторжения неприятеля». 12 сентября в казенной палате и казначействе все приготовления были закончены, и в журнале за это число записано, что «вследствие предложения губернатора, хранящаяся в ведомстве палаты в губернской и уездной кладовых денежная казна вся медною монетою завязана в тюки, государственные ассигнации и серебро кладены в сундуки».Туда же были сложены гербовая и паспортная бумага, увязаны в тюки дела. Соответствующие действия предприняло и духовенство. 16 сентября семинарское правление отослало в консисторию на сохранение сумму в размере 2 225 руб.

Таким образом, Рязань по мере сил подготовилась к обороне и сдаче города. К счастью, французы не вошли в пределы губернии. В середине октября, с отступлением неприятеля, непосредственная угроза городу и губернии миновала. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Рязань  помогает армии

После отступления  Наполеона, когда угроза Рязани миновала, город и губерния активно включились в помощь действующей армии. Рязань обязана была поставлять армии рекрутов, продовольствие (солонину, сухари) и фураж (овес, сено). Для улучшения дела в «провиантском ведомстве» по личному приказу Кутузова в Рязанской губернии началось устройство «подвижного магазейна». Для перевозки запасов продовольствия этого «магазейна» назначено с губернии800 лошадей действующих, 400 запасных и 400 повозок действующих(8 запасных). Весь заготовленный подвижной «магазейн» разделен был на несколько «транспортов», которые отправлялись в армию по мере накопления запасов.

В ноябре от Рязанской  губернии по приказу Кутузова было спешно выслано в Калугу 5 000 подвод (треть из них пароконных) и 333 погонщика, снабженных соответственно багажом и продовольствием. В декабре Кутузов приказывает рязанскому губернатору доставить в армию 20 тыс. пар сапог и 20 тыс. полушубков. Выполнить этот приказ оказалось чрезвычайно сложно, поэтому поставка сапог затянулась до конца 1814 г.

На протяжении 1812—1814 гг. Рязанская губерния поставляла армии лошадей. Министр полиции в феврале 1813 г. обязал рязанского губернатора купить для армии 360 лошадей. Больше года потребовалось Бухарину на выполнение этого задания. Положение оказалось настолько серьезным, что с лета 1813 г. начали повсеместно принимать лошадей вместо рекрутов, но и это плохо помогало. Только с помощью соседей тамбовчан удалось набрать нужное количество, в то же время на территории Рязанской губернии закупали лошадей представители Казани, Нижнего Новгорода, Владимира, Пензы и Тамбова. Помимо помощи армии рязанцы обеспечивали приют многим беженцам. Так, осенью 1812 г. в Рязани находились воспитанники гимназии, уездного училища и благородного пансиона из Калуги.

С сентября по ноябрь 1812 г. в здании Рязанской гимназии проживали ученики Московской гимназии вместе со своим старшим учителем Назарьевым.24 октября 1812 г. для помощи беженцам в Рязанской губернии была образована специальная комиссия под надзором губернатора ,вице-губернатора, предводителя дворянства и прокурора. Для нужд комиссии в Казенной палате был открыт кредит в 10 тыс. руб. и для пополнения средств выставлены при церквах кружки для добровольного подаяния (за первые две недели набрали около 182 руб.). Комиссия должна была отыскивать «скитальцев», поддерживать их материально и размещать по городам и селам, одновременно предлагая желающим вступить на военную службу. По донесению городничих и земских исправников оказалось, что беженцы обосновались во всех городах губернии, и для помощи им14 ноября было выдано казенной палатой 2 500 руб. Приютить беженцев изъявили желание некоторые рязанские монастыри: четырех человек согласен был принять Иоанно8Богословский монастырь, пятерых — Казанский Явленский девичий. Рязанский Архиерейский дом, Спасский и Троицкий монастыри отказались принимать беженцев, ссылаясь на отсутствие помещений.

По инициативе местных горожанок в Рязани было организовано Дамское патриотическое общество «для вспомоществования разоренным от неприятеля, а по прекращению военных бедствий …для несчастных, требующих помощи: безродных старцев и вдов, сирот, не имеющих пристанища… и проч.». Общество состояло из действительных и почетных членов (мужчины могли быть только почетными членами). Ежегодные взносы общества составляли 100 (50, 25) руб. Кроме денег принимались: «мука, крупа и вообще все съестные припасы, дрова и свечи, сукно, полотно, всякое годное шитье и белье, мебель и другие вещи, нужные в хозяйстве». Штаб8квартира общества находилась в доме Логинова у каменного Борисоглебского моста.23 ноября 1812 г. вышел указ Александра I о сборе оружия населением; городские и сельские жители понесли в церкви и предводителям дворянства, как и предписывалось указом, ружья, сабли, шпаги, барабаны, литавры, патронные сумы и т. д. За доставку полагалось особое вознаграждение, в результате собрано было немало. Все оружие было погружено на 25 подвод и весной 1813 г. отправлено в Москву. Одну партию отправили по Оке спустя год, в апреле 1814 г., и последнюю, зимой 1815 г., — в Тулу.

Помощь воинам в губернии продолжали оказывать  и после того, как военные действия на территории России закончились. В декабре  1812 — январе 1813 г. через Егорьевский и Зарайский уезды проходили Костромское и Нижегородское ополчения. Рязанцы обеспечивали их провиантом, урожаем и постоем.

С осени 1812 г. в  губернии была развернута целая сеть госпиталей и лазаретов. К моменту отступления из Москвы в столичных госпиталях скопилось до 30 тыс. раненых офицеров и солдат. Вывести удалось далеко не всех: не хватало транспорта, часть госпитальных служителей, покидая город, бросала раненых на произвол судьбы. По свидетельству генерал- интенданта Канкрина, во многих фурах вместо раненых везли свои семьи и дешевую мебель. Из-за близости к театру военных действий Рязанская губерния в самое тяжелое время стала центральным местом для эвакуации раненых русских воинов. Раненые прибывали крупными партиями от 5 до8 тыс. за неделю, в плохом состоянии. Некоторых везли от самой Вязьмы и Смоленска через Москву по 10—14 и более суток. Из Москвы транспорты с ранеными следовали на Рязань, Касимов, Елатьму. Госпитали и лазареты устраивались не только в уездных городах губернии, но и во многих селах. Особенно большие госпитали были в Касимове и чуть позже — в Рязани. В общей сложности на территории губернии находились на излечении до 32 тыс. больных и раненых воинов.

Организация лечения  была поручена московскому профессору X. Лодеру. Основу персонала в Касимове и Елатьме (в Елатомском госпитале лечилось около 9 тыс. раненых) составили медики Московского военного госпиталя, в т. ч. профессор Московской медико-хирургической академии Х.Г. Бунш.

По распоряжению губернатора И.Я. Бухарина в Касимов для работы в госпитале были отправлены медицинские чиновники из Данковского, Раненбургского, Пронского, Сапожковского и Касимовского уездов. 14 сентября 1812 г., когда транспорт прибыл в город, в спешном порядке пришлось освобождать под госпиталь здания городского, приходского и духовного училищ. Учеников расселяли в квартирах учителей, занятия отменялись. Часть больных была размещена в близлежащих селах. В документах упоминается Асенцовский и Сурковский лазареты, лазареты в селах Торбаеве и Матказине.

Условия для  раненых и больных были тяжелые. Не хватало медицинского состава, продовольствия, медикаментов. Недостаток врачебного персонала вынуждал обращаться к малоопытным лекарям, ученикам Императорской медико8хирургической академии. Всего к работе в госпиталях было привлечено 46 медиков и хирургов, 15 аптекарей и их помощников, 98 студентов, 13 фельдшеров и их учеников. В их числе был отец писателя Ф.М. Достоевского госпитальный лекарь М.А. Достоевский. Помогало ухаживать за ранеными и местное население. Рязанцы снабжали больных продуктами, предоставляли транспорт, собирали холст для перевязки ран, лекарственные травы. К осени 1813 г. раненые в основном были «разобраны», немногих оставшихся перевели в Рязань в военный госпиталь, инвалидов —в богадельню. Касимовский госпиталь был ликвидирован в 1814 г.

Так как в  сентябре 1812 г. многие больные были настолько ослаблены, что не в состоянии были доехать до Касимова, их решили оставить в Рязани. Первая партия приплыла в город на барках 1 сентября 1812 г.Руководил этой экспедицией блестящий выпускник Медико-хирургической академии лекарь московского военного госпиталя рязанец И.Е. Дядьковский. С отступлением из Москвы, уложив партию тяжелораненых на крестьянские подводы, он вывез их из города. Четверо суток обоз добирался до Коломны, затем по Оке — до Рязани. В Рязани Дядьковский приобрел огромную популярность. С утра до ночи колесил он в бричке по городу, самозабвенно боролся за жизнь людей. У него лечился будущий декабрист И.Д. Якушкин, который так отзывался о своем целителе: «Диагност, каких мало, и при сем умный и хороший человек. Трудится он в сутки по 16—18 часов...». Результаты его оригинальных методов лечения были необыкновенны — многие«безнадежные» выздоравливали.

После первой партии Дядьковского раненые продолжали прибывать в Рязань. К началу октября в Рязани было уже два лазарета (один из них в доме Спициной). Они содержались частично на государственные средства, частично на городские доходы. В сентябре 1813 г. Под раненых и больных в Рязани был отведен старый губернаторский дом.

Губернатор на время перебрался на квартиру в доме откупщика и благотворителя Г.В. Рюмина. В Рязани, как и в Касимове, не хватало не только врачей. Практически не было медикаментов, пользовались тем небольшим, что осталось от формировавшихся летом полков. Вольные аптеки были закрыты, а их владельцы снаряжены на поиски нужных лекарств. Основным поставщиком медикаментов для рязанских госпиталей был владелец вольной аптеки провизор Иван Малеин.

Госпитальные  помещения в ветхом губернаторском доме оказались совершенно неприспособленными, они не держали тепла, все это отражалось на состоянии больных. Находившиеся в лазарете нижние чины в большом количестве умирали не только от ран, но и от эпидемических заболеваний, антисанитарии, переохлаждения, отсутствия необходимых медикаментов, ужасного питания. Умерших хоронили на Лазаревском и Скорбященском кладбищах. По записям в метрических книгах, на двух рязанских кладбищах похоронены ополченцы и солдаты Алексопольского, Мариупольского, Измайловского и др.полков, сражавшихся на Бородинском поле (173 захоронения на Лазаревском и 43 на Скорбященском). Госпиталь в Рязани просуществовал до 20 августа 1814 г., затем его перевели в Москву. Перевозили оставшихся раненых водой, так как для них не нашлось подвод. Лазареты в уездных городах открывались, как правило, случайно и на непродолжительное время, в связи с необходимостью оставить раненых и больных при проходе воинской части или партии раненых к месту своего назначения. Таким образом были открыты лазареты в Сапожке, Зарайске, Егорьевске, Ряжске, Михайлове. Проблемы уних были те же самые — сложности с помещениями, медикаментами, персоналом. Больных было много: в начале сентября, после Бородина, генеральный военный госпиталь, следуя из Москвы в Касимов, оставил в Егорьевске 122 человека. Проходивший через Ряжск в январе 1813 г. 58й Рязанский мушкетерный полк оставил в городе 67 больных.

Вообще зима 1812—1813 гг. была очень тяжелой, почти  вся губерния была охвачена различными эпидемическими заболеваниями. Особенно пострадали Касимовский и Спасский уезды, где эпидемии косили и животных.

Но в целом  настроение было бодрым — обескровленный враг отступал, преследуемый русской армией. Патриотический подъем был налицо. О различных его проявлениях сообщали газеты. Так, «Московские ведомости» писали о благородном поступке начальника рязанского ополчения генерала Л.Д. Измайлова, который «из отчинного усердия в пользе Отечества и службы содержал на собственном иждивении и раненых и больных 475 чел. из числа низких чинов, кои при попечительском присмотре и хорошем пользовании все выздоровели и поступили на службу».