Екатерина II. Исторический портрет до воцарения

Екатерина старается завоевать расположение того, кто скоро станет ее мужем. Ее мягкость обезоруживает Петра. Он не испытывает к ней никаких чувств, ему просто хорошо в её обществе. Видимо, только с ней он может говорить свободно. Со своей стороны и она, хотя и судит о нем беспощадной откровенностью, признает, что с ним она чувствует себя более уверенно в этом чужом мире. Как много между ними общего! Они ровесники, говорят на одном языке, оба попали в чужую страну, где она должны были научиться управлять под высочайшей властью своенравной, упрямой и набожной императрицы. Ее двуличие то чарует, то пугает, от ее каприза зависят судьбы многих людей.

В Москве, где состоялась церемония обручения, великий князь заболел корью. Как только он выздоровел, двор отправился в Петербург. Стояла холодная погода, выпало много снега, и ехали в санях. На станции Хотилово, примерно на половине пути, наследник престола заболел оспой. Чтобы уберечь Екатерину, ее мать настояла на продолжении поездки, так как ее брат – незабвенный жених Елизаветы Петровны – скончался от этой болезни. Узнав о болезни племянника, императрица, уже прибывшая в столицу, возвращается в Хотилово, несмотря на все уговоры окружающих. Шесть недель она провела рядом с больным. Уж как она ценит свою красоту и гордится ею, но даже опасность оказаться с изрытым оспинами лицом не останавливает Елизавету Петровны, так высоко ее чувство долга перед Россией, перед Великим Отцом.

И Екатерина искренне жалеет, что согласилась с матерью и не осталась в Хотилово. Теперь ее судьба решается вдали от нее, в душной комнате, среди пузырьков с лекарствами. Ей остается только молить Бога и посылать императрице почтительные, полные нежности письма, чтобы узнать о здоровье своего жениха. Пишет она их по-прусски, с помощью учителя Ададурова, и императрицу трогает ее внимательность и старание забыть немецкое прошлое.

Между тем великий князь выздоравливает. Елизавета Петровна пишет Екатерине: «Ваше Высочество, дорогая моя племянница, я бесконечно признательна Вашему Высочеству за такие приятные послания. Я долго на них не отвечала, так как не была уверена в состоянии здоровья Его Высочества, великого князя. Но сегодня я могу заверить вас, что он, слава Богу, к великой нашей радости, с нами». В конце января 1745 года императрица с племянником прибыли в Петербург [6,27]. Как только они появились в Зимнем дворце, Екатерину ввели в зал, где ее ожидал жених. Петр очень вытянулся, лицо его было изрыто оспинами, глаза глубоко впали. В день рождения великого князя, императрица решает не показывать наследника двору и приглашает Екатерину отужинать с ней наедине. Опасаясь, что невеста может отвергнуть своего жениха, Елизавета Петровна удваивает нежность к ней. Она восхищена ее письмами и расцветшей красотой. И опять Екатерина в центре внимания придворных, опять слышны возгласы умиления и восторга. А великий князь страдает, что упал в глазах невесты из-за болезни. Та дружба, которую она проявляет по отношению к нему, кажется простой вежливостью или продуманным притворством. Он завидует ее женственности и красоте и еще глубже осознает свое уродство. Воспользовавшись переменой резиденции, императрица с племянником переехали в Летний дворец, Петр передает через слугу Екатерине, что он теперь живет от нее далеко и не сможет часто ее навещать.

Подозревая, что между обрученными усиливается неприязнь, Елизавета Петровна хочет ускорить женитьбу. Для нее главное – обеспечить преемственность трона. Напрасно врачи и придворные советуют ей не спешить. По их мнению, великий князь недостаточно окреп после болезни, чтобы вступить в связь с женщиной. Императрица не прислушивается к этим советам. Двор лихорадочно готовится к грандиозной свадьбе. Как только на Неве сходит лед, в столицу пребывают английские, немецкие, французские корабли с каретами, мебелью, тканями, посудой, заказанными по всей Европе.

21 августа 1745 года в шестнадцатилетнем возрасте Екатерина была обвенчана с Петром Фёдоровичем, которому исполнилось 17 лет и который являлся ей троюродным братом [3]. Первые годы совместной жизни Пётр совершенно не интересовался женой, и супружеских отношений между ними не существовало. Петр избегал любой возможности остаться с супругой наедине. Она ничего не понимала, а он вместо того, чтобы объяснить, морально страдал от того, что не может удовлетворить свою молодую супругу, и, чтобы самоутвердиться, делает вид, что его привлекают другие женщины.

Между тем придворные развлечения постепенно стали ей приедаться. Сколь бы ни были они пышны и роскошны, удовлетвориться лишь ими Екатерина не могла. Ее пытливый ум нуждался в пище иного рода. Заскучав, она стала искать для себя отдушину, своего рода нишу, куда она могла бы укрыться от посторонних глаз и где могла бы быть самой собой. Так она пристрастилась к чтению книг, и это стало ее духовной потребностью на всю жизнь. Сперва, как и большинство девушек того времени, она читала любовные французские романы, но со временем на ее столе оказались книги вполне серьезные. Это были сочинения французских просветителей – истинных властителей дум тогдашней интеллектуальной Европы. Поначалу книги попадали к Екатерине случайно, но, начав читать их, она увлеклась и со временем стала целенаправленно выискивать сочинения полюбившихся авторов. Книги великих французов – Монтескье, Вольтера, Дидро и других – наполнили ее голову непривычными мыслями, перевернули ее представления о мире. Она обратилась к трудам по юриспруденции, истории европейских стран, экономике. Подобного рода сочинений в России в то время практически не существовало, и если они и попадали к Екатерине, то, видимо, нерегулярно. Она искренне интересовалась страной, в которой волею судьбы оказалась, использовала всякую возможность во время путешествий в Москву, Киев, Троице-Сергиев монастырь, чтобы узнать больше, и расспрашивала всех, кого могла, об обычаях, традициях, истории России. А ведь в это время еще живо было немало тех, кто помнил Петра Великого и его преобразования, события Северной войны, царствование Анны Иоанновны и прочее. Так постепенно у Екатерины сложилось, с одной стороны, вполне определенное мировоззрение, в основе которого были идеи просветителей, и, с другой, представление о России, где, как ей казалось, эти идеи могли быть использованы с большой пользой. Наблюдая же вблизи процесс управления страной при Елизавете Петровне, она со свойственной ей проницательностью замечала удачи и промахи правительства, его успехи и просчеты.  И пришла к убеждению, что, если бы власть оказалась в ее руках, она бы знала, что и как делать, а результаты ее правления были бы гораздо более основательны.

Читать Екатерине не мешали, ибо в этом Елизавета, сама чтением не увлекавшаяся, не видела ничего опасного. Но от великой княгини ждали, что она принесет царскому роду наследника. Год шел за годом, а брак Екатерины и Петра Федоровича оставался бездетным. В своих мемуарах Екатерина откровенно дает понять, что на протяжении первых лет супружества Петр не только играл в куклы в постели жены, не только заставлял ее выслушивать бесконечные монологи на военные темы, придумывая фантастические истории о своих подвигах на полях сражений, заставлял ее разучивать ружейные приемы, пьянствовал и открыто волочился за другими женщинами, но и попросту не был мужчиной. В 1750 году, когда приставленная к Екатерине М.С. Чоглокова от имени императрицы обвинила ее в отсутствии детей, великая княгиня отвечала, что, будучи уже пять лет замужем, она до сих пор сохранила девственность. Медицинское обследование подтвердило ее слова и выявило, что причина была в великом князе. Источники сохранили сведения о некоей операции, которая была ему сделана [2].

Но Екатерина не могла корпеть над своими учеными книгами спокойной академической отшельницей: придворная политика, от которой ее ревниво и грубо отталкивали, задевала ее за живое, била прямо по чувству личной безопасности. Ее выписали из Германии с единственной целью добыть для русского престола запасного наследника на всякий случай при физической и духовной неблагонадежности штатного. Долго, целых девять лет, не могла она исполнить этого поручения и за такое замедление потерпела немало горестей. Впрочем, и рождение великого князя Павла 20 сентября 1754 года, не заслужило ей приличного с ней обращения [1,52]. Напротив, с ней стали поступать, как с человеком, исполнившим заказанное дело и ни на что более не нужным. Новорожденного как государственную собственность тотчас отобрали от матери и впервые показали ей спустя сорок дней. Больную, заливавшуюся слезами и стонавшую, бросили одну без призора в дурном помещении между дверьми и плохо затворявшимися окнами, не переменяли ей белья, не давали пить. В это время великий князь на радостях пил со своей компанией, едва повернувшись у жены, чтобы сказать ей, что ему некогда с ней оставаться.

Екатерина старалась укрепить свое шаткое положение, всеми мерами и с заслуженным успехом приобретая сочувствие в обществе. В ней замечали большие познания о русском государстве, какие редко встречались тогда среди придворного и правительственного невежества. Она, наконец добилась того, что на нее стали смотреть, как на интересную и очень неглупую молодую особу, а иноземные послы незадолго до Семилетней войны писали про Екатерину, что теперь ее не только любят, но и бояться, и многие, даже те, кто находится в лучших отношениях к императрице, все-таки ищут случая под рукой угодить и великой княгине.

2.3. Мужчины  в жизни Екатерины II.

Медленно, но упорно она завоевывала и навсегда привязывала к себе сердца окружающих, нередко превращала ярых недоброжелателей в своих горячих приверженцев. После восьми лет целомудрия в супружеской жизни, она с восторгом познает радость плотской любви к камергеру, красавцу Сергею Салтыкову. Но Петр не принимает всерьез увлечения – думает, что это обычная светская шалость. Салтыков, опасаясь беременности Екатерины, берется уговорить великого князя на операцию. Однажды во время веселого ужина его товарищи заводят разговор о любовных утехах и умоляют на коленях послушаться совета Салтыкова и сделать операцию, на что он с трудом соглашается, и не зря, так как операция прошла вполне успешно. История эта дошла до Екатерины. И когда к ней однажды явился торжествующий супруг, она пожалела о тех временах, когда ей не приходилось бояться его притязаний. После упоения ласками Салтыкова запоздалая брачная ночь превратилась для обоих в скучное выполнение долга. Доказано, что именно он был не только любовником Екатерины, но и настоящим отцом цесаревича Павла Петровича. Весной 1755 года Салтыков отбывает в Гамбург российским представителем. Больше она никогда его не увидела [6,40].

В это же время дальновидная Екатерина завязывает отношения со своим злейшим врагом Алексеем Петровичем Бестужевым – всесильным канцлером России. В отношениях с Елизаветой Петровной Бестужев неизменно прикрывался тенью Петра Великого. Вскоре вражда сменилась тайной дружбой. Дело дошло до того, что канцлер вручает Екатерине секретный меморандум, составленный им и касающийся решения вопроса о наследнике престола. Согласно ему Петр будет провозглашен императором, но будет обязан делить свои полномочия с Екатериной, и та будет править вместе с ним. Наряду с правящей четой Бестужев отводит львиную долю и себе: командование гвардией, министерством иностранных дел, военными и военно-морскими операциями. Екатерина польщена доверием канцлера, но не скрывает факта опасности династических расчетов при жизни императрицы. В принципе она не отвергает проект, но находит его не вполне реалистичным, Бестужев обещает доработать его

В Россию прибыл новый английский посол сэр Чарльз Хибери Уильямс. Человек утонченно-вежливый, культурный и компанейский. Он узнает, что великая княгиня имеет доступ к канцлеру и принимает решение завести с ней тесные отношения. Он включает в игру человека из своей свиты, графа Станислава Понятовского. По материнской линии граф принадлежит к одному из знатнейших родов Польши. В двадцать три года он начитан, говорит на нескольких языках, красив и вхож в самые изысканные салоны Парижа. Молодые люди очарованы друг другом. Новичок в любви, он преклоняется перед той, которая станет его единственной страстью в жизни. Их тайные свидания стали настолько частыми, что даже живущая у нее собачка с норовом стала радостно встречать Понятовского, как старого знакомого. Через несколько месяцев он ненадолго уезжает в Польшу и, благодаря стараниям канцлера Бестужева, возвращается полномочным послом этой страны в России. Сэр Уильямс вполне доволен успехами своего протеже, снискавшего сердечное расположение великой княгини. И чтобы закрепить успех, предлагает ей, конечно же, в долг, деньги из английской казны. Увлеченная любовью, а считать расходы она не умела, Екатерина соглашается. Тайно взятые ею суммы оказались весьма внушительными.

Сама же Екатерина к этому времени уже в полной мере освоила искусство придворного поведения и научилась делать то, что ей нравилось, умело скрывая это от императрицы и иных любопытных глаз. Так, она тайно убегала на свидания к любовнику и каталась верхом, используя мужское седло, что было строжайше запрещено Елизаветой. Но в те же годы – во второй половине 1750-х гг. – в жизнь Екатерины вошли новые тревоги и опасения. Елизавета все чаще болела, и в головы тех, кто окружал трон, естественно, приходили мысли, как сложится их судьба после смерти императрицы. Не могла не думать об этом и Екатерина. Ее отношения с мужем все более ухудшались, и она понимала, что когда он придет к власти, то поспешит поскорее избавиться от нее. А если даже он этого не сделает, то со своим поведением и полной неспособностью к управлению страной может процарствовать совсем недолго. В среде придворных перспектива иметь своим властителем Петра Федоровича также не вызывала восторга. И вот тогда у канцлера Бестужева, который прежде был одним из наиболее ярых противников брака Петра и Екатерины, возник план возвести на престол вместо великого князя его жену – женщину разумную, спокойную, но, как он полагал, по-женски слабую. Посадив ее на трон, можно было надеяться и далее спокойно управлять страной за спиной императрицы. Великая княгиня была в курсе замыслов опытного дипломата, и хотя, по всей видимости, не принимала их всерьез, но и не отвергала. В 1758 году после многолетней придворной борьбы противники Бестужева, наконец, одержали верх, и он оказался в опале. К счастью для Екатерины, канцлер успел уничтожить документы, которые могли бы ее скомпрометировать, а во время объяснения с императрицей ей удалось полностью оправдаться, и Елизавета лишь еще раз с сожалением констатировала, что Екатерина гораздо умнее своего мужа [2].

Из писем к Уильямсу видно, что писала их уже совсем не та юная, наивная и восторженная девушка, которая приехала в Россию. В переписке с иностранным дипломатом Екатерина откровенно высмеивала Елизавету, сообщала послу подробности событий при дворе, снабжая свои описания едкими и даже циничными замечаниями и эпитетами. Картина становится и вовсе неприглядной, если принять во внимание, что полномочный представитель Туманного Альбиона при петербургском дворе не только получал от великой княгини информацию, но и ссужал ее деньгами. Можно было бы подумать, что Екатерина фактически шпионила в пользу Англии, если бы подобное поведение не было для XVIII столетия делом достаточно заурядным. Да и деньги она брала в долг и впоследствии, уже взойдя на российский престол, аккуратно выплатила их преемнику Уильямса.

Гораздо важнее, что в переписке с английским послом перед нами предстает уже зрелый политик с твердой волей и вполне определенными намерениями, готовый, во что бы то ни стало добиться своего. Придворная жизнь, необходимость постоянно быть настороже, отстаивать свои права и интересы в жесткой борьбе с бескомпромиссными противниками закалили характер Екатерины, да и ведь – шутка сказать! – на эту борьбу ушло восемнадцать лет ее жизни. И вот наступило 25 декабря 1761 года, когда Елизавета Петровна умерла, а императором стал Петр III, откровенно демонстрировавший свое равнодушие к жене и сыну, появлявшийся всюду в обществе Воронцовой и громогласно объявлявший о своем намерении на ней жениться [2].