Из истории реквизиции бурят в годы Первой мировой войны на материалах Национального архива Республики Бурятия и Государственного архив

Из истории  реквизиции бурят в годы

Первой мировой  войны на материалах

Национального архива Республики Бурятия 

и Государственного архива Архангельской области  (1916  - 1917 гг.)

В этом году исполнилось 90 лет  со дня опубликования Указа Николая  II о мобилизации инородцев на тыловые работы в районе действующей армии. Согласно указу многие народы Сибири были реквизированы на тыловые работы, в том числе и буряты. Реквизиция  оказала большое влияние на историю бурятского народа: буряты, до этого жившие достаточно изолированно в пределах Забайкальской области и Иркутской губернии, ограничиваясь платой податей и повинностей,  оказались непосредственно втянутыми в ход Первой мировой войны, активную экономическую и политическую жизнь страны. Но вместе с тем надо отметить, что тема реквизиции бурят в годы Первой мировой войны является одной из малоизученных проблем в истории бурятского народа. Это связано, прежде всего, с недостаточностью источниковедческой базы, многие исторически ценные документы по реквизиции находятся в архивах за пределами республики – Санкт-Петербурге, Архангельске, Иркутске. Сегодня перед историками, архивистами стоит актуальная задача - выявлять  больше архивных документов по реквизиции   бурят с тем, чтобы вводить их в научный оборот, расширить источниковедческую базу темы. Определенным шагом в этом направлении является работа нашего архива по выявлению документов в Государственном архиве Архангельской области, Санкт-Петербургском архиве, также в фондах нашего Национального архива. На основе выявленных документов  построена статья об истории реквизиции бурят в годы Первой мировой войны.

Так, 25 июня 1916 г., Николай  II издал указ о мобилизации инородцев на тыловые работы в районе действующей армии. В указе писалось не о мобилизации, а о реквизиции инородцев. В толковом словаре читаем: «Реквизиция – от латинского – требование, принудительное возмездное изъятие имущества в собственность или во временное пользование государства». Таким образом, можно считать, что речь шла о принудительном изъятии из жизни бурятского общества молодых, здоровых и трудоспособных людей. В телеграмме министра внутренних дел военному губернатору Забайкальской области значилось: 25 сего июня высочайше повелено: первое, для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии привлечь реквизиционным порядком на время настоящей войны освобожденных от воинской повинности инородцев империи и, в частности, проживающих во вверенной вам области, кроме бродячих инородцев».¹

Согласно Указу призыву  по мобилизации подлежали лица, родившиеся с 1897 по 1885 г.г.,  в возрасте от 19 до 31 года. От мобилизации освобождались:

1. воспитанники всех учебных заведений;

2. должностные лица инородческого волостного и сельского управлений;

3. лица, состоящие на государственной службе;
4. штатное ламайское (буддийское) духовенство.²

Мобилизация бурят началась сразу же после обнародования  указа. Количество мобилизованных бурят  по данным мобилизационного отдела штаба  Иркутского военного округа составляло 20878 человек: по Забайкальской области  – 11817 человек и по Иркутской и  Енисейской губерниям 9061 человек. Из числа  принятых на сборных пунктах было отправлено на работу из Забайкальской  области – 11750 человек, из Иркутской  и Енисейской губерний – 8725 человек, всего 20476 человек. Из Забайкалья были отправлены на тыловые работы урульгинские православные эвенки.³

           В архиве имеется много документов  с прошениями об отсрочке от  реквизиции, связанные с семейным  положением, полевыми работами и  т.д.    На документах следует  резолюция военного губернатора  Кияшко: «Льгот семейному положению  инородцам не предоставлено…У  русских единственные сыновья  идут, а почему не пойдут у  бурят. Никаких осложнений не  допускаю».⁴

Одна часть мобилизованных была отправлена в Архангельск, другая – на окопные работы Северо-Западного  фронта. Незначительная часть их была распределена по разным предприятиям, работавшим на войну.

В  статье подробно рассматривается  история реквизированных бурят, которые оказались в Архангельске. В результате научных поисков  Национального архива Республики Бурятия, переписки с Государственным архивом Архангельской области у нас оказались копии архивных документов, свидетельствующие об истории  реквизированных: приказы Главноначальствующего г. Архангельском и районом Белого моря, его помощника по техническим вопросам, именные списки реквизированных бурят по эшелонам, акты обследования условий их проживания, заявления, прошения бурят и т.д.

В ходе первой мировой войны  Архангельский порт превратился  в стратегический объект, через который  Россия получала все важные грузы. В  связи с этим город крайне нуждался в рабочих руках для осуществления  погрузо-разгрузочных работ в порту.  Кроме того, возникла необходимость  в строительстве зимнего аван-порта. Для продления навигации были устроены причальные линии в 30 км севернее Архангельска – почти у самого моря, у завода «Экономия», а еще  дальше, в самом море, на острове  Мудьюг, решено было устроить зимний аван-порт. «Экономию» и о. Мудьюг предполагалось соединить с городом железной дорогой. Такие грандиозные работы – портостроительство и проведение железной дороги - требовали  привлечения  рабочих рук.  Такой рабочей  силой призваны были стать реквизированные  буряты.  

Так, 9 августа 1916 г. в Архангельск  прибывает первый эшелон с бурятами Забайкальской области и Иркутской  губернии в количестве 1238 человек, на следующий день – второй эшелон с 1218 бурятами⁵, 13 августа – третий эшелон с 1242 бурятами.⁶ Каждый эшелон сопровождали по 2 офицера, 30 нижних чинов конвоя, 1 фельдшер. Дорога до Архангельска была очень тяжелой – почти месяц в холодных вагонах. Несколько десятков человек были оставлены по болезни в различных пунктах по железной дороге, затем, после излечения, они самостоятельно добирались до  Архангельска. 

Бурят, как и других инородцев, привлекли к трудовой мобилизации  в самый разгар полевых работ, в связи с чем, Николай II был вынужден приказать отпустить реквизированных по домам. Но военные власти Архангельска, ссылаясь на важность проблем портостроительства и на то, что буряты преодолели огромный путь через всю страну, получили разрешение оставить их в Архангельске.⁷

Для успокоения бурят в  Архангельск 10 сентября 1916 г. прибыла  делегация в составе  Хамбо  ламы Чойнзона Иролтуева, уполномоченных от бурят в Центральном Военно-Промышленном комитете Вамбоцыренова и Ханхасаева, лекарей тибетской медицины Габжи  Чойдон Иринчинова и Сультима Санжеева. В их распоряжение был выделен  вагон 1 класса, стоящий на Бакарице. Сюда со всего города стекались буряты, чтобы исполнить религиозные  обряды, поделиться заботами и обидами, пройти освидетельствование состояния  здоровья и получить лекарства. Делегация  пробыла в Архангельске несколько  дней и, выполнив свою миссию, уехала.  

29 августа 1916 г. Главноначальствующий  г. Архангельска и района Белого  моря подписал приказ  о формировании  Архангельской инородческой дружины  под командованием полковника  Судовикова. Прибывшие первыми 3730 рабочих-инородцев объединялись  в дружину, подразделявшуюся на  три эшелона, в том составе,  в котором они прибыли. Каждый  эшелон подразделялся на сотни,  во главе со своими выборными.  Поддержанием порядка в эшелоне  и организацией выдачи наряда  на работы занимались прибывшие  с инородцами офицеры.⁸ Устанавливалась плата инородцам как чернорабочим 3 рубля в сутки, из этой платы удерживались стоимость питания и расходы на приобретение необходимой одежды и обуви.

Прибывших бурят размещали  в различных свободных бараках. Бараки, построенные для летних сезонных работ, были плохо приспособлены  к зимним условиям.  Бурят, работавших в военном порту, расселили в  здании флотского полуэкипажа в  Соломбале. Большая часть реквизированных  бурят, оставленных в Архангельске, проживали на ст. Бакарица, в т.н. «Губернаторском городке».  В  донесении прапорщика Куклина со станции Архангельск –Пристань  от 9 сентября 1916 г. говорится: «Команда инородцев находится в крайне неблагоприятных условиях жизни. Из 3 бараков 1³/₄ занято 150  вольнонаемными плотниками, 1¹/₄ занята 225 инородцами. В то время, как вольнонаемные спят только на нижних нарах и то свободно, буряты при крайней тесноте спят на двойных нарах и на столах и на полу. Нет бака для кипяченой воды, комнаты для фельдшера, сушки портяного и надо установить железную печь».⁹ Рабочие, занятые на строительстве железнодорожной ветки на Мудьюг, селились в ближайших деревнях.¹⁰ 

Питание бурят было организовано плохо. На них распространялись нормы  питания, положенные для нижних чинов. Среда и пятница были «рыбными»  днями. Бурятам, привыкшим питаться мясомолочными продуктами, было тяжело привыкать к другой пище. Обычно группа рабочих на собственные деньги отправляла своего представителя в  город, чтобы купить лошадь для забоя. Врачи отмечали антисанитарное состояние  бараков бурят, которые забивали лошадей и разделывали туши вблизи от них, тут же разводили костер и  готовили пищу. Из-за некачественного, непривычного питания среди бурят  начались заболевания цингой и в  марте 1917 г.  заведующий Архангельской  дружиной подписал распоряжение о замене рыбной пищи мясной.¹¹ Довольно часто случались перебои со снабжением бурят продовольствием, об этом свидетельствуют рапорты, заявления, прошения.

Суровые климатические условия  Севера сразу же поставили вопрос о недостаточности теплой одежды у бурят. Они выехали из своих  домов летом, легко одетые, не имея запасов одежды. Казенное обмундирование им не полагалось, они должны были приобретать  одежду за свой счет. По распоряжению заведующего  дружиной несколько раз бурят  отправляли в командировку  на родину за теплыми вещами. Из-за нехватки теплых вещей одежду выдавали только тем, кто  выходил на работу, остальные должны были оставаться в бараках. 

Когда реквизированных доставили  в Архангельск, выяснилось, что в  городе для такого большого количества неквалифицированных рабочих  нет  работ, и больше половины было откомандировано  в распоряжение различных ведомств и предприятий. По состоянию на 4 октября 1916 г. из 3480 бурят, прибывших  в Архангельск, 756 были больны, 1060 находились на станциях Няндома, Емца, Вожега; 193 –  на ст. Исакогорка, 211 – на ст. Архангельск-пристань, 589 – на Смольном Буяне и в городском  карьере, 584 – в Соломбале, 80 –  в военному порту, 197 – на Экономии, на Бакарице – 503.¹² Часть бурят была направлена за пределы губернии – Вологодские и Ярославские главные мастерские, Тверь, Псков. Труд бурят использовался при разгрузочных работах в порту, при строительстве железнодорожных веток «Смольный Буян-Экономия», «Экономия-Мудьюг», в качестве кочегаров на поездах Архангельской железной дороги, при заготовке дров и т.д. При нехватке работы их отправляли в распоряжение частных владельцев, например, в распоряжение фирмы «Мордухович», лесопромышленника Шергольца.¹³ 

К серьезным проблемам, связанным  с пребыванием  реквизированных  бурят в Архангельске, относились их массовые заболевания, смертельные  случаи. Первые партии бурят, прибывших  в Архангельск в августе 1916 г., по мнению заведующего дружиной Судовикова, перед отправкой были плохо освидетельствованы медиками, в результате чего среди  реквизированных рабочих оказалось  немало больных с различными хроническими заболеваниями. Кроме того, буряты не всегда имели документ, подтверждающий их возраст, и вскоре в Архангельск  стали поступать удостоверения  волостных правлений, указывающих  на то, что тот или иной человек  не должен быть подвержен трудовой реквизиции по возрасту, поскольку  является старше или младше призывного возраста.

31 августа 1916 г. вышел  приказ Главноначальствующего г.Архангельском  и районом Белого моря №103 о  создании комиссии для освидетельствования  состояния здоровья бурят. В  результате медицинского осмотра  222 человека были признаны негодными  и отправлены домой на родину  по болезненному состоянию. В  середине октября была вновь  образована комиссия, которая отправила  на родину еще 302 человека по  следующим причинам: туберкулез  легких, недоразвитость, упадок общего  состояния. В январе комиссия  освободила от реквизиции около  200 человек.¹⁴ 

Причинами массовых заболеваний  бурят были не только плохое питание, плохие жилищные условия, тяжелый неквалифицированный  физический труд, но и местные климатические  условия. В рапорте врача, проводившего освидетельствование состояния  здоровья бурят, говорилось: «Инородцам, привыкшим к сухому степному климату, является тяжелым климат Архангельска, как более сырой по сравнению  с климатом их родины, и имея в  виду то, что инородцы вообще расположены  к легочным заболеваниям, что доказывается тем, что человек, первой комиссией  признанный совершенно здоровым, второй комиссией признается уже больным  туберкулезом легких и в таком  случае климат северной части Архангельской  губернии для них будет безусловно губителен».¹⁵ 

В донесении заведующего  дружиной от 13 января 1917 г. сообщалось, что из 4965 человек 2000 исповедуют буддистскую  религию, среди них имеется около 320 человек монашествующих разных степеней. Остальная часть – крещеные, либо шаманисты. Для удовлетворения религиозных  потребностей бурят-буддистов на ст. Бакарица был выделен вагон, в  котором устраивались молебны. Службу проводили ламы, находящиеся постоянно  при дружине или же приезжающие  ламы, как Хамбо лама Иролтуев. Крещеные буряты могли посещать православные церкви, расположенные в городе.¹⁶

Сегодня трудно представить, как протекала ежедневная жизнь  бурят вдали от родины.  Архангелогородцы с удивлением смотрели на приезжих – одетых в странные для европейского глаза одежды, с непроницаемыми бронзовыми лицами. В городе их скоро стали  называть «ходи», то есть китайцы: в  портовом русском городе привыкли к  самым разным национальностям, а  вот про бурят, таких же, как  они русскоподданных, не слышали. Большинство  бурят не говорили по-русски, впервые  садились на поезд и покинули родные места. Они  пугались огромных пароходов, гигантских кранов, не могли привыкнуть к суровому климату. Дочь реквизированного бурята Семена Васильева Елизавета  Бальжирова записала песню, которую  они пели в Архангельске. Слова  этой песни свидетельствуют о  том, как они тосковали по родным местам.