И.И. Пущин

     В Москве помимо чиновничьих дел Пущин  искал близких по убеждениям людей, принимал их в общество. Он организовывает «Практический союз», целью которого было освобождение крепостных. Члены «Союза» не могли иметь дворовых и должны были способствовать деньгами или другими средствами освобождению того или иного лица от крепостной зависимости. Сам Пущин крепостных не имел. Сам он становился  более серьезным и ответственным человеком, полностью погружался в новую революционную деятельность.  Но даже, втянувшись в конспиративную деятельность, он так и остался открытым, сердечным, склонным к веселой шутке человеком. 

     Зимой 1825 г., привезя с собой список комедии "Горе от ума", Жанно отправился на Псковщину - навестить ссыльного Пушкина. Друзья встретились, будто не было долгой разлуки. Распив шампанское, целый день проговорили о Лицее, о службе, о любви, об "Онегине" и грибоедовских стихах. Пущин впервые рассказал Александру о существовании заговора и Тайного общества. Они и не предполагали, что видятся в последний раз. 

     "Поэта  дом опальный, О Пущин мой, ты  первый посетил...". 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Декабрь 1825 г. 

     8 декабря 1825 на квартире тайного  общества обсуждали возможность  скорого военного переворота, что  послужило причиной поспешного  приезда Пущина из Москвы в  Санкт-Петербург. 

     Спор  о возможности таких действий родился из-за необычной исторической ситуации. 19 ноября в Таганроге внезапно умер император Александр. Страна сразу  присягнула его брату Константину, но внезапно выяснилось, что Константин давно отрекся от престола. Поскольку об этом отречении почти никто не знал, Константину предстояло официально подтвердить свое решение - иначе великий князь Николай не мог занять престол. Пока шли переговоры, в стране тянулось междуцарствие. Пущин принадлежал к числу тех, кто считал, что бездействовать в эту пору преступно: случай удобен.

     Среди членов тайного общества были и противники скорого переворота. Восстание не успели подготовить. В штабе общества не могли даже сказать, сколько полков, батальонов, рот смогут участвовать в мятеже.

     Несмотря на сомнения и споры, штаб заговора решил действовать. Переворот был назначен на 14 декабря - день присяги Николаю. Заговорщики надеялись на мирный разворот событий. Пущину и Рылееву отводилась крайне ответственная роль: им предстояло явиться в Сенат и убедить сенаторов принять, вместо присяги, Манифест об уничтожении самодержавия. Штаб восстания собирался также сообщить России об установлении временного правительства, об освобождении крестьян, о свободе слова и улучшении положения солдат. Удача переворота зависела от того, удастся ли собрать на Сенатской площади большие военные силы. Если войска продемонстрируют свою готовность поддержать заговор, все может пройти бескровно. 

     Однако 14 декабря, когда Рылеев и Пущин  ранним утром приехали на площадь, войск  там не оказалось. Был пуст и Сенат. По приказу Николая сенаторы присягнули гораздо раньше, в 7 утра. День начался  неудачно. 

     В одиннадцать к Сенату под барабанный бой, со знаменами, вышел гвардейский  Московский полк. Московцы, несмотря на пронизывающий холод и ветер, держались по-боевому. Правительство  тоже подтягивало силы. Вскоре в  императорском стане появился первый погибший - военный губернатор Петербурга, граф Милорадович. В войну он был  одним из самых блестящих генералов, пользовался большим авторитетом  у солдат. На площади граф уговаривал московцев разойтись, его слова  могли иметь успех. И вот - нет Милорадовича. А в рядах восставших прибывало: к мятежному полку присоединились Морской гвардейский экипаж и несколько рот лейб-гусар. Собралось около 3 тысяч человек, но силы правительства оказались неизмеримо значительней. Вскоре на мятежников обрушилась картечь. 

     Как-то само собой вышло, что Пущин стал на площади одним из главных. Готовясь вести переговоры, он был в шубе и без оружия, и все же, несмотря на штатский вид, солдаты слушали  его беспрекословно. Он не берегся  от опасности, в его шубу попала пуля. Осознав, что разгром неизбежен, Жанно организовывал отступление, отдавал точные команды. Пылкий Кюхельбекер, также принимавший участие в  мятеже, упорно пытался в это же время вести солдат в атаку. Он был крайне горяч и нелеп на площади. 

     Пушкин  написал письмо в Петербург, поэту  Дельвигу, спрашивал: "Но что Иван Пущин?.. Сердце не на месте, но крепко надеюсь  на милость царскую". 

     Следующий день Пущин провел дома, ожидая скорого  ареста. Внезапно его посетил Горчаков - с предложением бежать. Находясь на дипломатической службе, Горчаков мог  добыть подложный паспорт, посадить Жанно на корабль. Пущин не согласился: он считал нужным разделить участь товарищей. Пушкин написал письмо в Петербург, поэту Дельвигу, спрашивал: "Но что Иван Пущин?.. Сердце не на месте, но крепко надеюсь на милость царскую". Зря надеялся. 16 декабря И.И. Пущин был арестован и со связанными руками, под конвоем, доставлен на гауптвахту Зимнего дворца. Следственной комиссией по делу 14 декабря 1825 года руководил сам Николай I. Иван Пущин мужественно вел себя на следствии. Он всячески выгораживал своего лицейского товарища В. Вольховского. Семь месяцев шел суд над декабристами. Пущин был включен в состав «государственных преступников первого разряда», осужденных «к смертной казни отсечением головы». Затем смертная казнь была заменена ему, как и ряду других декабристов, «вечными каторжными работами» с лишением прав и дворянства. Стойко, как все в жизни, он выдержал арест, Петропавловскую крепость, следствие, суд. Вольховский, по счастью, отделался переводом на Кавказ: дела службы уже давно отдалили его от столицы, он не участвовал в восстании. А Кюхельбекер получил 15 лет одиночного заключения. 

     "Повешенные  повешены, но каторга 120 друзей, братьев,  товарищей ужасна", — восклицал  Пушкин в письме к поэту  Вяземскому. А в черновых своих  бумагах нарисовал однажды виселицу  и задумчиво приписал рядом: "И  я бы мог..." 
 

     Годы  заключения. 

     В казематах Шлиссельбургской крепости Пущин провел двадцать месяцев после приговора, а в 1827 году, в октябре, был отправлен на каторгу. В первых числах января 1828 года он был доставлен в Читу и помещен в камеру с другими декабристами. Читинский острог, с камерой на 14 человек, оказался первой сибирской тюрьмой Пущина. Прибыв туда после трехмесячной дороги в ручных и ножных кандалах, Жанно с радостью обнял товарищей. В камере было темно, душно, стекла маленьких окон от холода покрылись льдом. Кандальный шум не стихал. Однако Иван сразу заметил и что-то человеческое в этом жутком помещении: книги, курительные трубки, еще какие-то вещи, видимо, присланные из дома. 

     В первый день своего заключения Иван Пущин  получил листок от Пушкина со стихотворением «Мой первый друг, мой друг бесценный…», который ему передала Александра Григорьевна Муравьева, приехавшая в Сибирь вслед за мужем. 

     Мой первый друг, мой друг бесценный,

     И я судьбу благословил,

     Когда мой двор уединенный,

     Печальным снегом занесенный,

     Твой  колокольчик огласил;

     Молю  святое провиденье:

     Да  голос мой душе твоей

     Дарует  то же утешенье,

     Да  озарит он заточенье

     Лучом лицейских ясных дней! 

     "Александра  Григорьевна проговорила мне,  — рассказывал в своих "Записках" Пущин, — что получила этот  листок от одного своего знакомого  перед самым отъездом из Петербурга, хранила его до свидания со  мною и рада, что могла, наконец,  исполнить порученное поэтом". Порученное Пушкиным. 

     До  конца жизни Пущин хранил это  послание Пушкина как святыню. 

     В середине лета 1830 года декабристов  перевели в Петровский Завод, тюрьму, специально для них построенную по приказу Николая I.  

     Пущин переписывался не только с родными. Нежна и трогательна была дружба между ссыльным Пущиным и старым директором Лицея. От Е.А. Энгельгардта Пущин узнавал новости о товарищах  по Лицею, об их жизни, успехах по службе.

     В 1837 г., в мрачной тюрьме Петровского  завода, Пущин узнал и о гибели Пушкина. Трагическую новость привез один из офицеров острога, только что вернувшийся из столичного отпуска. Происшедшее казалось Пущину невероятным. Иван Иванович делил боль утраты с товарищами - прежде всего, с четой Волконских. Сергей Григорьевич и Мария Николаевна, близко дружившие с поэтом, особенно переживали, что Пушкин умер в доме их родных, на Мойке: он снял там квартиру незадолго до смерти. Жанно прекрасно представлял себе этот особняк: дома Пущиных и Волконских стояли в Петербурге рядом. Поэт умер в родных местах. По свидетельству К. К. Данзаса перед смертью Пушкин сказал: "Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского, мне бы легче было умирать". Преждевременную смерть поэта Пущин считал "народным горем", потерей "величайшего из поэтов". Он писал одному из старых друзей в Петербург:"Кажется, если бы при мне должна была случиться несчастная его история и если б я был на месте К. Данзаса, то роковая пуля встретила бы мою грудь: я бы нашел средство сохранить поэта-товарища, достояние России". 

     И это были не просто слова. 

     "Его  открытый характер, его готовность  оказать услугу и быть полезным, его прямодушие, честность, в высшей  степени бескорыстие высоко ставили  его в нравственном отношении... В Чите и в Петровском он  только и хлопотал о том,  чтобы никто из его товарищей  не нуждался. Присылаемые родными  деньги клал почти все в  общую артель..." - писал о Пущине Басарин, товарищ по каторге.  

     После смерти Пушкина Ивану Ивановичу предстояли еще долгие годы вдали от столицы. Тюремное заточение, окончившись в 1839 г., сменилось для него поселением - сначала в Туринске, климат которого был ему вреден из-за чего здоровье Пущина сильно ухудшалось. Только в 1842 году Пущин получил возможность выехать для лечения в Тобольск, а в 1843 году ему было разрешено поселиться в Ялуторовске, где жили И.Д. Якушкин, М.И. Муравьев-Апостол с женой и Е.П. Оболенский, с которым Пущин был очень дружен. На первый взгляд быть поселенцем легче, чем узником, но Иван Иванович с трудом привыкал к новой жизни. Мучила тоска по товарищам: кто-то еще оставался в остроге, многие были определены на жительство в отдаленные места Сибири. Из-за скудных средств Пущину пришлось заняться огородом, но эти хлопоты его не увлекали, он сильно хворал и даже хандрил.  

     Он  начал учить детей местных жителей у себя на дому, хлопотал об улучшении положения учителей своего края. От этого настроение резко улучшилось, когда Иван Иванович стал помогать тем, кому хуже. Дело всегда поддерживало его: он наладил между сосланными обширную переписку, организовал помощь малоимущим. Кроме того, ему стала нравиться Сибирь. Сибирскую природу он полюбил сразу, но местные обычаи открылись ему только на поселении. Здесь не было крепостного права: уже одно это украшало жизнь. 

     В марте 1845 г. к Пущину приезжал в Ялуторовск Кюхельбекер с семьей. Жанно и  Кюхля не виделись почти 20 лет - с  момента вынесения приговоров. Нервный, восторженный поэт по своему психологическому складу никогда не был понятен  Пущину, и все-таки их многое объединяло - Лицей, тюрьма, ссылка... Слепой, глухой, больной чахоткой Кюхельбекер поразил  Ивана Ивановича своей немощью  и бедностью. Вскоре - в 48 лет - Вильгельм  Карлович умер. Его семья, нуждаясь в опеке, какое-то время жила у  Пущина в Ялуторовске. 

     Но  лицейское прошлое продолжало приносить  и радость! Большим событием для  Пущина стала наладившаяся на поселении  переписка со старым другом Федернелке - Федором Федоровичем Матюшкиным. Моряк, участник многих войн, ученый и  путешественник, он остался для Пущина близким, родным человеком. В 1853 г. Иван Иванович получил благодаря Матюшкину  ценный подарок - фортепиано для своей  внебрачной дочери Аннушки. Узнав, что  Пущин хочет купить девочке инструмент, Федор Федорович предложил лицейским  петербуржцам приобрести дорогую для  Жанно вещь в складчину. Получив  сюрприз, Иван Иванович был потрясен и тронут до слез. В письме в Петербург  он описал момент, когда десятилетняя Аннушка впервые села за фортепиано: "Пошли аккорды - я сел, задумался... Все вы явились около меня, всех я целовал, обнимал. Без сомнения, вы должны были и там ощутить эту  торжественную минуту". 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Последние годы. 

     После воцарения Александра II, в 1856 г., декабристы получили право вернуться в Европейскую  Россию, им было позволено жить под надзором полиции всюду, кроме столичных городов. Многие из них не дожили до этого дня. Пущин получил амнистию 26 августа 1856 года. И, несмотря на сильное нездоровье, выехал из Сибири одним из первых. К концу 1856 г. он уже появился в Москве, удивив публику моложавым видом и живостью. Сибирь не убила в нем ни быстроты реакций, ни остроумия. Когда молодые люди стали критиковать при нем намечающиеся реформы, Жанно чуть усмехнулся, подмигнул и посоветовал: "Ну, так составьте маленькое тайное общество!"  

     Личные  обстоятельства Пущина были тяжелы. Он не имел пристанища. Друзья-декабристы жили в разных краях страны. Пущин  чувствовал глубокое одиночество. Но 22 мая 1857 г. в жизни Ивана Ивановича произошло событие, счастливо изменившее его судьбу. Пущин женился. Его избранницей стала Наталья Дмитриевна Фонвизина, вдова друга-декабриста, умершего в Сибири. Пущинская свадьба прошла тихо, почти без гостей. То ли из-за какого-то стеснения, то ли из суеверия, но новобрачные мало кому о ней сообщили. Зато шафером был Федор Федорович Матюшкин - друг детства и всей жизни.