Оккупационный режим

 Управление полиции безопасности и СД, в которую входили гестапо, служба безопасности (СД) и уголовная полиция, возглавлял эсэсовец Штраух. Оно размещалось в Минске, на территории Университетского городка, в здании бывшего Института народного хозяйства.

Служба порядка  состояла из охранной полиции, жандармерии, вспомогательной местной полиции. Во главе ее в декабре 1941 г. был  поставлен эсэсовец ГерФ

Территориальные органы этих полицейских служб были рассредоточены по всему генеральному округу.

Оккупационная гражданская администрация, вермахт и полиция, не стесняясь в выборе средств, используя террор, массовые экзекуции, грабеж, произвол, подкуп, провокации, антисоветскую пропаганду, пытались установить и упрочить господство гитлеровцев на захваченной ими территории западной и центральной частей Белоруссии.

Восточная ее часть  на длительное время стала тылом фашистской группы армий «Центр».

 Сюда относились: Витебская и Могилевская области,  восточные районы Минской области,  Гомельская область ( без южных районов: Речицкого, Гомельско¬го, Добрушского, Лоевского, Тереховского), северные районы Полесской области (Глусский, Паричский, Копаткевичский, часть Василевичского ).

Здесь устройство оккупационного аппарата по форме несколько отличалось от районов, где действовала фашистская гражданская администрация. Установление оккупационного режима и реализация преступных планов германского империализма находились в восточных районах в руках вермахта и полиции. Военная администрация опиралась на части сухопутных войск, полиции и войска СС. Во главе аппарата военной администрации стоял начальник тылового района, командующий охранными войсками генерал фон Шенкендорф. В его распоряжении в декабре 1941 г. находилось 4 охранных дивизии, две бригады СС, 229 пехотных рот, 12 танкоистребительных рот, 9 рот с тяжелым пехотным оружием, 11 артиллерийских батарей5.

Военно-административные функции на этой территории выполняли созданные вермахтом полевые и местные комендатуры. В районах дислокации охранных дивизий в 1942 г. насчитывалось 11 полевых и 23 местных комендатуры. Восемь групп тайной полевой полиции (ГФП). Группы ГФП располагались в Полоцке, Витебске, Орше,  Борисове, Лепеле, 'иске, Старых Дорогах, Могилеве. Они развернули 20 периферийных команд, являлись военно-полицейскими органами вермахта и по существу исполнительными силами абвера (разведки и контрразведки вермахта) на местах. Так, только подразделениями 723-й группы тайной полевой полиции, размещавшейся в Орше, за год (с сентября 1941 г. по сентябрь 1942 г.) было повешено и расстреляно более 1750 советских патриотов. Вся деятельность тайной полевой полиции направлялась прежде всего на уничтожение партизан, подпольщиков, разведчиков и всех тех, кто оказывал хоть малейшее противодействие оккупантам. ГФП принимала активное участие в карательных операциях, создавала агентурную сеть, осуществляла надзор за настроением гражданского населения.

Кроме ГФП в тылу группы армий «Центр» действовал разветвленный полицейский аппарат. Высшим руководителем СС и полиции здесь являлся фашистский палач Бах-Зелевски. Его штабу, располагавшемуся в Могилеве, подчинялись все территориальные органы полиции безопасности и СД, оперативные команды эсэсовцев (айнзатц-команды,  айнзатцгруппы,  зондеркоманды),  жандармерия.

В целом в 1941—1942 гг. немецко-фашистский оккупационный  аппарат, сформированный захватчиками в Белоруссии, опирался на военно-полицейские  силы численностью около 160 тыс. человек, не считая частей, привлекавшихся в  ряде случаев с фронта для борьбы с партизанами. 
 

Сообщниками гитлеровцев в установлении оккупационного режима и осуществлении грабежа и разбоя оказались белоэмигранты — белорусские буржуазные националисты, прибывшие в обозе гитлеровских войск. Изгнанные народом из Белоруссии после Великой Октябрьской социалистической революции, они затаили ненависть к советскому строю и готовы были пойти в услужение любому хозяину, только бы отколоть Белоруссию от Советского Союза и возродить в ней прежние порядки. Таким хозяином стал для них в 30— 40-х годах Гитлер. Буржуазные националисты прикрывали свое предательство лозунгом «патриотизма», но это был фальшивый патриотизм, маскирующий их фашиствующий национализм.

Оккупанты использовали националистов в органах так называемого местного управления, во вспомогательной полиции, пропагандистском аппарате. Верой и правдой прислужничая оккупантам, буржуазные националисты выдавали советских патриотов СД, являлись сообщниками фашистов в кровавых преступлениях против советского народа.

Несмотря на рвение и активное участие националистов в поддержании оккупационного режима, гитлеровцы не собирались делить с ними власть на захваченных территориях. В 1941—1942 гг. о создании буржуазно-националистического правительства в Белоруссии не велось и речи. Единственное, что разрешили создать националистам в октябре 1941 г., это так называемую «Белорусскую народную самопомощь» («БНС»). В уставе «БНС» говорилось, что она является «Добровольной народной» организацией, призванной бороться за «возрождение    белорусской   культуры»,    готовить    «национальные» кадры и оказывать помощь пострадавшим от войны. На деле же это была ширма, под прикрытием которой оккупанты осуществляли кровавые репрессии, грабили белорусский народ, разбазаривали его культурные ценности, вели активную идеологическую обработку населения в духе нацизма и антисоветизма.

«БНС» находилась под  постоянным контролем фашистских оккупационных властей и полиции безопасности, которые зорко следили за тем, чтобы ее руководство комплектовалось из матерых врагов Советской власти. Члены центрального совета «БНС» назначались и смещались только гауляйтером В. Кубе. Без санкции оккупантов ни центральный совет «БНС», ни отделы «БНС» в областях, районах и волостях не делали ни одного шага. Фашистские лакеи из «БНС» старались угодить гитлеровцам во всем: они занимались вербовкой людей в полицию и СД, в военизированные формирования, грабежом ценностей, вели разнузданную антисоветскую пропаганду.

В фашистской системе  идеологической обработки населения нацистской пропаганде отводилось одно из ведущих мест. Для ведения ее существовал специальный аппарат, во главе которого стояло министерство пропаганды, возглавляемое Геббельсом.

Управления и отделы пропаганды имелись в системе гражданской администрации, в вермахте и в аппарате полиции безопасности и СД. Пропагандистский аппарат оккупантов всеми имевшимися в его распоряжении средствами — через газеты, радио, кино, лекторов, взяв на вооружение ложь и дезинформацию, стремился отравить сознание советских людей ядом человеконенавистнической идеологии, скрыть истинные цели империалистической захватнической войны Германии против Советского Союза, подорвать морально-политическое единство нашего народа. В этих целях использовались профашистские националистические издания, подвергавшиеся строгой цензуре оккупантов. Гитлеровцы издавали «Менскую газэту»( С 5 февраля 1942 г. этот фашистский печатный орган стал называться «Беларуская газэта»), «Голас вёсга», «Барановщ-кую газэту», «Новую дарогу» (Белосток), «Новый путь» (Витебск), «Беларуси голас» (Вильнюс) и др.

На страницах печатных изданий велась разнузданная клевета  на социалистический строй, на советскую действительность, восхвалялся образ жизни в «новой Германии», грубо искажались события на фронтах Великой Отечественной войны, делались попытки разжечь вражду между представителями различных национальностей.

Эти листки были полны  грязной клеветы в адрес советских патриотов — партизан и подпольщиков. Через фашистские издания путем обмана, шантажа и угроз националисты стремились искоренить марксистско-ленинскую идеологию, подорвать авторитет Коммунистической партии, возглавившей борьбу народа в тылу врага, дискредитировать партизанское движение, убить веру людей в победу Красной Армии, свернуть с пути активной борьбы против захватчиков. Но все усилия оккупантов и их пособников не достигали цели. Они разбивались о мощную стену народной ненависти к захватчикам и их пособникам.

В гитлеровских планах идеологической обработки советских людей определенное место отводилось церкви. В тяжелое военное время, в условиях кровавого нацистского террора, угнетения и материального бедствия, религиозные чувства верующих усилились, заметно возрос приток прихожан в церквах и костелах. Фашисты не преминули воспользоваться этим. Хотя многие честные священнослужители разделяли участь своего народа, а некоторые помогали партизанам, однако реакционная часть духовенства активно сотрудничала с оккупантами.

Архиепископом фашисты  назначили своего ставленника, буржуазного  националиста Филафея Нарко. В сентябре 1942 г. был созван так называемый всебелорусский православный церковный собор. Участники  его послали Гитлеру приветственную телеграмму, в которой выражали «сердечную благодарность за освобождение»  и готовность верно служить оккупантам. В проповедях, которые произносились фашистскими сообщниками в ризах с амвонов и транслировались по радио, они призывали народ к смирению и послушанию, к отказу от борьбы и сопротивления. Реакционное духовенство поставило на службу полицейским органам церковную обрядность и «таинства» (тайну исповеди), собирало информацию о настроении населения, помогало врагу выявлять советских патриотов. 
 

Оккупанты видели в  населении захваченных территорий будущих рабов, удел которых — темнота и невежество. Обязательным считалось обучение по специально разработанным программам в четырехклассных школах детей от 7 до 14 лет. Для старшего возраста устанавливалось профессиональное обучение и вводилась трудовая повинность. За идеологической направленностью школьных уроков строго следили оккупационные власти. В одной из инструкций говорилось, что всякое большевистское влияние, исходящее из школы, будет преследоваться, а его носители — подвергаться казни. Пользование довоенными учебниками и программами категорически запрещалось.

Советские патриоты бойкотировали школы. Многочисленные документы свидетельствуют о том, что во всех районах Белоруссии даже четырехклассные школы дети не посещали, а учителя отказывались выходить на работу. «Из зарегистрированных 158 детей школу посещают лишь 25 %. В некоторых школах занятия не начались вообще из-за отсутствия учителей»,— писал в декабре 1941 г. школьный инспектор Логойского района. За политическим настроением учителей устанавливался строгий надзор. Но даже под страхом смерти большинство из них воспитывало у школьников чувство патриотизма, стремилось нести им свет советских знаний. Фашистский чиновник, инспектировавший школы Пинска, писал в августе 1942 г., что «на школьную молодежь влияет коммунистически настроенное ‘Учительство’. Учительство, которое политически неблагонадежно, должно быть уволено из школ». 
 
 

Провал «блицкрига», затянувшаяся война и растущая всенародная партизанская борьба вынуждали оккупантов предпринимать более изощренные политические маневры с целью обмана и покорения Народа. Не отказываясь от репрессий, усиливая их, оккупационные власти в 1942 г. всеми мерами пытались нейтрализовать влияние Коммунистической партии на широкие слои населения, изолировать Партизан и подпольщиков от невооруженной части народа, привлечь ее к активному сотрудничеству. Нацистская пропаганда стремилась убедить население в том, будто Германия ведет войну не против народа, а только против Коммунистической партии, Советского правительства, большевизма. Подлинные планы германского империализма и милитаризма маскировались лживой вывеской обещаний «райской жизни» при «новом порядке».

В сентябре 1942 г. разведотдел  группы армий «Центр» приступил к осуществлению специально разработанной программы, суть которой сводилась к тому, чтобы заставить население занять «позицию враждебности по отношению к партизанам» и привлечь его к поддержке оккупационного режима. Основное место в этой программе отводилось усиленному пропагандированию демагогических проектов «будущего устройства России». 
 

С целью дискредитации  партизанского движения гитлеровцы предприняли ряд мер. Летом 1942 г. рейхсфюрер СС Гиммлер потребовал исключить из употребления слова «партизан», «партизанский», заменив их словами «бандит», «бандитский». Одновременно германское командование начало создавать псевдопартизанские отряды, которые грабили население, бесчинствовали и своими действиями подрывали авторитет подлинных борцов против оккупантов. Однако население быстро распознавало врага и сообщало партизанам о появлении провокаторов.

Нацистской пропаганде не удалось «умиротворить» Белоруссию. Кровавый террор, провокации, весь черный арсенал германской империалистической политики и идеологии оказались беспомощными перед силой советского патриотизма и морально-политического единства нашего народа.

Штабы и оккупационные  учреждения в донесениях гитлеровскому военному руководству постоянно информировали о срыве в Белоруссии намеченных политических замыслов и мероприятий. Из штаба тыла группы армий «Центр» в сентябре 1942 г., например, сообщали: «...в связи с общим ростом партизанской деятельности территория распространения нашей пропаганды все более сокращается... В перспективе мы не сможем избежать единого фронта населения против нас, который будет рано или поздно». Начальник полиции безопасности и СД в докладной «Общее положение и настроение населения на территории Белоруссии» от 11 сентября 1942 г. констатировал: «...Наша пропаганда не добилась какого-либо серьезного успеха против существующей партизанской власти».

Кровавый оккупационный  режим гитлеровских захватчиков  с их звериной идеологией национализма и расизма, махровым антикоммунизмом и антисоветизмом по всем швам трещал под напором всеобщей ненависти советских людей, смело вступивших в смертельную борьбу с фашистскими оккупантами. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Жертвы  Великой Отечественной  Войны 

В результате войны и оккупации Советского Союза из 73 млн. человек на временно оккупированных советских территориях  преднамеренно истреблено фашистами 7 420 135 человек.