Древнерусские города

Возвращаясь к  городским союзам, автаркичным по социально-политической сути, мы ставим вопрос: в каком отношении они находились с сельской округой?

Мы уже видели, что город возникал в результате общинного синойкизма, являлся порождением сельской стихии. Органически связанный с селом город не противостоял ему, но, напротив, являлся как бы ступенью в развитии сельских институтов. Города на первых порах, вероятно, имели аграрный характер, т. е. среди их населения немало было тех, кто занимался сельским хозяйством. Яркой иллюстрацией может служить летописный рассказ о походе княгини Ольги на Искоростень. Простояв в долгой бесплодной осаде, Ольга через, послов говорила древлянам: «Что хочете доседети? А вси гради ваши предашася мне, и ялись по дань, и делають нивы своя и земле своя...». Любопытна фразеология летописца, по которой именно города «делають нивы своя и земле своя». Отсюда явствует, что горожане у древлян еще не порвали с пашней, а это значит, что они еще тесно связаны с прилегающей к городу сельской территорией. Сельскохозяйственные занятия горожан прослеживаются и в других областях Руси. Напрашивается историческая параллель с античностью. «Первоначальные греческие полисы, — замечает В.Д. Блаватский, — повсеместно имели земледельческий характер, а среди населения было много землепашцев. Да и в дальнейшем основная масса античных городов сохраняла тесную связь с ближайшей земледельческой округой». Экономика этих полисов базировалась на сельском хозяйстве. То же самое было у африканских йорубов. В основе экономики их городов-государств лежало земледелие.

Города  Древней Руси (в конце X — начале XI вв.)

В конце X — начале XI вв. Русь вступает в полосу завершения распада родоплеменного строя. Это было время неудержимого разложения родовых отношений, перехода от верви-рода к верви-общине, «от коллективного родового земледелия к более прогрессивному тогда — индивидуальному». Рождалась новая социальная организация, основанная на территориальных связях. Начинается так называемый дофеодальный период в истории Древней Руси, являющийся переходным от доклассовой формации к феодальной. То был период, существование которого убедительно доказал А.И. Неусыхин на материале раннесредневековой истории стран Западной Европы. Вполне естественно, что и в истории города мы сталкиваемся с новыми процессами. Так, среди современных археологов бытует мнение, согласно которому на Руси в конце X — начале XI вв. можно наблюдать многочисленные случаи переноса городов. Это явление некоторые исследователи связывают с «новой более активной стадией феодализации». Мы видим тут одно из проявлений   сложного процесса перестройки общества на территориальных основах, а не новую фазу феодализации. Перед нами, в сущности, рождение нового города, хотя и опирающегося на некоторые древние традиции. «Перенос» есть, по сути дела, вторичный синойкизм. Так, функции крупных раннегородских центров Михайловского, Петровского, Тимиревского перешли к Ярославлю. Многие города зарождались в гуще поселений, которые вскоре прекращали свое существование. Подобного рода явления имеют яркие этнографические и сравнительно-исторические параллели. Так, у индейцев северо-западной Америки в период формирования территориальных связей несколько поселений на побережье прекратили свое существование, а вместо них возникло одно большое поселение, расположенное в другом месте. Нечто подобное наблюдается и в Повисленье, где в VIII—X вв. существовало несколько городов, но к концу X — началу XI вв. жизнь в них замерла, и центром округи стал город Краков. Количество этих примеров можно было бы умножить.

Разложение родовых  связей означало прекращение существования упоминавшегося ранее внутриобщинного ремесла. Ремесленники, выходя из-под покрова родовой общины, устремились к городам, поселяясь у их стен. Начался быстрый рост посадов. Не случайно возникновение посадов в большинстве русских городов происходит именно в XI в. Города становятся центрами ремесла и торговли, т. е. присоединяют к своим прежним социально-политическим и культурным функциям экономическую функцию. Полного расцвета городские ремесла и торговля достигают в XII в. И все же главнейшие города Руси и в это время выступали в первую очередь не как центры ремесла и торговли, а как государственные средоточия, стоящие во главе земель — городских волостей-государств.

Города Древней Руси (X — XIII вв.)

Всестороннее  изучение процесса становления и развития древнерусских городов по-прежнему является одной из основных задач исторической науки. Трудами многих советских ученых (М.Н. Тихомиров, Б.А. Рыбаков, А.В. Арциховский, В.Л. Янин, Д.А. Авдусин, Н.Н. Воронин, В.И. Довженок, М.Г. Рабинович, П.А. Раппопорт, П.П. Толочко, Г.В. Штыхов и др.) внесен существенный вклад в исследование этой сложной проблемы. Разработаны общие представления о древнерусском городе как о центре развитого ремесла и торговли, одновременно выполнявшем в свете феодального государства ряд социально-политических, военных, административно-хозяйственных и культурно-идеологических функций. На ярких примерах статистически доказана ведущая роль ремесла в городской экономике. Даны определения некоторым характерным элементам материальной и духовной  культуры городов  Руси, особенности их социальной топографии. По сведениям письменных источников намечены основные черты «городского строя», исследованы классовые конфликты в древнерусских городах. Вместе с тем остаются нерешенными или дискуссионными вопросы происхождения городов, их единого понятия и конкретных, а не общеисторических признаков. Поэтому отсутствует единство мнений о динамике изменения численности городов на Руси в целом и по отдельным историко-географическим регионам, об их локальных особенностях, о конкретной роли городов в процессе феодализации и укрепления государственности на Руси в X—XIII вв.

На современном этапе массовых раскопок и обследований древнерусских поселении именно археология ежегодно и по все возрастающем масштабе представляет исследователям обширные материалы для детального изучения нерешенных вопросов. Среди них одним из наиболее существенных представляется вопрос об обоснованном выделении из множества укрепленных поселений X—XIII вв. малых городов. Под последними в данном случае понимаются города, не являвшиеся столицами крупнейшим земель-княжений Руси.

Городской облик Киева, Переяславля, Галича, Владимира-Волынского, Полоцка, Смоленска, Новгорода, Ростова, Суздаля, Владимира на Клязьме, Рязани подтвержден всей совокупностью данных письменных и археологических источников. Их считают вполне сформировавшимися средневековыми городами все исследователи. Другие же городские центры Руси названного времени определяются по-разному: или па основании упоминания в летописи, или по какому-либо одному (двум) археологическим признакам (укрепления, наличие следов ремесленной деятельности).

По нашим подсчетам, на территории Древней Руси в X—XIII вв. существовало 1395 укрепленных поселений, из которых лишь 414 (29%) упомянуты в письменных источниках. Сравнивая их, мы по можем найти сколько-нибудь объективные основания для противопоставления «летописных» городов «безымянным». В обеих группах имеются поселения различных плановых структур (в том числе сложного плана: детинец + укрепленный посад) с размерами укрепленной валами площади от 0,1 до десятков га, с явными остатками ремесленного производства, с элементами «городской» материальной культуры (стеклянные браслеты, предметы вооружения, дорогие украшения, импорт). Поэтому городами можно считать либо все древнерусские укрепленные поселения, либо искать другие пути их социально-исторической систематизации.

 Определенные предпосылки для более дробного членения массы укрепленных поселений но социально-экономическим типам дают письменные источники. Существующее мнение о том, что летописи именуют городом любой укрепленный пункт или даже временные полевые укрепления, не совсем точно отражают истинное положение вещей. Во-первых, в письменных источниках наряду с термином город фигурируют названия городок, городец, городище. Во-вторых, имеются сведения об укреплённых феодальных дворах в селах («Игорево сельцо») или загородных княжеских резиденциях. В-третьих, из летописей и других источников нетрудно навлечь данные (особенно с середины XII в.) о существовании на Руси определенной иерархии городских центров: старших городов и младших городов-пригородов. Наконец, как показывают археологические раскопки, укрепленными были центры ряда известных по письменным источникам погостов. Следовательно, хотя на Руси к середине XIII в. и не сложилась чёткая терминология для обозначения различных социальных типов поселений, современники вполне отдавали себе отчет в их реальном существовании. Поэтому сплошная научная классификация древнерусских поселений, в первую очередь выделение городов как специфического и достаточно однородного явления, — не только оправданна, но и необходима.

Поскольку об абсолютном большинстве укрепленных поселений в письменных источниках отсутствуют данные, а о значительной части других не известно ничего, кроме имени, основой такой классификации должны стать археологические материалы. Опыт предшествующих попыток сплошной систематизации древнерусских городищ (Н.Н. Воронин, В.И. Довженок, П.А. Раппопорт, М.Т. Рабинович, В.В. Седов) показывает, что она не может быть построена по одному (двум) показателям. Необходима специальная шкала археологически уловимых признаков города. Составить такую шкалу индикаторов позволяют результаты раскопок широкими площадями упомянутых выше крупнейших городских центров Руси. Столицы древнерусских земель-княжений в археологическом аспекте должны стать эталоном для выявления прочих городских центров.

Суммируя результаты археологического изучения Киева, Новгорода, Чернигова, Переяславля, Галича, Полоцка, Смоленска, Суздаля и Рязани, удается составить перечень характерных для них в XII — XIII вв. археологических признаков. Следы ремесленной деятельности населения этих городов представлены значительным количеством находок. Типичным является сочетание нескольких видов ремесла: кузнечного, ювелирного, гончарного, стеклоделательного, кожевенного, костерезного, ткацкого и пр. Об интенсивности внешней и внутренней торговли свидетельствуют находки привозных вещей, денежных слитков, торговых пломб, гирь и деталей весов. Сельскохозяйственные орудия, прежде всего землеобрабатывающие, встречаются редко. Коллекции предметов вооружения, снаряжения коня и всадника включают практически все категории вещей этого типа. О государственном и административно-хозяйственном управлении свидетельствуют не только княжеские резиденции на территории этих городов, но и многочисленные находки древнерусских свинцовых печатей, являвшихся прерогативой лишь высших институтов государственной власти.

Для городских  центров характерно наличие от трёх до нескольких десятков каменных храмов и монументальных построек. Здесь же обнаруживаются эпиграфические памятники, орудия письма, книжные застежки и накладки, свидетельствующие о широком распространении письменности и грамотности. Весьма показательной категорией находок являются предметы «феодального быта»: дорогие изделия боярско-княжеского парадного убора, выдающиеся произведения прикладного искусства, ценные импорты (стеклянная и металлическая посуда, ткани, резная кость и пр.). Везде зафиксирована усадебно-дворовая застройка городской территории. Наблюдается как междворовая, так и внутриусадебная имущественная дифференциация. Все перечисленные выше города имели несколько укрепленных частей, в общем превышавшие 40 га. Сюда можно отнести и огромную массу находок вещей повседневного обихода.

Археологические материалы достаточно полно рисуют древнерусские стольные города XII—XIII вв. не только как места интенсивного развития ремесла и торговли, но и как административно-хозяйственные центры больших округ, их военно-политические центры, очаги распространения культуры и идеологического господства, места сосредоточения феодальной знати. Они целиком отвечают характеристике древнерусского города, предложенной Б.А. Рыбаковым: «типичным следует считать сочетание в городе следующих элементов: крепость, дворов феодалов, ремесленного посада, торговли, административного управления, церквей».

 Сведя перечисленные  признаки в несколько рубрик (экономика, военное дело, административное управление, религиозная идеология, культура, быт феодалов, плановая структура, размеры укрепленной площади, тип застройки, внутренняя социальная топография), получим шкалу археологических индикаторов города. Каждая из рубрик делится на несколько подрубрик, которым соответствуют вполне определенные серии археологических находок и материалов. Например, рубрика «экономика» подразделяется на: 1) ремесло (производственные комплексы, производственный брак, полуфабрикаты и орудия труда ремесленников); 2) торговля (импорты, местные изделия за пределами города, монеты и денежные слитки, товарные пломбы, детали весов, торговые «мерила»-эталоны); 3) сельское хозяйство (орудия обработки почвы, орудия уборки и переработки урожая, скотоводство); 4) промыслы (рыболовство, охота, бортничество).

Теперь, с точки  зрения встречаемости данных признаков, можно рассмотреть материалы из раскопок других древнерусских укрепленных поселений. Естественно, для избегания ошибок мы привлекаем к анализу данные только стационарно изученных широкими площадями памятников. Их насчитывается 242 (17,35%) общего количества 1395. В первую очередь возможности разработанной шкалы признаков проверяются на материалах поселений середины XII — середины XIII вв., когда Русь вступила в стадию развитого феодализма и все явления приобрели более четкое выражение.

Выяснилось, что  для этого хронологического периода абсолютное большиство «городских» показателей характерно для 64 памятников (без 10 крупнейших столичных центров). На всех из них зафиксировано сочетание нескольких видов ремесел, найдены привозные вещи; среди сельскохозяйственного инвентаря преобладают орудия уборки и переработки урожая; развито скотоводство и промыслы. В числе предметов вооружения имеются мечи, сабли, булавы, обрывки кольчуг и детали пластинчатого доспеха, а также стремена и шпоры. В 38 случаях встречены древнерусские свинцовые печати и пломбы. На 27 поселениях обнаружены остатки каменных храмов, а на 22 отмечена усадебно-дворовая застройка.

Целыми кладами  и отдельными находками представлены вещи «феодального быта». Найдены эпиграфические памятники, писала, книжные застежки, а в Русе, Пскове, Витебске и Мстиславле — берестяные грамоты. Наблюдается имущественная дифференциация. Наконец, 60 из данных поселений имели укрепленную площадь от 2,5 га и более. Только 9 городищ принадлежат к укреплениям простой плановой структуры (одна укрепленная часть). Археологические характеристики рассмотренных поселений по большинству показателей сходны с характеристиками 10 крупнейших центров Руси, отличаясь лишь количественной, а не качественной стороной. Подобное близкое сходство позволяет всю названную группу древнерусских укрепленных поселений считать городами. Интересно, что только 3 из них не упомянуты в письменных источниках, а 47 к середине XIII в. являлись столичными и удельными центрами. С известными оговорками имеются основания полагать, что большинство городов Руси хоть один раз, но назывались на страницах летописей. Высокий процент (63,5 %) в числе городов княжеских столиц свидетельствует, что социально-политические причины являлись важным фактором градообразовательного процесса.

Пользуясь методом  исторической ретроспекции, можно попытаться выявить поселения городского типа X — начала XII вв. Оказывается, что в XI — начале XII вв. суммой археологических признаков города обладали 44 памятника, а в X— начале XI вв.— И, включая и будущие столицы земель-кияжений. Причем чем древнее поселение, тем более «размытой» становится его археологическая характеристика.