Гражданское право
Перевод
Гражданское право
так называется отдел права,
нормы которого определяют положение
и регулируют отношения отдельных
лиц как членов общества в их так
наз. "частной жизни", т. е. их положение
и отношения личные, семейные и
имущественно-хозяйственные. Оно распространяется
и на отношения различных общественных
союзов и учреждений с государством
во главе, но лишь постольку, поскольку
эти отношения отливаются в форму
частного хозяйства (см. Юридические
лица). Согласно с областью применения
норм Г. права, юристы называют его также
"частным правом". Это последнее
название теперь гораздо более употребительно
ввиду неопределенности смысла первого
[Оба названия — римского происхождения.
Под jus civile римляне разумели или все
свое право в его противоположности
праву других государств, или ту
часть его, которая, будучи выработана
творческой деятельностью юристов,
не основывалась прямо ни на законах,
ни на преторском эдикте и, не имея специального
имени, называлась общим. А так как
эта часть права в сохранившихся
фрагментах Дигест сделалась со времен
глоссаторов главным предметом
изучения и легла в основу зап.
Г. права, то за этим последним удержалось
и римское название. — Название
Г. права частным употреблено
было римским юристом Ульпианом
для отличия его от права публичного.]
Область Г. права. Приведенное
определение Г. права далеко не точно
указывает на объем его норм, так
как область частных отношений
членов общества очень обширна, чрезвычайно
разнообразна и не во всем своем
объеме поддается юридической квалификации
вообще и нормам Г. права в частности.
Отсюда целый ряд попыток определить
точнее юридический состав вышеупомянутых
отношений для целей практики
и науки. Одна из них, определяя круг
личных потребностей в том minimum'e, который
необходим для поддержания существования
личности, ограничивает сферу Г. права
защитой этого minimum'a, предоставляя публичному
праву всю остальную область
потребностей. Представители этого
мнения опираются на определение
Ульпиана: "publicum jus est, quod ad statum rei Romanae
spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem; sunt enim quaedam publice
utilia, quaedam privatim". K minimum'y потребностей
они относят: потребность в подчинении
внешнего несвободного мира "вещей"
(см.), необходимого для поддержания
физического существования личности
(отсюда собственность и так назыв.
"вещные" формы обладания); потребность
в сношениях c другими лицами для
добывания этих вещей и обмен
как ими, так и взаимными услугами
(отсюда обязательства и договоры);
потребность в обеспечении естественного
продолжения личности в семье
и роде (отсюда брак и семья); потребность
в защите личности во время ее малолетства,
в случае отсутствия родителей или
тяжких болезней, препятствующих самостоятельной
заботе личности о своих интересах
(отсюда опека); наконец, потребность
в заботах об имуществе личности
на случай ее смерти (отсюда наследственное
право). Круг означенных "прав личности"
и считают постоянной областью Г.
права. Соответствуя обыденному представлению
об области Г. права, эта точка
зрения не выдерживает критики ее
противников, которые указывают
на то, что она лишь внешним образом
очерчивает круг гражданско-правовых
отношений, не останавливаясь на точках
соприкосновения их со сферами отношений
нравственных, бытовых, религиозных. В
действительности многие из перечисленных
отношений перешли из области
Г. права в сферу права публичного
или нравов; это — большая часть
отношений семейных и опека (см. Власть
в сфере Г. права). Согласно с этим
некоторые из юристов оставляют
в сфере Г. права лишь одни имущественные
отношения (Унгер, Зом, Мейер, Умов, Кавелин).
Внося такую поправку, они не замечают,
во-1-х, что и область имущественных отношений
далеко не в целом составе принадлежит
к области Г. права, так как значительная
их доля регулируется публичным правом,
а во-2-х, и того, что в действительности
в сфере Г. права все-таки остается ряд
отношений, не укладывающихся в понятие
имущественных (главным образом — так
наз. неимущественные интересы, см.). Чтобы
быть последовательным, Кавелин отнес
в сферу Г. права все имущественные отношения
из области права публичного. Другие юристы
(напр., Умов) поступают таким образом только
с теми имущественными отношениями, которые
подлежат специфическому способу защиты
Г. правовых отношений — Г. иску в его современной
форме, не идущей дальше имущественного
взыскания, т. е. возвращения требуемой
вещи или возмещения ущербов, причиненных
правонарушением. Но если признать характерным
признаком Г. права способ его защиты,
что совершенно правильно (см. Право), то
нет уже надобности поддерживать имущественный
характер отношений, входящих в его сферу;
достаточно сказать, что область Г. права
есть область частных отношений, защищаемых
Г. иском. Это определение и находит себе
теперь полное признание (Иеринг, Тон,
Дернбург, Дювернуа, Муромцев). Им не исключаются
ни семейные отношения, ни неимущественные,
не определяется и самый характер иска,
также изменчивый — и в то же время Г.-правовые
отношения отделяются от публичных, так
как последние Г. иском не защищаются.
Последняя точка зрения имеет, однако,
свой недостаток. Она конкретно не определяет
области Г. права и оставляет открытым
вопрос: какие же именно отношения защищаются
Г. иском? Но ответа на этот вопрос и не
может быть дано в общей формуле, так как
с исторической точки зрения область Г.
права — величина постоянно изменяющаяся
и потому подлежащая для каждого момента
развития специальному определению. А
это уже задача норм Г. права, суда и науки.
Нормы Г. права и его
наука. О характере этих норм мнения
юристов также весьма различны. Одни,
выходя из определения Г. права как
права частных лиц и частных
отношений, приписывают частным
лицам и главную творческую роль
в организации их отношений, т. е.
в установлении их форм и содержания.
Область гражданского права, говорят,
есть "область индивидуальной свободы",
"область господства частной воли"
в установленных государством пределах.
Это не значит, однако, чтобы с
точки зрения представителей этого
взгляда сфера Г. права была сферой
произвола. Частная воля (см. Воля в
сфере Г. права), как воля правовая,
имеет свои законы и свой объем, определяемые
"психологически необходимым" порядком
отношений личности к окружающему
ее внешнему миру. Нормы Г. права
имеют задачей только вскрывать
эти законы и этот порядок, а не
творить его. Задача законодательства
— "выяснять" и "додумывать"
частную волю, не больше. Нормы Г.
права определяются между прочим
из наблюдения общего порядка отношений
частных лиц, как он установляется
в обычае (см.). Так как, однако, обычно-правовые
нормы не констатируются участниками
частного или Г. оборота в общей
и точной форме, то обычай и не считается
сам по себе надежной опорой права.
Для его выяснения необходима
еще специальная деятельность науки
Г. права, которая, исследуя законы индивидуальной
человеческой воли в их существе и
в их конкретном проявлении в истории,
и служит высшим творцом норм Г. права.
Такой состав норм и характер научной
деятельности и существовал там,
где Г. право достигло наибольшего
процветания и высшей степени
совершенства — в Риме. Не все
римские нормы годны для нас,
но поскольку римское право —
"общечеловеческое право общечеловеческих
отношений", постольку оно и
теперь служит основанием Г. права. Во
всяком случае метод римских юристов
— единственно правильный путь в
разработке Г. права. Деятельность законодателей,
суда и юристов должна быть подчинена
этому методу, получившему название
"юридической конструкции" (см.).
В науке эта точка зрения
имела недавно господствующее значение,
так как ее держались представители
так наз. "исторической школы"
правоведения (Савиньи, Пухта, Виндшейд
и др.; см. эти имена и Историческая
школа права). Ее влияние сильно и
теперь, хотя ее основы совершенно поколеблены.
Главная из них — резкое отделение
сферы частно-правовых отношений
от публичных и ограничение области
государственного воздействия на первых.
Небольшого числа исторических указаний
достаточно для того, чтобы показать
тесную взаимную связь частных и
публичных отношений. На первых ступенях
как Римской, так и западноевропейской
истории личность меньше всего стеснена
государством; здесь целиком "господство
субъективной воли". Но здесь нет
и признака проявлений "правовой
воли", т. е. воли, выражающей уважение
к чужой личности и имуществу;
наоборот, здесь царство "самоуправства"
и силы, символами которой являются
рука или кулак (manus у римлян, Munt у
германцев) и оружие (hasta y римлян, fustuca
у германцев; см. Власть в сфере
Г. права и Германское право). Рост
государства есть вместе с тем
и рост правовой воли. Государство
медленно подчиняет праву частную
волю, и не всегда успешно; долгое время
и само оно носит поэтому частноправовой
характер (см. Феодализм). В долгом процессе
развития, однако, ясно замечается ограничение
частной власти и воли. Этот процесс
завершается теперь по отношению
к личности, выведенной государством
почти совсем из-под частноправового
господства: без вмешательства государства
частная власть привела бы личность
к порабощению, иначе говоря - к
бесправию. Тот же процесс легко
намечается и по отношению к власти
над имуществом. Последнее, находясь
постоянно в частном владении
и в этом смысле составляя постоянный
объект Г. права, в действительности
никогда не стояло, по крайней мере
в своей главной части —
недвижимостях, вне наблюдения и
организации со стороны государства
или публичной власти. Общинный порядок
владения как исходный пункт развития
собственности (см. Общинное землевладение);
феодальная организация общества, основанная
на службе за землю; регламентация Г.
оборота в эпоху так называемого
полицейского государства — таковы
исторические выражения "государственного
вмешательства" (см.) в эту сферу.
Свобода современной собственности
также не исключает этого вмешательства:
наоборот, эта свобода стоит в
тесной связи с политикой современного
государства по отношению к "вещным
правам" вообще (точное определение
их форм, запрещение двойственности собственности,
вытеснение всех вечных и наследственных
зависимых владений, аренд, повинностей
и т. п.). О государственном вмешательстве
в юридическую организацию брака,
семьи и наследования нечего и
упоминать; значительная роль публичного
элемента в этой сфере признана самими
представителями исторической школы.
Итак, юридически формы отношений
частных лиц — не столько продукт
их деятельности, сколько организующего
вмешательства государства. Влияние
государства в сфере частных
отношений идет и гораздо дальше,
проникая в сферу Г. оборота. Хотя
творческим фактором последнего и является
частная воля, так как распоряжение
имуществом и вступление в соглашения
с другими лицами — дело частного
усмотрения и интереса, — тем
не менее в общей деятельности
членов гражданского общества господствующим
началом является не эта воля, а
те направления, которые складываются
под влиянием интересов господствующего
большинства. Они сталкиваются с
проявлениями воли частных лиц, к
нему не принадлежащих. Здесь начинается
примиряющая деятельность государства
или, в случае недостатка установленных
им норм, его представителя —
суда, который при этом обязывается
уже не вскрывать частную волю,
а прямо создавать нормы. Таким
образом и в главной сфере
частной воли и обычая — иначе
говоря, в области распределения
частных правомочий — выступает
на первый план элемент государственного,
законодательного или судебного
усмотрения.
Эти положения, выставленные
против исторической школы главным
образом Иерингом, колеблют, как
уже сказано, ее главные выводы, касающиеся
норм Г. права и задач его науки,
и приводят к иным положениям, которые
теперь и являются знаменем новой школы.
Согласно с организующей ролью государства,
творческим фактором в создании норм Г.
права эта школа признает закон как руководитель
частной воли, а не только ее выразитель.
Отсюда и "конструкция" юридических
отношений стоит столько же под воздействием
логического начала, сколько и соображений
целесообразности, законодательной и
судебной. Значительная свобода судьи
в Г. процессе вместе с господством принципиально
направляющего его закона — таков основной
лозунг школы Иеринга. Вместе с этим господство
обычая как источника права сводится к
minimum'y — и, разумеется, существенно изменяются
задачи науки Г. права. Метод римских юристов
и юридическая конструкция, основанная
исключительно на логическом начале, уступают
место наблюдению живого исторического
процесса развития права и государства
в связи с ходом народного хозяйства и
общей культуры, а также изучению современных
реальных потребностей быта, как задачам
чистой науки, — а выработка и подготовка
этим путем законодательных работ и указаний
судьям ставится задачей "прикладной"
науки. В результате романистическое изучение
гражд. права, бывшее главным двигателем
исторической школы и приводившее иногда
к внедрению в современную жизнь мертвых
норм, заменяется постепенно сравнительно-историческим
и социологическим изучением права (см.
Сравнительный метод в юриспруденции
и Социология).
Последнее воззрение начинает
приобретать все большее и
большее количество сторонников
даже в Германии, где родилась "историческая
школа" и где поэтому особенно
сильно ее влияние. Чистых представителей
ее теперь, за смертью Виндшейда, осталось
чрезвычайно мало (см. Кунце). Большинство
в лице более видных своих представителей
(см. Дернбург) останавливается на компромиссах.
В других странах благодаря или
живой роли законодательства (Франция),
или специальным условиям развития
права (Англия) идеи исторической школы
никогда и не имели преобладающего
значения. Успехи нового направления
здесь поэтому гораздо заметнее
и стоят в прямой связи с
самостоятельным развитием науки.
О России см. ниже.
Современное состояние Г.
права и его теории, насколько
последняя выражается в решении
частных вопросов, как на Западе
Европы, так и в России не соответствует
учению представителей исторической школы
о взаимном отношении источников
права, основных юридических формах
частных отношений и способе
распределения правомочий частных
лиц в связи с этими формами.
А. Современное Г. право
Запада [В дальнейшем изложении речь
идет по преимуществу о двух типических
образцах зап. права: французском и
немецком.] создалось и продолжает
формироваться под направляющим
влиянием законодательства не только
там, где оно вылилось в прочные
формы еще под влиянием идей школы
естественного права, против которой
по преимуществу и были направлены
учения исторической школы (Франция
— см. Наполеонов кодекс, Пруссия
— см. Прусское Г. уложение), но и
там, где идеи последней получили
полное господство (см. Саксонское Г. уложение
и Общегерманское Г. уложение, существующее
пока в виде проекта). То, чего не делает
законодательство, восполняет судебная
практика. Роль обычая как источника
права во всех названных Г. законах
сведена к minimum'y, почти исключена.
Составители проекта общегерманского
уложения, выражая современный, новейший
взгляд законодателей, резко подчеркивают
необходимость такого именно отношения
источников права между собою. Обычай
и ими отвергнут как источник
права, несмотря на сильные голоса,
стоявшие за его сохранение (мнение
5-го съезда нем. юристов). Ими же не только
отчетливо выражено, но и проведено
в проекте требование известной
свободы судьи в квалификации
юридических отношений и творческой
роли как судебной практики, так
и науки. Что касается юридических
форм частных отношений, то они, несомненно,
соответствуют как абстрактной
схеме представителей исторической
школы, так и ее основе — римскому праву:
свобода личности, собственности и договора
(обязательств), семья и определенный порядок
наследования. Субъектом права, по учению
исторической школы, является всякий человек
независимо от положения политического,
сословного, религии, национальности и
т. д. Законодательства отрицают всякие
ограничения правоспособности, связанные
с упомянутыми сейчас моментами; в некоторых
из них существуют лишь кое-какие ограничения
прав иностранцев (см.). Собственность
определяется как "полное и исключительное
господство над вещью" в установленных
объективным порядком пределах и является
основным и типическим институтом всего
вещного права. Рядом с ней существуют
лишь формы владения, вытекающие из ограничений
собственности, но таких, которые не вредят
свободе собственника и не связывают воли
последующих собственников. Двойственность
права на вещь, имевшая место в средние
века (dominium utile, directum), и всякие вечные или
наследственные владения по принципу
исключаются современным правом и если
кое-где и терпятся им, то лишь в качестве
исторических остатков, подлежащих уничтожению
путем выкупа. Виды ограничивающих собственность
вещных прав точно установляются законом.
Свобода личности и собственности является
господствующим началом в области обязательственного
и наследственного права. Соглашение личностей,
выражающее их свободную волю (договор),
решает вопрос о передаче имущества или
услуг одной из них взамен имущества или
услуг другой. Отсюда возникает обязательство,
подлежащее безусловному исполнению.
Роль, которую играет в обязательстве
свободный договор как выражение частной
воли, в области наследственного права
принадлежит завещанию, исключающему,
раз оно существует, законный порядок
наследования и определяющему судьбу
имущества по воле владельца — завещателя.
Законный порядок наследования покоится
на кровном родстве (см.), хотя юридическое
значение "родственного союза" (см.)
в остальных Г. правовых отношениях ограничено
до последней степени (существуют лишь
некоторые взаимные обязанности родственников
алиментарного свойства), что вполне соответствует
характеру современной западноевропейской
семьи, представляющей собою замкнутый
и тесный союз небольшого круга близких
лиц: мужа и отца, жены и матери с их детьми.
Дальнейший круг родственных отношений
стоит вне семейного права.
Сходство этой схемы с
тою, которую по примеру Рима установляла
историческая школа, ничуть не говорит
о ее замкнутости и независимости
от публичного права. Настоящее свое
положение личность заняла лишь вместе
с преобразованием современного
западноевропейского государства.
Раньше целые классы лиц были исключены
из полного обладания Г. правами;
последние ограничения национального
и религиозного характера исчезли
только в самое последнее время.
Признание объективного и государственного
элемента в организации собственности
выражается уже в самом его
определении: "господство в установленных
законом пределах". Эти пределы,
несомненно, широки, так как принципиальным
воззрением законодательства является
убеждение, что "свободная и необремененная
собственность есть высшее благо, а
сильно обремененная — зло"; но и
ограничения довольно значительны
и во всяком случае гораздо шире
римских. Они установляются не по
какому-нибудь отвлеченному юридическому
принципу, выводимому из понятия личности
или собственности, а исключительно
по соображениям целесообразности. "Римское
право, — говорит Дернбург, —
склонно было придавать преобладающее
значение потребностям собственника;
в современном праве, наоборот, выступают
социальные моменты". К этим ограничениям
относятся так называемые соседские
права и полицейские ограничения,
или так называемые "легальные
сервитуты" (см.), идущие иногда до полного
отчуждения собственности (см. Экспроприация).
Требования государственного вмешательства
в эту область не только не уменьшаются,
но растут постоянно. Объективный элемент
в обязательстве выражается в запрещении
такого подчинения воли одного лица воле
другого, которое простиралось бы до лишения
свободы. Еще нагляднее сила "социальных
и государственных моментов" в обязательстве
проявляется в договорах рабочих с предпринимателями.
Что касается семьи и связанной с семейным
правом опеки, то, по современному воззрению,
она и не входит более, в значительной
своей части, в область Г. права (см. Семейное
право); индивидуальное господство и власть
личности заменены здесь публичной обязанностью
(см. Власть в области Г. права). В законодательстве
о незаконнорожденных юридические отношения
устанавливаются не в силу естественного
семейного начала, а по социальным моментам.
Наследственное право, наконец, еще больше,
чем другие отделы, проникнуто теми же
моментами. Сюда относятся: ограничения
свободы завещания обязательною долей,
существующие во всех законодательствах;
повышенные налоги на наследства, идущие
помимо ближайших родственников, — налоги,
обращающиеся почти в долю участия государства
в собственности умершего лица на правах
наследника, а не в качестве представителя
потребностей государственного хозяйства;
наконец, зависящее исключительно от воли
государства установление круга законных
наследников (см. Наследственное право).