Красная армия на «Внутреннем фронте»

Через два дня, 13 января, зам. председателя ГПУ Украины  К. М. Карлсон направил Е. Г. Евдокимову докладную записку с практическими предложениями, в том числе проводить выселение кулачества в несколько очередей. При этом он обращал внимания своего руководства на «большие трудности», которые необходимо предусмотреть — «малочисленность периферийного аппарата ГПУ, отсутствие в ряде мест необходимой вооруженной силы, заминки с транспортом, отсутствие необходимых пересыльных пунктов» и др.⁷ Но не только ОГПУ было озадачено вопросом ликвидации кулака как класса. Ему в помощь, а скорее всего для руководства, 15 января была организована Политбюро ЦК ВКП(б) комиссия под руководством В. М. Молотова «по выработке мер в отношении кулачества»³⁶. Через две недели работы комиссия представила свой вариант проекта постановления «по кулаку», которое легло в основу печально известного решения.

На сегодняшний  день опубликованы не только текст  постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»³⁷, но и материалы комиссий и подкомиссий, занимающихся его разработкой, в том числе различные варианты проектов. Таким образом, исследователи получили возможность узнать, как проходило обсуждение и принятие окончательного варианта этого текста постановления.

Опубликованные  в 2-м томе серийного издания «Трагедия  советской деревни» документы показывают, как менялись итоговые цифры подлежащих выселению кулаков и их семей, а также разнарядки по регионам. Зачастую инициаторами их повышения были представители местной власти, предлагавшие ускорить темпы коллективизации и увеличить число раскулаченных. Приведем несколько примеров таких инициатив, ставших известными благодаря документальному изданию «Трагедия советской деревни»: 18 декабря 1929 г. — секретарь Тамбовского окружкома ВКП(б) О. Т. Галустян обратился с просьбой к Я. А. Яковлеву — включить округ в число округов сплошной коллективизации; 21 декабря 1929 г. секретарь ВКП(б) Средне-Волжского крайкома М. М. Хатаевич, выступая на бюро крайкома, говорил: «Задача, поставленная пленумом крайкома о том, чтобы на 50 % охватить колхозами все крестьянство нашего края к 1 мая, очевидно, будет не только выполнена, но и перевыполнена. Ясно, что мы никаким образом не должны сдерживать того стремления к коллективизации, какое выявилось в нашей деревне». Напомним, что именно партийные функционеры СВКрая предложили один из округов Нижней Волги объявить образцовым показательным округом сплошной коллективизации — таким округом стала Автономная Республика Немцев Поволжья³⁸. После принятия постановления от 5 января 1930 г. местные органы активно принялись осуществлять данные сверху указания. Однако внимание их все больше и больше нацеливалось не на коллективизацию, а на раскулачивание и ликвидацию кулачества. Так, например, 8 января 1930 г. бюро Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) приняло постановление о выселении 20 тыс. кулацких хозяйств³⁹.

Размах местных  инициатив заставил И. В. Сталина  написать личную директиву об опасности увлечения раскулачиванием в ущерб коллективизации, в которой указывал приоритеты. 30 января 1930 г. шифром на места была передана директива за его подписью.

Обратим внимание на дату директивы — 30 января. В этот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло известное постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Сталин в очередной раз показал себя мастером демагогии. С одной стороны — он поучал местных руководителей и указывал на «центр тяжести», обеспечивающий «правильное проведение политики партии». С другой — инициировал принятие постановления, определившее масштабы и сроки выселения более чем 100 тыс. крестьянских семей. Эти два противоречащих друг другу документа были отправлены на места для неуклонного исполнения с разницей в один-два дня.

Основные положения  постановления Политбюро от 30 января 1930 г. сводились к следующему. Подлежащие выселению кулаки распределялись на три категории, каждая из которых отличалась от другой мерой наказания — заключение в концлагеря (1-я категория), высылка в отдаленные местности СССР (2-я категория), расселение на новых землях за пределами колхозных участков (3-я категория), но в пределах района проживания (пункт 3). Кроме того, в районах сплошной коллективизации отменялось действие Закона об аренде земли и применении наемного труда в сельском хозяйстве (пункт 1), а также подлежали конфискации у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы (пункт 2). Обращает на себя внимание оговорка в отношении хозяйств, где членами семей были красноармейцы.

В пункте 4 (раздел I) постановления, определяющем количество ликвидируемых по каждой из трех категорий кулацких хозяйств, говорилось: «Выселению и конфискации имущества не подлежат семьи красноармейцев и командного состава РККА. В отношении же кулаков, члены семей которых длительное время работают на фабриках и заводах, должен быть проявлен особо осторожный подход с выяснением положения соответствующих лиц не только в деревне, но и у соответствующих заводских организаций»⁴⁰.

Согласно постановлению  проведение оперативных действий по конфискации имущества и выселению  кулаков было возложено на местные органы власти и ОГПУ. При этом из промышленных областей в помощь местным парторганизациям подлежало мобилизации на 4 месяца 2 500 партийцев, которые должны были к 20 февраля уже прибыть на места (пункт 1 раздела IV «Особые постановления»), В свою очередь, ОГПУ было разрешено передоверить свои полномочия по внесудебному рассмотрению дел полномочным представительствам ОГПУ (ПП ОГПУ) в областях совместно с представителями крайкомов ВКП(б) и прокуратуры (пункт 2). Размах предстоящих практических действий потребовал увеличить штаты ОГПУ на 800 человек, а состав войск ОГПУ — на 1ООО штыков и сабель. РВС СССР вменялось передать ОГПУ соответствующее количество личного состава (пункт 3).

Опубликованные  документы показывают масштаб подготовительной организационной работы, проводившейся по линии ОГПУ в течение января 1930 г., нацеленной на реализацию практических мероприятий по конфискации имущества и выселению кулачества. Отметим, что все действия ОГПУ предпринимались до утверждения Политбюро решений «по кулачеству». Так, например, 18 января ОГПУ отдало директивы: а) всем ПП о приведении местных органов ОГПУ в состояние мобилизационной готовности в связи с предстоящим выселением кулаков; б) о создании при ПП ОГПУ оперативных групп и разработке конкретных планов выселения кулаков; 23 января — директива о подготовительных мероприятиях по выселению «кулацко-белогвардейского элемента» из районов сплошной коллективизации; 24 января — председатель ОГПУ Г. Г. Ягода обращается с запиской к руководящим работникам управления об усилении вмешательства центральных органов ОГПУ в проведении раскулачивания; 25 января — директива ОГПУ о принятии мер по организационному раскулачиванию и выселению кулаков. Последняя директива была вызвана необходимостью упорядочить начавшееся на местах стихийное выселение кулаков и изъятие их имущества. Обращаясь к своим региональным представительствам, центральное руководство требовало от них «ускорить присылку плана выселения со всеми расчетами и картой». Одновременно ПП ОГПУ напоминалось: «Обязательно строго проверить, чтобы в число выселяемых кулацких семейств не попали семьи, которых дети служат в Красной Армии»⁴¹.

2 февраля 1930 г.  был издан приказ ОГПУ №  44/21, завершивший подготовительный этап и определивший порядок и сроки проведения первоочередных операций по кулачеству. Во-первых, мероприятия ОГПУ должны были сводиться к двум основным направлениям: 1) немедленная ликвидация контрреволюционного кулацкого актива, относящегося к группе 1-й категории; 2) массовое выселение наиболее богатых кулаков и их семейств, относящихся к группе 2-й категории, в отдаленные северные районы СССР и конфискация их имущества.

Во-вторых, в приказе  ОГПУ по каждой из выделенных категорий  были определены количественные показатели выселяемых семей и последовательность проведения оперативных мероприятий  по регионам и районам страны. В первую очередь подлежали выселению: УССР (30-35 тыс. семей), Северный Кавказ и Дагестан (20 тыс. семей), Средне-Волжском край (8-10 тыс. семей), ЦЧО (10-15 тыс. семей), Нижне-Волжский край (10-12 тыс. семей), Белоруссия (6-7 тыс. семей), Сибирь (25 тыс. семей), Урал (10-15 тыс. семей), Казахстан (10-15 тыс. семей). Обращает на себя внимание, что за основу количественных показателей была взята семья, а не численность людей. Это означало, что выселению подлежало по крайней мере в три раза больше людей, так как минимальная семья состояла из трех человек.

В-третьих, в приказе  определялись сроки начала проведения операций по регионам — по СКК, СВК, НВК — 10 февраля; по УССР, ЦЧО — 15 февраля; по Белоруссии — 1 марта. Указанным ПП ОГПУ предписывалось представить не позднее 7 февраля на утверждение окончательно и подробно разработанные планы операций.

Наконец, приказ ОГПУ определил порядок руководства  и проведения операций на местах. Рассмотрение дел на лиц, проходящих по 1-й категории, возлагалось на тройки, в которые должны были входить представители от ПП ОГПУ, крайкома ВКП(б) и прокуратуры; состав троек утверждался коллегией ОГПУ. Руководство операциями по выселению кулаков и их семейств, относящихся ко 2-й категории, возлагалось на оперативные тройки (в районах — оперативные группы), которые организовывались распоряжением ПП ОГПУ; во главе их стояли руководители ПП ОГПУ (в округах и областях — начальники отделов ОГПУ). Проведение оперативных действий возлагалось на ПП ОГПУ. Им предписывалось «на случай возможных осложнений» организовывать при ПП ОГПУ «чекистско-военный резерв», в «районах наиболее угрожаемых» — маневренные группы из частей ОГПУ, которые должны были находиться в распоряжении окротделов ОГПУ. Отдельно в приказе оговаривалась степень участия Красной армии: «Части Красной Армии к операции ни в коем случае не привлекать. Использование их допускать только в крайних случаях, при возникновении восстания, по согласованию с краевыми организациями и РВС. ПП ОГПУ организовать там, где недостаточно частей войск ОГПУ, в скрытом виде войсковые группы из надежных, профильтрованных особорганами ОГПУ частей Красной Армии»⁴².

Основные положения  приказа ОГПУ от 2 февраля были подтверждены соответствующими законодательными актами СНК СССР и Наркомата юстиции РСФСР — 3 февраля были приняты постановление СНК СССР о мероприятиях по реализации постановления ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. и циркуляр НКЮста РСФСР всем краевым и областным прокурорам и НКЮ автономных республик о мероприятиях по подавлению сопротивления кулачества. Вслед за ними 4 февраля ЦИК СССР утвердил подготовленное СНК СССР постановление о предоставлении ОГПУ права передоверять свои полномочия ПП ОГПУ по внесудебному рассмотрению дел в связи с раскулачиванием⁴³.

Таким образом, Красная  армия не была включена в состав исполнителей этой политической кампании. Более того, она была выведена из-под удара ее карающего меча. Предусмотренная в особом разделе постановления от 30 января 1930 г. оговорка запрещала раскулачивать семьи красноармейцев и комсостава. Исполнение карательных акций было возложено на органы ОГПУ с привлечением войск ОГПУ. Правда, все же предусматривались ситуации возможного использования частей Красной армии, но не регулярных, а специально подготовленных, профильтрованных войсковых групп и только «в скрытом виде». Последнее свидетельствует о том, что власти не могли отказаться от услуг армии окончательно.

2.2. Основные положения использования Красной армии  
на «внутреннем фронте»

Начало проведения массовых операций «по кулачеству»  потребовало четкого разграничения задач между Красной армией и органами ОГПУ на «внутреннем фронте». Как отмечалось ранее, таким основным документом, определяющим сферы деятельности этих двух военизированных структур, был приказ РВС СССР от 10 июля 1926 г. № 365/59.

Очень важным являлся  пункт 3 настоящего приказа, который  предусматривал условия и порядок привлечения частей РККА органами ОГПУ для укрепления безопасности внутри страны. Отметим, что условия привлечения армейских частей были разными: для приграничных районов (пункт 3, подпункт «а») — один, для внутренних районов (пункт 3, подпункт «б») — другие. Для приграничных районов достаточно было разрешения командования соответствующих округов. Для внутренних районов привлечение армейских частей разрешалось «каждый раз только с особого разрешения РВС СССР». Приказ предусматривал также порядок совместных действий органов ОГПУ и частей РККА. В подобных операциях руководство возлагалось на лицо, назначаемое по соглашению Уполномоченного ОГПУ и командующего войсками округа (пункт 4).

Постановление «по  кулачеству» от 30 января 1930 г. не изменило существующий порядок, отведя роль исполнителя  намеченных мероприятий органам ОГПУ. Напомним, что в принятом в развитие данного постановления приказе ОГПУ от 2 февраля 1930 г. № 44/21 ответственными за проведение операций были названы ПП ОГПУ, которые, в свою очередь, могли привлекать войска ОГПУ. Согласно приказу ОГПУ использование частей Красной армии допускалось только в крайних случаях, при возникновении восстания, по согласованию с краевыми организациями и РВС военных округов. В тех районах, где недостаточно было частей из войск ОГПУ, ПП ОГПУ разрешалось организовывать в скрытом виде «войсковые группы из надежных, профильтрованных особыми органами ОГПУ частей Красной Армии»⁴⁴. Таким образом, сохранялся существовавший порядок использования частей Красной армии на «внутреннем фронте», утвержденный приказом РВС СССР 1926 г.

3 февраля 1930 г. за подписью  наркома К. Е. Ворошилова была  разослана во все военные округа директива (№ 25/ш), подтверждающая прежний порядок привлечения частей РККА. Приказ РВС СССР от 10 июля 1926 г. № 365/59 действовал на протяжении всего периода проведения операций «по кулачеству». В 1933 г. в связи с проявлением тенденций в округах привлекать армию для сельскохозяйственных работ Ворошиловым был вновь отдан приказ, подтверждающий основные положения использования армейских частей на «внутреннем фронте».

Таким образом, Красная  армия не только не привлекалась, но и не рассматривалась властью как военная сила для осуществления политических решений в отношении крестьянства, хотя за годы Гражданской войны ею был накоплен немалый как боевой, так и организационный опыт, позволивший достаточно быстро справиться с массовым бандитизмом, как политическим, так и уголовным.