Чарльз Диккенс

ЧД. Жил и творил в эпоху викторианства и в  своих произведениях он постарался раскрыть все те сложности и проблемы, которые приходилось преодолевать ему и его современникам. На мой  взгляд, не только произведения, но и  саму жизнь Диккенса можно с уверенностью назвать викторианской, и, хотя она  часто и не соответствовала викторианской  морали и ее ценностям, но Диккенс  столкнулся с теми тяготами, которые  тогда переживали почти все англичане и отразил их в своих книгах.

Чарльз — старший из шести оставшихся в живых детей Джона и Элизабет Диккенс, родился близ Портсмута, портового английского города, 7 февраля 1812 года. Его отец был служащим Военно-морского казначейства. Несмотря на свое отнюдь не аристократическое происхождение, он был не чужд искусству. Последнее представлялось Джону Диккенсу непременным атрибутом джентльмена, которого он изо всех сил старался из себя изображать. Его супруга в свою очередь отличалась живостью и остроумием. В семье поощряли такие забавы, как исполнение комических куплетов и участие в любительских домашних спектаклях. Отец часто брал с собой Чарлза в местные пабы, где тот охотно пел и танцевал. Родители водили мальчика и в театры — его явные актерские способности льстили самолюбию старшего Диккенса. Правда, Чарлз отличался повышенной чувствительностью и способностью страдать по любому самому незначительному поводу так глубоко и болезненно, что нередко это выглядело в глазах окружающих актерской игрой.

Наделен он был  и феноменальной памятью, в том  числе на звуки, формы, краски и даже запахи.

Недолгая учеба  в школе и безмятежное детство  закончились в 10 лет. В 1822 году отца перевели в Лондон, в Адмиралтейство. В городе, слывшем Вавилоном, нелегко  было сохранить тот же образ жизни, что и в провинции. В полной соблазнов столице Джон и Элизабет жили не по средствам, и вскоре их финансовое положение стало отчаянным. Решение  пришло в голову его матери: Чарльз должен устроиться на работу.

К радости его  матери, и их семьи оказался родственник, который был пайщиком в одном промышленном предприятии по выделке и продаже ваксы. Он предложил взять к себе в работники Чарлза с платой по шесть шиллингов в неделю. «Я удивляюсь, – рассказывал много лет спустя Диккенс, – как это никто не сжалился надо мной, хотя все признавали, что я мальчик способный, впечатлительный, живо чувствовавший всякое физическое или нравственное оскорбление. Отец и мама так обрадовались моему поступлению к Джорджу Ламберту, точно я в двадцать лет окончил с отличием курс грамматической школы и перехожу в Кембриджский университет».

Его работа заключалась  в наклеивании ярлыков на бутылки с ваксой (средство для чистки обуви). Но самое унизительное для Чарльза было по его словам — зеваки за окном, которые, корчась в ужимках, наблюдали за его занятием. Вскоре после его трудоустройства отца посадили в долговую тюрьму, и мать вместе с детьми тоже отправилась в специальные тюремные апартаменты. Родители не только не позаботились о старшем сыне, но и ничуть не интересовались, как он живет. Однажды отец позвал его к себе и назидательно сказал: «Если мужчина получает в год 20 фунтов и тратит из них 19, то у него есть шанс остаться счастливым. Потратив же неправедным образом последний фунт, он способен исковеркать себе жизнь». После этой встречи у вернувшегося на фабрику мальчика случился припадок: в полубессознательном состоянии он повалился на пол и пребывал несколько минут в судорожной агонии. Это был один из первых припадков, которые впоследствии и до конца жизни жестоко терзали его. Вопреки всем перипетиям судьбы Чарльзу удалось выстоять и не превратиться в одного из многочисленных малолетних преступников, которыми кишел в то время Лондон.

Он не любил  рассказывать об этом периоде жизни, он даже пытался скрывать эти факты, однако здесь, со дна нужды, Диккенс почерпнул свою горячую любовь к обиженным и нуждающимся, своё понимание их страданий, понимание жестокости, с которыми они сталкиваются, глубокое знание жизни нищеты и таких ужасающих социальных учреждений, как школы для бедных детей и приюты, как эксплуатация детского труда на фабриках, как долговые тюрьмы, где он посещал своего отца и т. п.

С одной стороны  Диккенс ненавидел в отрочестве богачей, господствующий класс, но с другой им владело честолюбие и мечта о том, чтобы подняться назад в ряды этих людей, завоевать себе благосостояние и социальное положение.

Спустя три  месяца после ареста отец получил  наследство, и семья вновь воссоединилась на свободе. Родители Чарльза все равно заставляли его работать, так как отец не мог удержаться от карточной игры и выпивки. Но затем ему все-таки разрешили вновь пойти в школу, после которой Чарльз устроился клерком в юридическую контору. За небольшую взятку он уговорил одного театрального антрепренера разрешить ему выступать в маленьких уличных театрах перед искушенной лондонской публикой. Однажды, впечатленный талантом перевоплощения юного актера, его мимикой и блестящей пантомимой, импресарио назначил ему встречу в театре Ковент-Гарден. Но у Чарльза в тот день случился один из приступов почечной колики, которыми он страдал с раннего детства, и театральную деятельность Диккенсу пришлось отложить.

В то время Чарльз был отвергнут молодой дочерью банкира Марией Биднелл. Их платонические отношения закончились, когда ее отец узнал, что, в свою очередь, отец  Диккенса снова стал банкротом.

Диккенс решил  заняться журналистикой. За три месяца освоил стенографию и поступил в  одно из первых политических изданий  Mirror of Parliament. Это было время начала расцвета политической журналистики, а он, как оказалось, имел огромный талант в этой сфере. Обладая вулканической энергией, Чарльз мог без устали, сна и еды бродить по городу, не теряться в оглушительном грохоте дебатов на галереях Парламента, где с сумасшедшей скоростью прямо на коленях строчил статьи. Тогда же Чарльз сочинил первые рассказы и скетчи, где превращал жизнь хорошо ему знакомых обитателей лондонского дна в сатирические зарисовки. Когда в 1836 году вышел первый сборник его рассказов, двадцатичетырехлетний автор получил лестное предложение от издательского дома «Чепмэн и Холл». Диккенс обязан был предоставлять им ежемесячные серии рассказов с продолжением. 20 тысяч слов в месяц на протяжении 20 месяцев, гонорар — 14 гиней. С тех пор Чарльз писал исключительно для изданий, готовых к так называемой «сериализации» его произведений. С каждым новым выпуском читательская аудитория росла и ширилась. Ее неослабевающий интерес гарантировал автору не только известность, но и постоянные финансовые поступления, что было для него невероятно важно. Имя Диккенса очень быстро превратилось в настоящий бренд. Диккенс взял себе псевдоним "Боз", которое являлось  прозвищем его младшего  брата  Огастеса. Этим псевдонимом Диккенс в дальнейшем подписывал почти все свои очерки и первые романы.

Первое значительное его произведение «Записки Пиквикского клуба» вышло в свет весной 1836 года тиражом всего 400 экземпляров. Но уже вскоре их издавали — по частям и целыми томами — тиражом около 40 тысяч экземпляров. Такая стремительная популярность Диккенса объясняется тем, что в основу сюжетов своих произведений он брал знакомый каждому англичанину повседневный мир горожан, но феерическим образом его приукрашивал, заставляя публику от души смеяться. Шляпы Пиквика, сигары Пиквика — именем главного героя романа сразу же стали называть множество вещей.  Диккенс понял: публику нужно не информировать, а развлекать, заставляя попеременно то плакать, то смеяться. «Эффект хорошо приготовленного бекона с прослойками» — так он сам называл искусное сочетание комического и трагического в своем искусстве.

В 1835 Диккенс встретил Кэтрин Хогарт, красивую черноволосую девушку с яркими голубыми глазами из добропорядочной мелкобуржуазной семьи, Кэтрин являлась старшей дочерью приятеля Диккенса, журналиста Джорджа Хогарта. Вскоре они помолвились. А весной 1836 года сыграли свадьбу. Медовый месяц 20-летней Кэтрин и 24-летнего Чарльза длился всего неделю: в Лондоне его ждали обязательства перед издателями.

Следует сказать, что в новом доме писатель требовал железного распорядка. Когда работал  — должна была быть идеальная тишина, а когда хотел веселиться —  должно было быть собрано огромное количество гостей, и Кэтрин должна была принимать участие во всех развлечениях.  Интересно также отметить, что семья Диккенсов по инициативе Чарльза постоянно переезжала с одного места на другое… (У Диккенсов за годы совместной жизни было 10 детей)

Первые годы брака с четой Диккенсов жила Мэри, младшая сестра Кэтрин. Чарльз к ней очень тепло относился. Но однажды они втроем вернулись из театра, и Мэри внезапно потеряла сознание.  Она умерла, и как оказалось от сердечного приступа. На могильной плите он велел выгравировать слова «Молодой. Прекрасной. Хорошей». И просил близких похоронить его самого рядом с могилой Мэри.

В это время  Диккенс стал невероятно популярен. Самая богатая наследница в Англии Анжела Бардетт-Каутс выбрала именно Диккенса своим поверенным в благотворительных миссиях. Сиротские дома, школы для нищих, специальные приюты для раскаявшихся проституток были под опекой Диккенса. Эта деятельность дала неплохие результаты. Одним из таких приютов Диккенс занимался лично. Арендовал дом, подобрал мебель, следил за установкой канализационных труб и даже придумал униформу, которую полагалось выдавать прибывшим в заведение женщинам.

В 1838 Диккенс  пишет «Приключения Оливера Твиста». Роман вызвал широкий общественный резонанс. После его выхода был  ряд скандальных разбирательств в работных домах Лондона, которые, по сути, были полутюремными домами, в которых нещадно использовался детский труд.

На торжественных  ужинах и встречах с читателями теперь его приветствовали стоя тысячи людей — Диккенс любил подобные мероприятия. Во время своего первого шестимесячного американского турне в 1842 году писатель выяснил, как велика его популярность и по другую сторону Атлантики. Говорили, что даже ковбои запоем читали его романы, собравшись у ночного костра.

«Ты бы видел, как  тысячи клерков, священников и юристов  заполнили улицы, не давая пройти и приветствуя Неподражаемого», — писал Диккенс Джону Форстеру из Америки. С тех пор шутливый эпитет, которым писатель сам себя наградил, превратится в прозвище. 

Однажды случилось так, что в газетах без его ведома опубликовали — не выплатив полагающийся гонорар — отрывки из речи писателя, посвященной проблемам авторского права. И он публично возмутился по этому поводу. Аудитория тут же отреагировала, обозвав его «жадным и неотесанным», обвинили в «узколобости и неумении вести себя в рафинированном обществе».

В 1843 году Диккенс  написал первое произведение из серии  «Рождественские рассказы». «Рождественская  песнь» имела такой успех у  публики, что одно издательство напечатало ее пиратским образом. Чарльз подал в суд, выиграл дело, но судебные издержки оказались многим больше, чем он ожидал. Кончилось все тем, что боязнь нищеты довела его до нервной лихорадки. Он вновь, даже не посоветовавшись с женой, собрался в дорогу, решив временно переехать в Геную.

В Генуе произошел  скандал между супругами из-за дружбы Диккенса с англичанкой Августой де ля Руа. Августа страдала нервным заболеванием, которое скорее всего являлось истерией. Диккенс предложил ей свои услуги в качестве «доктора». (месмеризм — модное учение врача Антона Месмера). Писатель вводил Августу в состояние «магического сна» и, пока она находилась под гипнозом, задавал ей вопросы. Однако благодаря требованиям жены подобное лечение Диккенсув пришлось прекратить. Вскоре они вернулись в Англию.

Следует отметить, что теперь Диккенс был по-настоящему богат и успешен, диктовал свои условия издателям, справедливо полагая, что те зависят от него больше, чем он от них. Осуществил «детскую» мечту — купил поместье Гэдсхилл-плейс в Кенте. Этот старинный замок (в нем разыгрывалась одна из сцен с участием Фальстафа в шекспировском «Генрихе IV») Диккенсу в детстве показывал во время прогулок его отец.

С 1845 Диккенс  начинает ставить собственные спектакли. одним из первых был «Всяк в своем нраве», он имел успех. Сам Диккенс сыграл главного героя пьесы.

В 1846 Выходит первый выпуск созданной Диккенсом газеты "Дейли Ньюс". В ней публикуется первое из писем Диккенса  о его путешествии по  Италии. Но затем он отказывается от своей газеты.  

В 1850 году он начал  издавать еженедельник ценою в два  пенса – «Домашнее чтение». В  нем содержалось легкое чтение, различные  сведения и сообщения, стихи и  рассказы, статьи о социальных, политических и экономических реформах, публиковавшиеся  без подписей. «Домашнее чтение»  сразу же стало популярным, его  продажа достигала, несмотря на эпизодические  спады, сорока тысяч экземпляров  в неделю.

В 1850 году с писателем Эдвардом Булвер-Литтоном (автором «Последних дней Помпеи») Диккенс создал Гильдию литературы и искусства для поддержки людей, чьи артистические карьеры складывались не очень удачно. Деньги решили собирать, давая антрепризные представления. На спектакль по пьесе Уилки Коллинза «Замерзшая бездна» он пригласил самую главную персону в Англии — королеву Викторию. В этой мелодраме писатель играл главную роль и в конце умирал на руках у некогда любимой, но отвергнувшей его женщины, так и не найдя себе достойную подругу. И вот Диккенсу представили актерское семейство Тернан — мать, Фрэнсис, ее дочерей Фанни, Мэри и младшую Эллен восемнадцати лет. С Эллен после их встречи у него был роман. В доме же у Чальза существовали странные отношения с еще одной сестрой Кэтрин Джорджиной, которая жила вместе с семье Диккенсов. В итоге ему удалось договориться с Кэтрин о раздельном проживании и выплате ей 600 фунтов в год. Дети при этом остались жить с писателем. После этого инцидента семья Хогартов стала распространять слухи о связи зятя с их младшей дочерью, что привело к огромному публичному скандалу.Писатель опубликовал в своем еженедельнике «Домашнее чтение» письмо, получившее название «гневного». До сих пор публика ничего и не подозревала о событиях в личной жизни писателя, теперь он все рассказал сам о подробностях своей личной жизни, вину за разрушение семьи он возлагал на свою жену, она, по его мнению, оказалась не приспособлена к роли жены и матери. Почти все друзья отвернулись от писателя, встав на сторону Кэтрин. Тогда же сочинил еще одно письмо, чтобы опровергнуть поднявшуюся бурю сплетен и слухов. Но большинство газет и журналов отказались его опубликовать…