Развитие уголовного права в России в XI-XVIII вв

В Судебнике 1497 г. отношение к убийствам представлено более четким. Кодекс устанавливает смертную казнь за душегубство со стороны разбойников, «государскому убийце» (ст. ст. 8, 9). Однако основополагающие принципы защиты жизни личности еще не достаточно ясны даже в Судебнике 1550 г. Последний беспощаден к «лихим» убийствам, но не слишком ясно регламентирует бытовые посягательства на жизнь. Впрочем, одна из статей гласит, что и за разбойные убийства не всегда следует смерть. Отсюда предполагается наличие денежных штрафов за убийства в бытовых ситуациях. Штрафы были живучими.

Поколебала этот принцип доктрина Ивана Грозного о тотальном подчинении личности, укоренившая репрессивные наказания. В политике Грозного штрафные санкции по защите личности не могли иметь значения из-за отсутствия уважения к самой личности. К тому же финансовые потребности покрывались открытыми грабежами. В конце 60-х гг. XVI в. Псковские источники указывают, что от поборов и налогов «все люди» попросту обнищали»[6].

Разбойные убийства в кодексе карались безусловной смертью. Но и бытовые убийства также карались смертью и конфискацией имущества. Даже обыкновенная угроза убийством в «поместной», «вотчинной» и «прожиточного человека всякого чину» среде влекла внесение залога в 5-7 тыс. рублей для предотвращения реализации угрозы. Для простонародья такие суммы недоступны, и источники не раскрывают практику действий в случае угрозы убийства в социальных низах. Общий принцип защиты жизни личности провозглашен в XXII главе Уложения. Смертью каралось любое убийство, кроме «бесхитростного», совершенного по независящим от человека обстоятельствам (лошадь понесла, ошибка на охоте, по пьяному делу и т. д.). Освобождался от ответственности за убийство защищавший своего господина. В особо тяжкую группу выделены статьи об убийстве родителей детьми, убийство братьев, сестер. Они приравниваются к убийству господина. Смерть без «пощады» ожидала за убийство в суде (или в той же ситуации за смерть от ран). В главе о разбоях и грабежах (гл. ХХI) защита жизни выступала в традиционно-бессословных формах, обязательная казнь следовала без всякого учета сословности.

Таким образом, при укреплении сословных подходов, Уложение 1649 г. сохранило принцип всеобщности защиты личности и даже крепостническая политика не разрушила религиозных основ карательной доктрины. Жизнь принадлежала Богу, изменить это правило светская власть не могла.

В ином ключе развивалась правовая защита других компонентов личности — чести и телесной неприкосновенности. Конечно, учитывая меньшую тяжесть этих посягательств в сравнении с убийствами, законодатель назначил менее тяжкие кары, но суть дела в другом. Здесь главенствующее место занимают чисто сословные принципы защиты личности, без всякой религиозной подоплеки. Имело место господство чисто прагматических штрафных кар, которые в конце концов и представляют собой модифицированный эквивалент собственности. В XV — ХVI вв. побои, увечья, оскорбления постепенно эволюционизировали к множественности наказаний: тюремному заключению, телесным карам, штрафам. Но торжествовал в этом многообразии открыто сословный подход и штрафы, которые зависели только от сословной принадлежности, получив окончательное закрепление в Уложении 1649 г. В системе штрафов за бесчестье и телесные повреждения проявлялась связь собственности с материальным бытием, связь личности через денежный эквивалент и тварное существование с огромным значением собственности. Важнейший принцип русского права XV — XVI вв. заключался во взаимосвязи ценности личности через ее сословное выражение в собственности.

Рассматриваемые кодексы карают посягательства на собственность денежными эквивалентами. Но церковные кражи (святотатство) наказывались смертью, поскольку собственность выступала не в качестве самой себя, а в идеологизированной форме. Равным образом, смертью каралось посягательство на собственность со стороны «лихих людей», поскольку законодателя интересовала здесь повышенная опасность самой личности преступника. Если посягательства на собственность были связаны с обычными хищениями, нарушениями земельных границ и т. д., материальные взыскания продолжали играть огромную роль. Если в этих случаях применялись тюрьма и телесные кары, то денежные взыскания над ними превалировали. Уже Судебник 1497 г. устанавливает, что при отсутствии денежных средств вор должен отработать убытки. В русском праве было распространенным правило, согласно которому неправомерное обогащение влекло за собой троекратную регрессную выплату. Судебник 1550 г. сохраняет эти принципы, ужесточая выплаты посредством правежей и поручительств. Санкции за имущественные преступления «лихих» всегда предусматривали имущественно-финансовые взыскания. Ни опричная политика, ни Смута не поколебали сословно-имущественных принципов защиты собственности, в Уложении 1649 г. они еще более укрепились. Кодекс усложнил защиту личности и собственности посредством расширения тюремного заключения и телесных кар, но штрафы, конфискации, материальные взыскания с учетом сословного статуса лица были очень часты.

ПОНЯТИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ЦЕЛИ НАКАЗАНИЯ ПО СОБОРНОМУ                   УЛОЖЕНИЮ 1649 г. ОСНОВНЫЕ ВИДЫ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И НАКАЗАНИЙ.

Интересный аспект защиты частной собственности предусматривало Уложение 1649 г. впервые допускается убийство вора не только в момент совершения кражи, но и во время погони за ним, а также в случае оказания сопротивления при поимке.

Право собственности трактуется широко: кража – это и ловля рыбы в чужом пруду, и расхищение имущества во время стихийных бедствий.

В рассматриваемый период получают дальнейшее развитие понятия субъективной стороны преступлений. Уложение 1649 г. знает деление преступлений на умышленные, неосторожные и случайные.  Вводятся такие понятия как понятие крайней необходимости и «неведения», наличие которых освобождает от наказания.

Субъектами преступления могли быть как отдельные лица, так и группа лиц. Закон разделяет преступников на главных и второстепенных (соучастников).

В свою очередь соучастие могло быть как физическим (содействие, практическая помощь, совершение тех же действий, что совершал главный субъект преступления), так и интеллектуальный (например, подстрекательство к убийству). В этой связи субъектом стал признаваться даже раб, совершивший преступление по указанию своего господина.

От второстепенных субъектов преступления (соучастников) закон отличал лиц, только причастных к совершению преступления: пособников (создавших условия для совершения преступления), попустителей (обязанных предотвратить преступление и не сделавших этого), недоносителей (не сообщивших о подготовке и совершении преступления), укрывателей (скрывших преступника и следы преступления).

В признаках объективной стороны преступления закон выделил смягчающие и отягчающие обстоятельства. К первым относились состояние опьянения, неконтролируемость действий, вызванная оскорблением или угрозой (аффект), ко вторым – повторность преступления, размеры вреда, особый статус объекта и предмета преступления, совокупность нескольких преступлений.

Закон выделил отдельные стадии преступного деяния: умысел (который сам по себе уже мог быть наказуемым), покушение на преступление и совершение преступления. Также дается понятия рецидива («лихой человек») и крайней необходимости, которая ненаказуема только при соблюдении соразмерности реальной опасности преступного деяния. Нарушение соразмерности означало превышение пределов необходимой обороны и наказывалось.

Объектами преступления Соборное Уложение считало Церковь, государство, семью, личность имущество и нравственность.

Известное еще церковному законодательству корчемство запрещалось Стоглавом, а Соборное Уложение предусматривало уголовную ответственность не только для незаконных изготовителей и продавцов вина, но и для его потребителей («питухов»).

Итак, общей особенностью развития уголовного права для указанного периода явилось, во-первых, смещение акцентов в сторону ужесточения наказания, а во-вторых – дальнейшая регламентация государственных преступлений. В вышеперечисленных законодательных актах как нигде более ярко виден основной принцип феодального права – существенная дифференциация применимости права для представителей разных сословий.

УСИЛЕНИЕ УГОЛОВНОЙ РЕПРЕССИИ АБСОЛЮТИСТСКОГО ГОСУДАРСТВА В НАЧАЛЕ XVIII В.

В период реформ Петра I и последующего их развития были сделаны попытки кодификации военно-уголовных норм. Прежде всего, они представляли собой желание законодателя перенести в российское право иностранные законы, согласованные с реальностями жизни русской армии. 30 марта 1716 г. Петром I был утвержден первый военно-уголовный закон. Артикул воинский был заимствован из иностранных источников, а именно в основу его были положены шведские артикулы Густава Адольфа. В артикуле содержались толкования каждой статьи.

Артикул представлял собой своеобразный комплексный боевой, военно-административный, военно-уголовный и уголовно исполнительный кодекс России. Кроме того, Устав Воинский был законодательным актом, который включал в себя независимые друг от друга наказания различных видов. Ввиду очевидного совершенства и большей полноты артикулов по сравнению с Уложением царя Алексея Михайловича (1649 г.), Петр I приказал руководствоваться артикулами во всех судах.

В данном юридическом документе основные воззрения на наказание и преступление существенно изменяются, в связи с постепенным усилением государственной власти, берущей в свои руки как оценку преступных деяний, так и определение за них наказания.

Впервые были определены цели и задачи наказания.Цели, намечаемые наказанием, определяются исключительно государственными и общественными интересами, в угоду которым преступник всецело приносится в жертву. Они могут быть сведены к следующим: 1) ограждение общества от преступников полным их истреблением ("чтобы лихих людей извести"), или изувечением их, чтобы предупредить возможность совершения новых преступлений (например, виновным в подделках подьячим отсекали пальцы, "чтобы впредь к письму были непотребны"), или, наконец, изъятием преступников из среды общества в тюрьму или в ссылку. 2) Устрашение преступников и всех граждан от совершения преступных деяний тяжестью и жестокостью наказаний: "да и прочие страх примут таковая не творити", "чтобы на то смотря другим неповадно было так чинить". 3) Извлечение материальных выгод из имущества и личных сил преступника - конфискации, денежные пени и эксплуатация труда преступников со времени введения каторжных работ при Петре. Первые две цели по существу требовали самых жестоких наказаний, которые и процветали в Петровском законодательстве. Воинский устав в 122 статьях назначает смертную казнь; отдельные указы угрожают смертною казнью за самые ничтожные поступки, например, за хитрость и нераденье, за поклепные иски и пр. Несомненно, что во многих указанных случаях имелась в виду только угроза. Кроме того, следует учесть, что сама по себе строгость уголовного закона в силу исторических причин не повлекла массовых казней после принятия Устава. В то время шло интенсивное строительство городов, страна участвовала в нескольких войнах, а смертные приговоры зачастую заменялись принудительным трудом на возведении всякого рода фортификационных сооружений и гражданских объектах («извлечение выгод из преступника»). Нельзя не отметить и того факта, что нередко назначенные при Петре I наказания отменялись актами о помиловании по случаю военных побед, заключения мира со Швецией в 1722 г. и т.д. Устанавливая наказания, законодательство петровского периода, преследовало цели привлечение осужденных на многочисленные государственные стройки и т.д.

Кроме смертной казни, ряд изувечивающих наказаний и наказание кнутом (так называемая торговая казнь) и равносильное нередко квалифицированной смертной казни, достаточно обрисовывают, какими способами предполагалось достигнуть цели устрашения.

Особенности карательной системы Петровского законодательства обнаруживаются еще и в формах уголовной санкции. Господствующей была неопределенная санкция: не определяется вид наказания, или указывается вид , но не определяется размер наказания. Например: "учинить наказание, что государь укажет", или "учинить наказанье, смотря по вине"; или же: "взять пеню, что государь укажет", "посадить в тюрьму до государева указа". Рядом с этим существовали санкции по форме безусловно определенные, но в практическом применении столь же неопределенные, как и вышеуказанные, и имевшие лишь характер угрозы (например, в целом ряде случаев относительно смертной казни). Вследствие этого, участь преступника нередко совершенно зависела от произвола правительства. Происходившая отсюда неравномерность наказаний еще более усиливалась вследствие все более упрочившегося начала сословности. Наконец, к числу особенностей карательной системы в рассматриваемую эпоху следует отнести отсутствие принципа индивидуальности наказаний. Как в эпоху мести нередко страдали невинные родственники, так и позже подвергались наказанию невинные члены семьи: жена при муже, дети при отце.

Однако уже в то время в законе появляются такие виды наказаний, которые в общих чертах напоминают цивилизованные формы уголовной репрессии (ссылка, изгнание со службы, публичное извинение, политическая смерть, тюремное заключение). Это в основном связано с главенством введенной Петром I сословной и персональной подсудности, последняя из которых существовала до недавнего времени.

Понятие о преступлении тоже постепенно изменяется. Оно начинает считаться деянием, не только причиняющим вред отдельным лицам, но грозящим опасностью государству и обществу, а потому перестает быть делом личным или семейно-родовым и становится делом государевым и земским. Преследование преступлений, зависевшее раньше от инициативы частных лиц, теперь становится обязанностью органов государства. Сначала государство преследует небольшой круг деяний, признаваемых более важными; это "лихие дела" - душегубство, разбой, кража с поличным, - совершаемые "лихими людьми" или профессиональными преступниками.  Отсюда естественно вытекало понятие о преступлении как о нарушении закона светского, который, прежде всего, должен служить поддержкой церковного учения церкви. Вина преступника оказывалась, таким образом, двойственной: перед Богом и перед властью.