Отечественная война 1812 года: ход войны и ее герои

1-я русская армия 11 июля сосредоточилась в Дрисском лагере. В руководстве ею обозначились неурядицы.   Царь  повел  себя  двойственно:

«выставлял как главнокомандующего» Барклая,  доверив «делать все распоряжения от своего имени», но в случаях,  «не терпящих отлагательства», распоряжался сам. 14 июля 1-я армия оставила Дриссу  и

очень своевременно.  Наполеон приготовился было зайти к ней под левый фланг со стороны Полоцка и заставить ее сражаться с перевернутым фронтом,   но  не успел осуществить этот маневр.

В Дриссе при участии Барклая был фактически решен и наболевший вопрос о том, как выпроводить из армии Александра I. Ему было написано письмо,  смысл которого сводился к тому,  что царь будет более полезен отечеству как правитель в столице,  нежели как военачальник в походе.  Из Полоцка царь отправился в Москву, а Барклай повел 1-армию к Витебску на соединение с Багратионом.  Тем временем Багратион оказался в критическом положении.  7 июля он получил приказ царя: идти через Минск к Витебску .

Но уже 8 июля маршал Даву взял Минск и отрезал Багратиону путь на  север. С юга наперерез Багратиону шел Жером Бонапарт, который должен был замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й армии у г.Несвижа Вестфальский король Жером Бонапарт был "наиболее бездарный из всех бездарных  братьев Наполеона". В результате Жером, хотя он имел преимущество перед Багратионом на пути к Несвижу в два перехода,  опоздал сомкнуть вокруг русской армии французские клещи. Багратион ушел. Наполеон был в ярости.  С досады он подчинил короля Жерома  маршалу  Даву, который был "только герцогом. Жером обидившись на это,  остановил свои войска и 16 июля уехал к себе Вестфалию.

Положение 2-й армии все еще оставалось опасным.  Она шла через Несвижу   и Бобруйск к Могилеву.  С тыла ее настойчиво преследовал 4-й  кавалерийский корпус Латур-Мобура. Главная же опасность для 2-й армии исходила от Даву, с левого фланга.

Багратион, узнав от своих казаков-разведчиков, что в Могилеве находится не весь корпус Даву, а только какая-то часть его,  решил идти на прорыв. Утром 23 июля начал атаку 7-й корпус Н.Н. Раевского.  Даву занял позицию в 11 км южнее Могилева,  у д.Салтыковка.  Он имел пока 20 тыс. штыков и сабель и 60 орудий против 16,5 тыс.  бойцов и 108 орудий у Раевского. Но его разведка донесла ему,  что на Могилев идет вся армия Багратиона, численностью 50 тыс. человек,  и Даву уже подтягивал к себе все свои силы . Такого ожесточенного боя,  как под Салтыковкой,  с начала войны не было.  Русские солдаты рвались  вперед без  страха  и  сомнения.    Офицеры  не  ступали  им    в    героизме.

Даву отбил все атаки Раевского и продолжал подтягивать к себе  войска своего корпуса.  24 июля основные силы 2-й армии  и  обоз  перешли Днепр и двинулись к Смоленску.  25 иююля следом за ним ушел корпус Раневского. Отныне можно было считать, что 2-ая армия спасена.

После отъезда царя Барклай де Толли "остался единоличным распорядителем судеб 1-й армии.  Несмотря на все трудности,    он  удовлетворительно обеспечивал ее продовольственное снабжение.   Барклай  старался держать в армии железную дисциплину. 

В такой  обстановке  Барклая де Толли отводил 1-ю армию от Полоцка к Витебску.    Он  понимал, что, если будет отступать к Москве, Наполеон пойдет за ним, а не в Петербург.  Но на всякий случай Барклай 17 июля выделил из  своей  армии целый  корпус   (1-й,        под    командованием    генерал-лейтенант П.Х. Витгенштейна) для защиты Петербургского направления.  23  июля  1-ая армия преодолев за трое суток 118 км подошла к Витебску.  Чтобы задержать французов, пока не подойдет 2-я армия,  Барклай де Толли в ночь с 24 на 25 июля выдвинул к Бешенковичам 4-й пехотный корпус А.И.  Остермана-Толстого, который принял бой с 1-м кавалерийским корпусом генерала Э.-М. Нансути (в 20 км.  от Витебска).  Бой у Островно был еще более кровопролитным,  чем Салтыковкой.  Несколько часов кавалерийские части   Нансути безуспешно  атаковали  пехотные каре Остермана.  В середине дня 25 июля к месту боя  прибыл Мюрат, который лично возглавил атаки корпуса Нансути. Получил он и подкрепление - дивизию А. Дельзона из корпуса Богарне, что дало ему почти двойственный перевес в силах.  Мюрат расстреливал  русские  каре из пушек, а затем попеременно бросал против них в атаку кавалерию и пехоту. Когда Остерману доложили,  что корпус несет громадные потери и осведомились, что прикажут делать.  Остерман ответил: «Ничего не делать, стоять и умирать!» К утру 26 июля пришло   и   к  Остерману подкрепление от Барклая  - 3-я образцовая дивизия Коновницына.  Она сражалась  весь день 26-го так же героически,  как накануне - корпус Остермана.   Русские потеряли по Островно только "нижних чинов" 376448,  но  задержали французов на двое суток.  Утром 27 июля Барклай узнал,  что Багратиону не удалось пробиться через Могилев и что он узнал о движении войск Даву к Смоленску.  Теперь обстановка резко изменилась.  Барклай уже  не мог рассчитывать под Витебском на Багратиона. Наполеон,  едва подступив к Витебску, сразу понял,  что Барклай решился на генеральное сражение.

Но Барклай ночью тихо тремя колоннами увел свою армию к Смоленску. Наполеон был просто разочарован.  Впервые с начала войны он  усомнился  в том, что сможет выиграть ее, не заходя вглубь России.

Здесь в Витебске,  Наполеон подвел итоги первого месяца войны и задумался: не пора ли ему остановиться? За этот месяц он столкнулся с такими

трудностями, каких не встречал нигде, а иные не мог и предвидеть, как ни готовился он к нашествию.  С первого дня войны "Великая армия", преследуя русских,  была вынуждена делать непривычно большие переходы. Тяготы бесконечных переходов усугубляла сквернее русских дорог,   хуже которых французы еще не видели. Самая страшная беда для французов заключалась в том,  что они каждодневно ощущали  вокруг  себя  враждебную среду.  Правда,  повсеместное народное сопротивление они стали  встречать главным образом после Смоленска,  когда вступили в исконно русские земли.  Но уже и до Витебска им приходилось страдать из-за того,   что русские войска уничтожали за собой,  если не успевали вывести,   местные запасы продовольствия.

С приближением французов массы людей оставляли родные места,  уводя  за собой все живое. Богатейшие склады,  которые Наполеон приготовил к началу войны,  не успевали за "Великой армией" в ее небывало больших переходах по невиданно плохим дорогам. Все, о чем здесь сказано,  приводило к росту болезней,  которые косили ряды "Великой  армии"  сильнее, чем все виды неприятельского сражения.  План   войны   Барклая де Толли   постепенно  

приносил   результаты.    Но наполеоновская армия по-прежнему была грозной силой.  Она приближалась к Смоленску, городу, который называли "ключом к России".
СМОЛЕНСКОЕ СРАЖЕНИЕ.

22 июля 1-я и 2-я русские армии соединились.   Солдаты  русской армии с восторгом приветствовали Барклая и Багратиона.  Все были убеждены, что война теперь должна пойти по-другому, что отступление закончится. Под давлением таких настроений даже осторожный Барклай  вопреки собственным убеждениям допускал  возможность  более  решительных  действий. Русские солдаты считали своим долгом защитить Смоленск.   Наполеон знал это и поэтому тоже ожидал сражения под Смоленском.

Скоро Барклай понял, что устроить сражение сейчас невозможно. У Наполеона под Смоленском было сосредоточено 250 тыс. человек,  тогда как в обеих русских армиях насчитывалось только 120 тыс. солдат.  Наполеон решил стремительным маневром приблизиться к Смоленску занять его и таким образом отрезать русским войскам путь отступления к Москве.

И действительно,  французам удалось на  некоторое  время  опередить полки Багратиона и Барклая.  Дорогу на Смоленск прикрывала 27-я пехотная

дивизия Дмитрия Петровича Неверовского (1771 - 1813), состоявшая в основном из новобранцев. Казалось,  что эта преграда будет легко преодолена "Великой армии",  тем более,  что в ее авангарде шла знаменитая кавалерия маршала Мюрата, которая справлялась и с более серьезным противником. Мюрат сумел выбить 27-ю дивизию Неверовского с занятой ею  позиции. Но русские воины не спасались бегством.  Они в полном порядке отошли к Смоленской дороге и расположились в лесу.  Деревья чрезвычайно затрудняли действия неприятельской кавалерии.    Необстрелянные  новобранцы,вчерашние крестьяне,  во главе с генералом Неверовским,  умело руководившим обороной,  отражали одну за другой яростные атаки трех корпусов Мюрата.

Но и теперь Смоленск находился в опасности.  Его защищали около  15 тыс. солдат Раевского. И все ближе были основные силы армии Наполеона.

Опытный военачальник, Раевский понимал, что Смоленск,  если превратить в город крепость, можно долго защищать и небольшими силами.  Город был укреплен мощной каменной стеной, пред которой жители выкопали рвы. На штурм Смоленска был брошен корпус самого удачливого  французского маршала Нея. Одновременно  французская   артиллерия  начала  шквальный 

обстрел  городских укреплений.  Однако  Раевский  держался  весь  день. Ночью к Смоленску подошли главные силы русской армии.  Передовые позиции в городе занял корпус  генерала  Дмитрия  Сергеевича  Дохтурова (1756 - 1816 гг.) Блестяще действовала  артиллерия  под  командованием 28-летнего генерала Александра Ивановича Кутаисова (1784 - 1812гг). Артиллеристы стояли до последнего. Русская артиллерия наносила противнику чувствительный урон.

На следующий день Смоленск был окружен сильнейшими  неприятельскими корпусами маршалов Даву,  Нея и Мюрата.  Французы  начали  генеральный штурм. Город пылал,  его покидали жители.  Несмотря на то,  что и этот штурм был отбит,  Барклай де Толли после некоторых колебаний  приказал русской армии начать отступление к Москве. 

Войска отступали в полном порядке.  Прикрывавший их  отход  генерал Коновницын приказал солдатам сжечь мост через Днепр,    чем  затруднил продвижение противника.

Наполеон вошел в горящий Смоленск.  В этом сражении он потерял около 20 тыс. солдат (русская армия почти в два раза меньше) и не  добился решительной победы. Русские войска не были разбиты.  Они продолжали

отступать к Москве,  пополняясь свежими силами.  "Великая армия" таяла на  глазах. Многие  приближенные  советовали   Наполеону    прекратить дальнейшее наступление на восток, отойти в Белоруссию и встать там, на зимние квартиры. Но Наполеону во что бы то ни стало нужна была  победа в «генеральном сражении» и разгром русской армии.  Поэтому он приказал войскам двигаться дальше, к Москве.

Положение русской армии было тяжелым.  Она  отступала  от  западных границ России. Москвы осталось чуть более 200 верст. Все громче становился ропот: до каких пор будет продолжаться отступление? Солдаты рвались в бой. Многие в происходящем несправедливо обвиняли Барклая,  который не имея ни связей при дворе,  ни достаточной популярности в  войсках. Вновь усилились разногласия осторожного Барклая де Толли и решительного Багратиона,  настаивавшего на немедленном переходе  к  боевым действиям.

И тогда только Александр I,  следивший за развертыванием событий из Петербурга понял, что ситуация требует назначения другого главнокомандующего.

Он   должен   обладать  необходимым  опытом   руководства   крупными военными  операциями и пользоваться в народе и в армии большим  авторитетом. Таким полководцем мог быть только Михаил Илларионович Кутузов. 17 августа 67-летний генерал Кутузов прибыл в расположение  русских войск. Солдаты восторженно приветствовали  нового  главнокомандующего, прославленного во многих сражениях и походах.

1.3   БОРОДИНСКОЕ  СРАЖЕНИЕ.

Русская армия стояла в 125 км от Москвы.  Здесь близ села Бородино, Кутузов решил дать французам генеральное сражение.    Штатные  офицеры долго подыскивали удобное место для ведения боя и  наконец  остановили свой выбор на Бородинском поле. Для этого было несколько важных причин. Во-первых, через него идут новая и старая Смоленские дороги.  Заняв здесь оборону, перерезав оба тракта русская армия преграждала Наполеону путь к Москве. Во-вторых,  на этом поле было сравнительно легко занять сильную позицию благодаря нескольким естественным укреплениям.  Правую часть поля

прикрывает речка Колоча, в центре находится Курганная высота,  слева,  у деревни Шевардино - большой холм;  на Старой Смоленской  дороге высится Утицкий Курган.

Все эти ключевые точки русская армия начала спешно укреплять.    На Курганной высоте и Шевардинском холме  были  возведены  сооружения  из земли и бревен, поставлены артиллерийские батареи.  Укрепления получили названия "батарея Раневского" и "Шевардинский редут".

24 августа французские войска  приблизились  к  Бородинскому  полю.

Опытный полководец,  Наполеон сразу увидел слабые места русской  позиции. Шевардинский реут выдался далеко вперед.  Если бы французам  удалось его взять с ходу,  весь левый фланг русской армии оказался бы открытым,  так как за Шевардином укреплений не  было.    Тогда  Наполеон быстрвм броском опрокинул бы левый фланг русской армии и выграл битву.

Кутузов понимал неудобства этой позиции и  приказал  начать  строительство новых флешей - земельных укреплений - позади Шевардина,   южнее и западнее деревни  Семеновское.   Строительство  Семеновских    флешей только начиналось, а 35-тысячная группировка французов уже атаковала с двух сторон Шевардинский редут. Его защищали 12 тыс. русских солдат во главе с генералом Андреем Ивановичем Горчаковым (1779 - 1855гг).   Перед

Горчаковым стояла задача продержаться до тех пор,  пока  не  будет закончено строительство Семеновских флешей.

180 орудий беспрерывно обстреливали редут,  раз за разом  бросались французы в атаки,  но каждый раз терпели неудачу.  Наконец им  удалось ворваться на редут,  однако вскоре французы были выбиты оттуда  подоспевшей свежей Кирасирской  дивизией.  До наступления темноты  сражался отряд генерала Горчакова и лишь по приказу Кутузова отошли к новым укреплениям.

Кутузов учел обе эти возможности.  На правом фланге и в  центре  он разместил войска 1-й армии под командованием Барклая.   Господствующую над полем высоту занял пехотный корпус генерала Раевского. Левый фланг с Семеновскими флешами должна была оборонять 2-я армия Багратиона (поэтому Семеновские флеши называют "Багратионовы"). Наконец, на самом левом краю поля, близ Утицкого кургана,  Кутузов поставил корпус генерала Николая Тучкова,  который должен был прикрывать  Старую  Смоленскую дорогу. Но главное - в распоряжении Кутузова  имелся  большой  резерв, который он мог использовать, когда замысел Наполеона станет более ясным.