Екатерина II

      Она считала, что установить общие принципы нового законодательства будет делом  легким. На самом же деле это легкое дело оказалось тяжелым и до некоторой степени потерпело неудачу. Устанавливая новые принципы, Екатерина в них делала уступки той самой среде, которую хотела исправить новыми законами, и потому ее новые принципы не были развиты так полно, как бы ей хотелось. Еще до окончательной редакции Наказа Екатерина в нем как будто разочаровалась и писала Д'Аламберу, что Наказ вовсе не похож на то, что она хотела сделать. Однако и в окончательной, т. е. сокращенной, редакции Наказа Екатерина успела сохранить цельность своего либерального направления и высказать те отвлеченные начала, какими должно было руководиться предположенное ею законодательное собрание в своей практической деятельности. Наказ, сокращенный и выдержавший цензуру сотрудников Екатерины, будучи напечатан, произвел все-таки сильное впечатление и в России, и за границей. Хотя это был смелый шаг с ее стороны - во французском переводе представить вниманию французского общества свой "Наказ", наполненный выписками из книг, и без того хорошо там известных. Но французских экономистов с Тюрго во главе за то, что они осмелились разбирать "Наказ" и даже прислать ей этот разбор, она обозвала дураками, сектой, вредной для государства. Она не могла простить Рейналю его отзыва, что ей ничего не удается, и называла его ничего не стоящим писателем.  
 
 
 
 
 

Уложенная комиссия 1767 – 1768 гг.

      Для составления нового кодекса манифестом 14 декабря 1766 г. были созваны в Москву представители сословий и присутственных мест. Их собрание получило название "Комиссии для сочинения проекта нового уложения". При расширенном представительстве Комиссия, однако, далеко не захватывала своим составом всех слоев тогдашнего населения империи, не говоря уже о крепостных крестьянах, не видим депутатов от приходского духовенства, хотя и участвовавших в городских выборах от крестьян дворцовых и даже бывших церковных или экономических, как они назывались, по имени управлявшей ими Коллегии экономии, хотя со времени секуляризации (1764 г.) они примкнули к свободным сельским обывателям. Всех депутатов было избрано 564 (Платонов указывает цифру 565). Пропорциональное отношение представительства по классам является в таком виде

      Правительственные учреждения..........      - . 5%

      Дворянство...................................................-" 30%

      Города..........................................................-" 39%

      Сельские  обыватели....................................-" 14%

      Казаки, инородцы, остальные классы.........-" 12%

      Понятно, что такое разнородное собрание могло с удобством обсуждать принципы законодательства, но не могло удобно заниматься редактированием законов в полном своем составе. Поэтому из Большой комиссии выделялись по ее выбору три малые, из пяти депутатов каждая. Дирекционная комиссия, распорядительная, предлагала полному собранию образовать по мере надобности частные кодификационные комиссии, не более как из 5 членов каждую, для выработки отдельных частей Уложения. Экспедиционная комиссия, редакционная, излагала или направляла проекты частных комиссий и постановления самой Большой комиссии "по правилам языка и слога. Третья комиссия, подготовительная, разбирала депутатские наказы, делала из них выписки "по материям" и вносила в полное собрание. Эти три малые комиссии составляли как бы бюро Большой.

      Самой важной новизной Комиссии 1767 г. были наказы, какими избиратели обязаны были снабдить своих депутатов, изложив в них свои "общественные нужды и отягощения", не внося частных дел, решаемых судом. Депутаты привезли наказов слишком вдвое больше, чем было их самих, почти полторы тысячи.

      Прочтя  Наказ Екатерины, Комиссия приступила к чтению наказов депутатских  и прослушала несколько крестьянских наказов. Не окончив этого дела, она  перешла к чтению законов о  дворянстве, затем о купечестве. Потратив на это около 60 заседаний, и не окончила этого дела, как не кончила прежних. В конце 1767 г. Комиссию перевели в Петербург, где она также переходила от предмета к предмету и ничего не достигла. В конце 1768 г. члены общего собрания были распущены ввиду войны с Турцией.

      Сама  Екатерина чувствовала неуспех дела, хотя в своих записях отмечала: «Сопоставляя представительные французские собрания при Калонне и Неккере со своею Комиссией 1767 г., она писала: "Мое собрание депутатов вышло удачным, потому что я сказала им: знайте, вот каковы мои начала; теперь выскажите свои жалобы; где башмак жмет вам ногу? Мы постараемся это поправить; у меня нет системы, я желаю только общего блага". Екатерина старалась помочь, посылала наставления Бибикову и не добились ничего. Так, рядом с другими препятствиями неумение ближайших руководителей дела мешало его успеху. Распустив общее собрание, Екатерина оставила некоторые частные комиссии, которые и работали до 1774 г. Комиссия же не была созвана вторично. Блестящие и широкие планы не осуществились, затея нового законодательства не удалась.

      Причины провала деятельности комиссии:

      1) отсутствие подготовительных работ, 

      2) непрактичность и неопределенность  внешней организации дела 

      3) практическое неумение руководителей.

      Комиссия  не только не совершила всего своего дела, не только не обработала какой-нибудь части кодекса, но даже в полтора года, в 200 своих заседаниях, не прочла всех депутатских наказов.

      Грандиозный проект нового законодательства был  недостижимой утопией, прежде всего  по количеству необходимого для него труда. Кроме того, нельзя было примирить либеральные принципы французской философии с противоречивыми желаниями русских сословий. Депутаты стояли в этом отношении среди многих исключающих друг друга противоположностей, и можно ручаться, что они никогда не вышли бы из них, как не могла выйти из них сама Екатерина.

      Депутаты  не сделали ничего осязательного, но они привезли с собой массу  наказов и оставили их в руках  Екатерины. Сохраняя свои принципы, она  овладела теперь мнениями и желаниями  русского общества и могла их изучать обстоятельно. Она и изучала их. По ее собственному признанию, Комиссия подала "свет и сведение о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещись должно".

      Так, с роспуском Комиссии не только не падала мысль Екатерины путем  переделки законодательства переделать формы общественной жизни к лучшему, но эта мысль становилась как будто ближе к осуществлению. Она принялась по частям выполнять свой план, давала ряд отдельных законоположений, из которых замечательны губернские учреждения 1775 г. и грамота сословиям 1785 г.  

Реформы

     Потрясенная до основания гигантским социальным взрывом дворянская империя Екатерины II почти сразу же приступает к  своеобразному ремонту своей  государственной машины.

     В первую очередь было реорганизовано ее наиболее слабое звено - местные органы власти. Умудренные опытом крестьянской войны крепостники подвергли местное управление кардинальной перестройке. Активнейшую роль в этом сыграла и сама Екатерина II. В письме к Вольтеру в конце 1775 г. она сообщала: “Я только что дала моей империи “Учреждение о губерниях”, которое содержит в себе 215 печатных страниц... Это плод пятимесячной работы, исполнен мною одной”. Конечно, Екатерина разрабатывала этот проект не одна. Было подано 19 проектов, составленных видными сановниками и государственными деятелями.

     По  проекту вся Россия делилась теперь на 50 губерний вместо 23 прежних. Основной фигурой в губернии являлся отныне губернатор, стоявший во главе “губернского правления”. Функции губернского  правления были довольно обширны, но главная из них - широкое объявление закона правительственных распоряжений, надзор за их выполнением и, наконец, право отдачи под суд нарушителей закона.

     Губернскому правлению подчинялись все местные  суды и полиция. Всеми расходами  и доходами в губернии, ее промышленностью, сбором налогов ведала казенная палата. Она же брала на себя часть функций центральных коллегий. Совсем новым учреждением был “приказ общественного призрения”.

     За  столь безмятежным названием, звучащим на манер благотворительного заведения, скрывались довольно прозаические функции - охрана “порядка” в интересах господства дворян. Приказ общественного призрения был помощником губернской полиции, хотя ведал он и народным образованием, и охраной здоровья населения, и общественной благотворительностью, и смирительными домами. Наконец, в губернии были губернский прокурор и целая система судебных учреждений с приданными к ней прокурорами.

     Самыми  высшими из судов были две палаты: палата гражданских дел и палата уголовных дел, имеющие право  пересмотра дел губернских и уездных судов. Сами же губернские суды были сословными, т.е. для дворян был свой суд (он назывался “верхний земский суд” ) , для купцов и мещан свой (“губернский магистрат”). И, наконец, был губернский суд для “свободных” (государственных) крестьян (“верхняя расправа” ) . В каждом из этих судов были два департаментам двумя председателями (по уголовным и гражданским делам). уголовные дела из всех судов попадали для утверждения в палату уголовных дел. Но в палату гражданских дел попадали лишь те дела, по которым иск был ценой не ниже 100 руб., притом, если тяжущийся вносил еще и в залог 100 руб. Для подачи апелляции в Сенат иск должен был быть не менее 500 руб., а залог - 200 руб. Вот здесь и выходит наружу классовый характер суда, так как право апелляции могли осуществить практически лишь представители имущего класса.

     Спустимся теперь на ступеньку ниже, в уезд. В каждой губернии было теперь в  среднем 10-15 уездов. Главным исполнительным органом был здесь так называемый “низший земский суд”. Он вместе со стоящим во главе его капитан-исправником имел всю полноту власти в уезде. Наблюдение за выполнением законов, исполнение распоряжений губернских властей, исполнение судебных решений, розыск беглых крестьян - вот лишь важнейшие функции этого учреждения. Огромную власть имел теперь капитан-исправник, принимавший любые меры для восстановления порядка в уезде. Капитан-исправник и два-три заседателя нижнего земского суда выбирались только дворянами и только из местных помещиков.

     Судами  в собственном смысле слова в уезде были “уездный суд” (для дворян) и “нижняя расправа” (для государственных крестьян). Дворяне практически господствовали не только в своем суде, но и в “нижней расправе”. О дворянских вдовах и сиротах заботилась теперь “дворянская опека” . Для выборов кандидатов на многочисленные должности собирались уездные и губернские дворянские собрания, руководимые уездным предводителем дворянства и губернским предводителем.

     Город по реформе 1775 г. стал самостоятельной административной единицей. Основными учреждениями в городе были: городской магистрат, совестный суд и ратуша в посадах. Компетенция городового магистрата с городским головой во главе была аналогична компетенции уездного суда, а состав городового магистрата выбирался местным купечеством и мещанством. У купечества и мещанства появилась теперь и своя опека на манер дворянской опеки - городовой сиротский суд. Таким образом, на первый взгляд, в городе была создана своя сословная полноправная система выборных учреждений. Поэта только на первый взгляд. Если дворяне в уезде избирали капитан-исправника и у него была полнота всей власти, то во главе города стоял городничий, которому также принадлежала огромная власть, но... городничий назначался Сенатом из дворян.

     Совсем  необычным учреждением стал “совестный суд”. Он подчинялся генерал-губернатору, а в его функции входило  лишь примирение сторон, контроль над  арестами.

     Все эти преобразования, ускоренные Крестьянской войной, назревали еще до нее. Но, идя навстречу интересам помещиков, проведением губернской реформы Екатерина II одновременно существенно усилила государственную власть на местах. В 1789 г. были введены городские полицейские управы, получившие трогательное, но лживое наименование “управ благочиния”. Эти управы в Москве и Петербурге возглавляли полицмейстеры, а в остальных городах - городничие. В состав управ входили два пристава (по уголовным и гражданским делам) и два советника (ратманы). Каждый город делился на участки в 200-700 домов, а каждый участок - на кварталы по 50-100 домов. Во главе участков стоял частный пристав, а во главе кварталов - квартальный пристав. Под зорким наблюдением полиции был теперь каждый дом, каждый горожанин.

     Децентрализуя управление, царица сохранила вместе с тем мощный и действенный контроль центральной власти над губерниями. Над каждыми 2-3 губерниями Екатеринам II поставила наместника или генерал-губернатора с неограниченными полномочиями.