Политический портрет Толейрана

Политический  портрет Талейрана

Человек, о котором  пойдет речь, жил на земле Франции  в эпоху великих политических преобразований. Его полное имя —  Шарль Морис Талейран Перигор. Больше всего он известен тем, что всю сознательную жизнь продавал и предавал своих и чужих государей. Показывая племяннице золотую монету, он говорил: «Меняются только профили — металл остается». На самих Людовиков и Наполеонов полагаться нельзя. Но на золотые кружочки с их чеканными портретами можно положиться вполне. Этим Талейран давал понять родственникам, что он служит не владыкам мира сего (которых почти всегда и почти всех презирал) — а золоту. Задолго до падения того или иного коронованного покровителя он каким-то особым чутьём начинал это предвидеть и с этого момента тайно работал против него в пользу врагов (разумеется, за золото). Будучи министром Наполеона, он ещё за 4 года до нашествия на Россию «двунадесяти языков» уже понял, что стремление императора ко всемирному завоеванию — это несбыточные мечты. И Талейран уже в 1808 году начинает шпионить против Наполеона в пользу русского царя Александра Первого (конечно, за золотые рубли). Но и Александра он впоследствии тоже не раз дурачил и продавал. Русский царь знал это и презирал «Анну Ивановну» (под таким псевдонимом шли в русское посольство в Париже тайные письма Талейрана).

Писательница Жорж Санд возмущённо говорила, что «Талейран  продал бы и родную мать, если бы на неё нашелся покупатель». Сам  Талейран, однако, в своих мемуарах старается доказать, что он изменял  лишь заносчивым владыкам Франции, но никогда не изменял самой Франции. «Я ничуть не упрекаю себя в том, что служил всем режимам, ибо я  остановился на идее служить Франции, в каком бы положении она ни была». Проходят Бурбоны, Робеспьеры и Наполены — но Франция остается. Это мнимый девиз Талейрана. И далее: «Прежде всего — не быть бедным». А раз так, то надо брать взятки. И он их брал. Брал с германских и не германских мелких и крупных королей, с банкиров и кардиналов, с подрядчиков, президентов и польских магнатов. Причём брал абсолютно спокойно и бесстрастно, как будто делая одолжение.

Люди терялись перед  аморальностью Талейрана, соединённой  с совершеннейшим спокойствием духа и сознанием какой-то своей мнимой правоты. Наполеон один из первых раскусил его и однажды при всех назвал «дрянью в шелковых чулках». Однако Талейран и глазом не моргнул. Чистота репутации и мнение людей беспокоили его меньше всего. Вот классический тому пример: заинтересованное лицо, испрашивая ходатайства у Талейрана, говорит: «Я даю вам 50 тысяч, и никто об этом и знать не будет». На эту фразу следует ответ: «Дайте мне 100 тысяч и рассказывайте кому хотите». Таков был руководящий жизненный принцип Талейрана вплоть до гробовой доски.

Обладая исключительным даром политического предвидения, Талейран всегда правильно выбирал  для себя дорогу в будущее. Как  натасканный дог, он владел удивительным чутьём на людей с великой судьбой. Он видел их издалека, на большом  расстоянии, и своевременно пристраивался  к восходящей звезде. Так было с  Наполеоном, с Тъером и с Луи Филиппом.

«Это человек  большой безнравственности, но и большого ума. Конечно, он самый способный из всех министров, которых я имел». — Так Наполеон отзывался о Талейране на острове Святой Елены.

В своих мемуарах Талейран пишет, что он любил Наполеона. «Я чувствовал привязанность к его  личности, несмотря на его недостатки. Я пользовался его славою и  отблесками её лучей, падавшими на тех, кто ему помогал в его нелёгком и благородном труде».

В чём тут дело? Зачем  Талейран, так часто шпионивший против Наполеона, пишет эти слова в  конце своей жизни. Неужели действительно  Наполеон импонировал ему своими гениальными способностями и  гигантскою историческою ролью? Нет, конечно. Чтобы правильно понять эти талейрановские слова, нужно представить, чем для него была наполеоновская империя. Блеск и неслыханная роскошь придворной жизни, почётное положение министра, служащего величайшему из императоров, лесть, раболепное преклонение, женщины, и, наконец, самое главное — бесчисленные потоки золота, которые постоянно текли в его карман. Одним словом, служение Бонапарту приносило всё то, к чему стремилось сердце Талейрана: власть, деньги, высокие должности, звания и титулы. Никогда раньше положение Талейрана не было столь устойчивым и благоприятным, как в первые годы наполеоновского правления.

Разумеется, «верно и ревностно» Талейран всегда служил только одному человеку — самому себе.

Когда Наполеон отрёкся  от престола. Он говорил маршалу  Лефевру: «Я гибну от предательства. Талейран, он всегда и всех предавал; почему я не расстрелял его?» 

В конце своей  жизни Талейран стал готовить свои мемуары — классический образец фальсификации исторических фактов — с единственной целью: оправдать свою деятельность. В этих мемуарах он называет себя поэтом. Он говорит, что написал трилогию из трёх частей: Наполеон, Бурбоны, Луи Филипп.   

Он утверждал, что  ни от одного из правительств, которым  служил, не получил больше того, что  дал им; не бросал ни один режим до того, как этот режим сам себя не покинул; никогда не противопоставлял интересы какой-либо партии или свои личные «подлинным интересам Франции».  По данным мадам де Сталь, он обладал одним из самых крупных состояний в Европе. 

«Я хочу, чтобы  на протяжении веков продолжали спорить  о том, кем я был, о чём думал  и чего хотел». С тех пор, как  были написаны эти слова, прошло много  лет. Исполнила ли история его  пожелание? Думается, что да. О нём  говорили, писали и спорили очень много. Западные историки до сих пор восхищаются им, величают «политическим провидцем» и «патриархом буржуазной дипломатии». Нам же остается подвести итог бесконечных дискуссий о Талейране его собственными словами: «Общество людей всегда было разделено на два класса: стригущих и стриженых. Нужно поэтому стараться быть с первыми против вторых».